Судьба No. 5 - Татьяна Корсакова

— Спасибо, — вдруг сказала Зинон.

— За что?

Она пожала плечами, по белоснежному меху пробежала искрящаяся волна.

— За все, за магазин…

— А ты мне снилась. — Все-таки он не удержался.

— Да?

— Помнишь?

— Я должна помнить твои сны?

— Ты была сначала летучей мышью. — Зинон скептически фыркнула. — А потом черной пантерой.

— Пантера мне нравится больше.

— Мне тоже.

Странный у них получался разговор…

— И ты подсказала мне, где искать Алису.

Зинон улыбнулась:

— Тебе повезло, Панкратов, у тебя вещие сны. И Алисе повезло, — добавила она после недолгой паузы.

— Так ты ничего не помнишь?

Зинон покачала головой.

— Когда ты была летучей мышью, я угощал тебя сигаретой.

— Я тоже угостила тебя сигаретой.

— Утром сигареты исчезли с прикроватной тумбочки.

— Думаешь, это я? — Женщина звонко рассмеялась.

— А на шторах остались следы от когтей.

Зинон посмотрела на свои покрытые серебристым лаком ногти, сказала:

— Панкратов, я была в коме.

— Ты мне снилась.

— Я ничего не помню.

— А следы…

— Что касается сигарет, просто загляни под тумбочку.

— А затяжки от когтей?

— Расспроси свою домработницу.

— Так все просто?

— Думаю, да.

— Не знаю. — Он сделал глубокую затяжку, ментоловое облако осело где-то в желудке, и от этого в животе стало холодно и щекотно. — Все равно, ты мне очень помогла.

— Подозреваю, что ты мне тоже очень помог. Мелиса собиралась отключить мне аппаратуру и затем убить Алису. Ты видел Алису? — Черные глаза сузились до щелочек.

— Видел.

— Разговаривал?

— Нет. — Он бы поговорил, если бы она была одна, но… она была не одна.

— Почему?

— Твоя подруга оказалась занята. — Курить расхотелось. — А у меня появились неотложные дела.

— Жаль. — Зинон пробежалась длинными пальцами по пушистому меху. — Она хотела поговорить с тобой, поблагодарить…

— Пустое. — Клим отшвырнул сигарету. — Я уже и не помню, за что меня нужно благодарить.

— А она помнит. Ты спас ей жизнь! Виталик говорит, что ты теперь за нее в ответе.

— Мне бы за себя ответить. — Он горько усмехнулся. Говорить Зинон о том, что у Алисы теперь есть новый защитник, Клим не стал. Зачем? Можно подумать, она не в курсе! — Пора мне.

Женщина молча кивнула. Клим шел к машине и затылком чувствовал ее задумчивый взгляд. Пусть смотрит, с него не убудет…

Показ прошел великолепно. «Лунная соната» Виталика взорвала мир моды. Зинон, Царевна Лебедь, произвела фурор в узком кругу друзей и знакомых. Александр сиял от любви и свалившегося на него счастья.

Алиса потерялась и запуталась. Алиса выгорела изнутри. Панкратов улыбнулся ей своей коронной усмешкой, Панкратов ушел, и душа, все эти месяцы медленно тлевшая, вспыхнула ярким пламенем.

Больно. Огонь — это всегда больно…

Алиса уже собиралась уезжать, когда на плечи ей легли прохладные руки. Зинон улыбалась, Зинон не чувствовала ее огня. Странно…

— Красотуля, мне нужно кое-что тебе рассказать…

Первое, что сделал Клим, когда вернулся домой, — заглянул за тумбочку. Пачка сигарет нашлась именно там — Зинон оказалась права.

Вторым пунктом был звонок домработнице. И снова в точку. В следах от когтей не было ничего мистического. Кот, банальный кот, любимец домработницы. Она везла его к ветеринару, а перед визитом в клинику заехала прибраться у Клима. Кот выбрался из сумки…

Пунктом третьим Панкратов напился. Хороший армянский коньяк — достойный собеседник, с ним можно поделиться самым сокровенным, как с психотерапевтом…

Эпилог

Зима удалась на славу — снежная, морозная. Такой бы зимой — да на рыбалку, подледный лов Клим когда-то очень уважал. Вот и сейчас вспомнить бы былое, послать бизнес ко всем чертям и свалить на дачу. А вместо дачи чуть ли не каждые две недели приходится мотаться в Лондон, сырой, слякотный, до чертиков опостылевший.

Надоело. Сил больше нет! И душевный запал закончился, и вообще, апатия…

А дети решили пожениться. И не просто расписаться, а повенчаться. Любовь у них, понимаешь…

Диана уже почти здорова, последнюю операцию отложили на весну — под подвенечным платьем следов от ожога все равно не видно, а Виталик ее и так любит, его ожоги не пугают.

Виталик вообще — молодец, далеко мальчишка пойдет. Его «Лунная соната» разошлась мигом. Критики его обласкали, журналисты расхвалили, звезды всех мастей и калибров записываются теперь к нему в очередь. А впереди — неделя моды в Милане, у Виталика наполеоновские планы, он готовит какую-то «убийственную коллекцию», никому ее не показывает, даже ему, Климу. Сглаза, что ли, боится? У Дианы тоже все хорошо. Ее новая песня выстрелила, как ядерная боеголовка, в первую же неделю попала во все российские чарты. Теперь девочка и в телевизоре, и на радио. У нее даже фан-клуб организовался.

В общем, у детей, у каждого по отдельности, все хорошо, но они не хотят счастья в одиночку. Им нужно счастье одно на двоих. У них — любовь…

Конечно, Клим за них радовался, но зачем же так скоропалительно? Свадьба зимой — брр… Да Дианка же замерзнет в своем невесомом подвенечном платье! Клим знал, что оно невесомое, потому что целую неделю собственнолично обегал с ней все лондонские свадебные салоны. Виталик, понимаешь, невесте платье сшить не может — дурная примета, видите ли! И вообще, некогда ему, гению, времени совсем нет перед миланским показом, а у него, у Клима, значит, времени полным-полно!

За ту неделю Панкратов исстрадался ужасно. От белых, розовых, жемчужно-серых, атласных, шелковых, шифоновых подвенечных платьев у него каждый день случалась мигрень и несварение желудка. Зато в фасонах и последних модных веяниях он теперь разбирался не хуже уклониста Виталика. И легко, на ощупь, мог отличить шелк от органзы.

Диана выдохлась на восьмой день — слава тебе господи! — и решила остановиться на сильно декольтированном, непростительно эротичном и жутко дорогом платье. Клим тогда вздохнул с облегчением, а сейчас вот все думал — как же она выстоит в холодной церкви в этой красоте? Словно подумать ему больше не о чем…

А ведь, положа руку на сердце, так оно и есть. В душе морозы почище, чем на дворе. И не только морозы, но еще и вьюги. Иногда как заметет, завьюжит — хоть волком вой. Виктор говорит, что это симптомы типичной зимней депрессии. А друг Виталик уверяет, будто это оттого, что Клим один. Вот была бы рядом с ним «хорошая женщина», понимающая, добрая, хозяйственная, — все бы в одночасье изменилось. Виталику невдомек, что этим незамысловатым рецептом Клим уже неоднократно пытался воспользоваться.