Сумеречный сказ - Кайса Локин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сетуя на упрямицу и на самого себя за то, что позволил Настасье увязаться следом, вышел Добрыня на поляну, не видя более смысла скрываться да по кустам отсиживаться. Уж лучше пускай Змей его тут встретит, чем заприметит притаившуюся в тени поленицу.
— Выходи на бой честный, окаянный! — прокричал богатырь. — Сразись со мной, Змей, в поединке и прими свою судьбу достойно.
Раздался хохот, округу заполняя. Вышагивал вальяжно из пещеры Кирилл: не изменился он ничуть за всё это время — всё также семнадцатилетним юнцом сказывался, хоть и к годам пятидесяти ему уж было.
— Что забыл ты тут, витязь непутёвый? Смерти своей, верно, ищешь? — пробасил он голосом замогильным.
— Умрёшь сегодня только ты, Змей.
Присмотрелся Кирилл, сощурил очи злые и вдруг загоготала пуще прежнего: признал он в лике Добрыни черты Финиста — врага своего давнего.
— Скажи-ка мне, витязь, как родители поживают? Красива ли всё ещё Елена, иль старость её исказила? А жив ли батюшка твой? Всё так же словам потакает? — насмехался Змей.
Оскалился Добрыня, но смолчал.
— Послушай, молодец, слово доброе: уходи. Отпущу я тебя, как и отец твой однажды меня прогнал.
— Никогда, — ответил Добрыня. — Я за головой твоей пришёл и без неё никуда не уйду.
— Это мы ещё посмотрим! — рявкнул Кирилл и мгновенно преобразился в дракона.
Поднялся ветер, небо от рёва содрогалась. Сошлись они в поединке, и долго сталь звенела, доспехи хрустели, пламя извергалось, крылья тёмные небо застилали. Силы у обоих кончались, но сдаваться так просто никто не желал. Уповал Добрыня тайно на Настасью и её подмогу.
Тем временем поленица в пещеру пробралась, словно мышь, и затаилась меж камней, слушая, как шепчет заклинания Маринка, Змею сил придавая. Покрепче Настасья меч сжала и выскочила, замахиваясь, но мимо клинок звонко прошёл. Гадким, противным смехом тогда залилась ведьма. Вышла на свет Настасья, противницу рассматривая. Спутанные волосы вдоль тела костлявого свисали, глаза безумно сверкали, кожа зелёным отливала. Неестественно Маринка стояла, словно кукла соломенная, и головой из стороны в сторону крутила.
— Явилась, не запылилась, помощница, — как гадюка зашипела ведьма. — С самого начала тебя почуяла! Шла бы ты, девонька, прочь. Я же прибить могу и глазом не моргну.
— Я тебя не боюсь, — гордо Настасья голову вскинула, вновь меч поднимая.
— Зря, деточка, зря, — обнажила гнилые клыки Маринка. В руках её заклинания тёмные сплетались, что ударом одним могли сотню уложить.
Ринулась Настасья, но отпрыгнула ведьма, шипя, и чарами её обдала. Сверкнула молния шаровая и близко-близко от Микулишны пролетела — чуть голову не задела.
— Прыткая какая! Думаешь, одолеешь меня и сможешь с богатырём своим сладко жить? — пунцовела Настасья. — Полагаешь, что такая смелая да удалая? Судьбинушку она для себя иную искала, героем статься захотела, а на деле маленькая да глупенькая! Токмо и умеешь, что мечом махать, но для настоящего сражения зубки-то не доросли!
Выпад влево, увернулась вправо ведьма и молнию в голову девице швырнула, благо увернуться сумела та. Захохотала Маринка и не расслышала, как взмолилась Настасья богам и отцу о защите. Одного просила — помочь избавить земли родные от силы нечистой. От слов могущественных вспыхнул клинок огнём, ослепляя колдунью, и в тот же миг удачный под рёбрами Маринки покой нашёл. Упала ведьма на колени, ненавистью глаза даже в смерти полнились.
Заревела округа: пал в мгновение Змей Горыныч — мощь ведьмы тело оставило. Заметив промедление врага, собрался Добрыня и пронзил врага, клинок меж глазищ оставляя. Рухнул дракон, а подле него, среди пылающей травы, слёг обессиленный Добрыня. Подбежала к нему Настасья и с трудом на коня верного взвалила милого друга, прочь уносясь. Страшно ей было, но и радостно — злодеи поверженными оказались.
Прознали герои потом, что Змей Горыныч и Маринка в Нави вместе оказались. Наделила Морана Кирилла званием защитника реки Смородинки, а ведьма, чей разум совсем помутился, в пучину гнилых вод однажды канула и исчезла, точно и не существовала никогда.
Раны же на богатыре быстро зажили — не даром отец волшебной силой славился. Долго Добрыня Настасью благодарил и дарами осыпал, покуда не согласилась гордая и смелая поленица замуж за него пойти. Счастью Финиста и Елены предела не было, когда прознали они, что сын отныне любовь свою обрёл.
Много подвигов Добрыня Никитич совершил, врагов победил и для князя верным другом и помощником слыл. Летописей и былин достаточно писцы сочинили о славном богатыре и жене его Настасье, которая ничем ему в храбрости не уступала и с лёгкостью противников одолевала.
***
Богатырский град, Серебряный край, Правь
Серебряные земли носили своё название не только в честь высоких утёсов, усеянных мраморными камнями и омывающих их рек, но ещё и из-за холодного света полной луны, что каждую ночь поднималась на небосводе и озаряла край. Её сияние всегда разливалось по округе магическим светом, проникало в каждый уголок и накрывало крыши домов Богатырского града. В нём жили славные витязи, храбрые богатыри и смелые поленицы, чьи подвиги и деяния всегда отличались доблестью и отвагой. Простые крестьяне и известные князья, дружинники, цари и многие другие обитали на здешних улицах, постоянно хохоча и соревнуясь. Не было здесь места титулам, ибо правили тут чувства и мысли, свободные от условностей.
Частенько улицы града наполнялись игрищами, в которых принимали участие все желающие, совсем не боясь проиграть. Стрельба из лука, забеги и конные скачки, полномасштабные бои, потешные огни, бутафорские чудища — никто не оставался равнодушным и окунался в атмосферу соревнований. Тогда же и гуляния устраивались: музыка по всей округе звучала, пыль от сапог танцующих поднималась, столы с угощениями точно трещали, толпы гостей из Медных и Золотых краёв прибывали. Кипел град, словно настоящая жизнь в нём ключом била.
Вот и ныне пышное празднование проходило, собирая всех жителей округи. Но только повод был несколько иной — именины отмечал Добрыня Никитич. С размахом к такому дню подошли близкие и друзья: наготовили угощений и сладостей любимых, подарков гору натащили, песни голосили, кубки с мёдом поднимали, речи восхваляющие толкали. Были тут и остальные богатыри, что никогда друг с другом не спорили и силушкой не мерились,
