Дурная привычка - Павел Торубаров

В разговор ворвался телефонный звонок. Полковник извинился, вынул мобильник и посмотрел на определившийся номер. Увиденное, настолько заинтересовало его, что он раскрыл телефон и поднес его к уху: звонил помощник полковника, проинструктированный, что связываться сейчас можно только в одном случае — если пришли известия из Зоны. Выслушав доклад, Лядащев просиял и закрыл аппарат.

— Андрей Владимирович! Прибыл курьер с донесением от моего агента. Того, которого я пока не задействовал. Разрешите? — полковник указал рукой на дверь.

— Давай, — генерал кивнул. — И сразу ко мне.

Полковник вышел из кабинета. В этот момент на столе адъютанта ожил селектор:

— Вернется полковник Лядащев, сразу пусть проходит, — проговорила машина голосом генерала.

— Есть, Андрей Владимирович. — Ванюхин отпустил кнопку, когда Лядащев уже покинул приемную.

Возле кабинета полковника ждал тот же курьер, что и всегда — лейтенант «пингвин», как окрестил его для себя Виктор Иванович.

Лядащев забрал конверт, вошел в кабинет, запер дверь и нетерпеливо разорвал оберточную бумагу. Внутри был один лист, а послание занимало всего несколько строчек. Прочитав их, полковник похолодел: вон как, оказывается, все обернулось. Значит, Тронхейм… А капитан-то куда смотрел со своим стукачом?! Нет, определенно, такого поворота событий полковник предвидеть не мог. Он выскочил в коридор и скорым шагом направился к шефу.

Перед дверью в приемную полковник остановился и привел свое лицо в порядок. Нельзя, чтобы Ванюхин что-то заподозрил. Лядащев вновь вытянул руку вперед. И опять она тряслась — адреналин давал о себе знать.

Немного успокоившись, Виктор Иванович дернул дверь и прошел в приемную, по-прежнему пустую. Ванюхин показал, что Краев один. Полковник кивнул и вошел в кабинет. Шеф все так же восседал в своем кресле.

— Ну что, действительно срочно? — генерал-майор указал глазами на письмо, которое Лядащев держал в руках.

— Даже больше. — полковник подошел и протянул листок начальнику. — Вот, сами прