Дурная привычка - Павел Торубаров

Однако, когда один из молодых да рьяных ревизоров, помахивая бумагой, подписанной самим президентом, попытался потребовать у генерала список агентуры, которую тот курировал лично, Андрей Владимирович собственноручно за шкирку выкинул визитера из кабинета и пригрозил, что следующего, кто сунется к нему с этим делом, он пристрелит, а документы уничтожит. Такие деяния, естественно, не добавили ему признания властьимущих, однако проверяющие, теперь, опасались наглеть. Особенно это стало заметно, когда по Агентству распространили приказ за подписью генерал-майора, в котором всем сотрудникам и руководителям служб предписывалось оберегать оперативную информацию от людей, которые не имеют к ней непосредственного касательства, в том числе, и от всех (это слово было выделено) проверяющих. Способы, которыми можно было пользоваться для реализации приказа, были разрешены самые широкие, вплоть до стрельбы без предупреждения. Агентство, в полном составе, поаплодировало лихому вояке и на проверяющих стало плевать, отказывая им, под предлогом секретности, в каком бы то ни было содействии. Ревизоры еще немного покрутились, и ушли, оставив идею о кадровой перестройке АСО на потом. Через некоторое время, все вошло в обычное русло, и жизнь в Агентстве наладилась. Однако, нервов попортилось тогда порядочно.

Начальник управления, так подставивший своих коллег, застрелился в собственном кабинете, за что и был посмертно представлен к высокой награде. Официально, конечно, причины награждения были иными, но всем стало понятно, как надо поступать проштрафившемуся офицеру, чтобы семья его не поехала работать на какие-нибудь рудники.

Помощник начальника Шестого управления погиб в автокатастрофе. Было ли к этому причастно АСО, или так распорядились звезды, оставалось загадкой для всех, кроме генерал-лейтенанта.

Стреляться Лядащеву, естественно, не хотелось. Равно, как и тонуть в море по-пьяни. В связи с этим, операцию «Очищение» надо было срочно спасать. Если уж не привести ее к нужному финалу, то, по крайней мере, свернуть без стратегических потерь. Пешками, в такой ситуации, можно пожертвовать. И дело тут не в страхе за собственную шкуру, а в информации, которой владели агенты: Тронхейм и Панченко. Если два таких серьезных товарища переметнулись на другую сторону, то это больно ударит как по АСО, так и по национальной безопасности в целом.

Поэтому, в своем рапорте полковник предложил, как один из вариантов, физическое устранение агентов. Теперь ему предстояло, кроме принятия неодобрения от шефа, еще и отстоять свою точку зрения.

Полковник поднялся к генералу и вошел в приемную. Ванюхин, завидя визитера, вытянулся в струнку.

— Здравия желаю, господин полковник! — капитан смотрел на Виктора Ивановича, будто никого более значимого в своей жизни не видел.

— Вольно! — полковник подошел к столу адъютанта. — Можно?

— Конечно, генерал ждет. — с этими словами Ванюхин отворил дверь, и, как только половник пересек порог, плотно закрыл ее.

Генерал- майор сидел в кресле, все так же осеняемый портретом президента. Глядя на хмурое лицо, полковник понял, что шеф, прочитав его рапорт, остался недовольным. А, собственно, что еще можно было ожидать?

— Лядащев, садись. — генерал махнул рукой, будто пригвоздил полковника к стулу.

Тон шефа и обращение на «ты» были плохими признаками. Полковник повиновался. Сидя через стол от начальника, Виктор Иванович ждал начала разговора. А генерал не спешил с этим, продолжая просматривать бумагу, которую изучал до прихода Лядащева. Наконец, закончив чтение, Краев перевернул документ и положил его лицевой стороной на стол.

— Что, все так плохо? — генерал подался вперед, опершись локтями о столешницу, и вцепился в полковника немигающим взглядом.

— Смотря, что Вы имеете в виду, Андрей Владимирович.

— Не выеживайся! — генерал хлопнул ладонью по столу, отчего портрет диктатора прошлого века упал лицом вниз. Потом генерал вынул из ящика рапорт полковника и помахал им. — Ты мне эту писульку зачем передал?

— Вы же сами просили отчитаться. Ну и вот… — полковник развел руками.

— Я просил тебя отчитаться в действиях по операции «Очищение». — Краев кинул рапорт через стол, и тот послушно лег в руки Лядащева. — А ты мне что накалякал?

— К сожалению, факты, изложенные здесь, нельзя опровергнуть. Именно так все и есть.

— Я понимаю, что так все и есть! Ты мне объясни, как можно потерять двух человек, причем профессионалов высшего класса. О Тронхейме я мало что могу сказать, это твой агент, ты его привел. Но Панченко-то, Панченко! Он-то как мог исчезнуть?! Кстати, насколько я помню, он тоже твой протеже?

— На что Вы намекаете?! — полковник вскочил и начал стремительно краснеть, чему способствовала, в какой-то мере, бессонная ночь.

— Сядь! Я не намекаю, намекать можно девке на углу. Сядь, тебе сказано! Я говорю, что два твоих агента бесследно исчезли в Зоне, унеся с собой кучу секретов. Кому они теперь их рассказывают? Объясни!

— Я бы не сказал, что агенты исчезли.

— А как иначе ты собираешься это называть? Ты с капитаном связаться можешь? Вот, то-то! Это ж надо — такого агента профукать! Про Тронхейма я вообще молчу.

Лядащеву нечего было возразить. Оставалось только принять правила игры, предложенной генералом. Полковник прекрасно понимал, что шеф уже пришел к определенному решению, и все, что сейчас происходит, не больше чем воспитательное мероприятие.

— Если Вы, господин генерал-майор, считаете меня некомпетентным, то я готов подать в отставку.

— Ага, сейчас, как же! Уже подал… А дерьмо за тобой кто разгребать будет? Я, что ли? В отставку он собрался! Ишь ты, какой умный выискался! Дескать, я тут весь в белом, а вы, господа хорошие, за мной подотрете. Хрен тебе по всей морде, а не отставку! Пока с операцией не закончишь, отставка твоя принята не будет. Только за свинцовой подписью. Я достаточно ясно выразился?

— Так точно! — полковник чуть не козырнул, но вовремя сообразил, что находится перед начальником без головного убора. — Разрешите получить инструкции?

— Ты сядь пока, — Краев недовольно поморщился. — Инструкции… Какие, к лешему, инструкции? По какому, с позволения сказать, плану?

— По второму.

— Угу, по второму, — проворчал генерал. — По второму. Простой ты какой: пиф-паф, и все. А ты о Панченко подумал.

— Да. Капитан знал, на что он идет, когда подписывал контракт с Агентством. Тогда его никто не неволил. Теперь поздно что-то менять. Больше вариантов у меня нет. По крайней мере, это поможет избежать осложнений, возможных в дальнейшем.

— Приказ на ликвидацию должен завизировать министр, — генерал указал пальцем куда-то в бок. — Как ты ему все это объяснишь?

— Я, никак. А у Вас, я уверен получится. И еще, Андрей Владимирович… Мы ведь можем совершить все в обход министерства? Мотивируя это оперативной необходимостью…

— Можем… — генерал несколько сник. — Только мне совесть не позволяет такие приказы подписывать.

— Мне тоже. Однако, иного варианта я не вижу. Я все могу понять: нет возможности связаться, иные проблемы… Но капитан жив и здоров. Это я знаю точно. Слежки за ним нет, перемещается он относительно свободно. Тот человек, что поставлял ему информацию из Зоны, больше не появляется, а, кроме него, опознать Панченко не может ни кто. С Тронхеймом ситуация обстоит еще хуже. Панченко, последнее время, перестал передавать мне информацию о нем, ссылаясь на то, что его информатор этой темы не касается категорически, а все штатные осведомители погибли. Я проверил: так и есть — почти все, кто снабжал нас информацией, либо мертвы, либо исчезли. Есть, правда, еще один человек, но его задействовать на такую операцию можно только в самом крайнем случае, когда испробуем другие варианты. Но, все же, учитывая, что другого человека у нас нет, а сроки поджимают, я недавно послал ему установочные данные на наемника. Пусть попробует что-нибудь выяснить. Ответа жду со дня на день. Кстати, кроме Панченко, Тронхейма в лицо во всей Зоне ни одна живая душа не знает. И из информаторов у нас остался только потерянный капитан да его стукач. К счастью, мне удалось получить доступ к одному проштрафившемуся дельцу. Только он не сможет нам помочь, если мы попросим организовать встречу с Панченко или Тронхеймом — не дорос еще.

В разговор ворвался телефонный звонок. Полковник извинился, вынул мобильник и посмотрел на определившийся номер. Увиденное, настолько заинтересовало его, что он раскрыл телефон и поднес его к уху: звонил помощник полковника, проинструктированный, что связываться сейчас можно только в одном случае — если пришли известия из Зоны. Выслушав доклад, Лядащев просиял и закрыл аппарат.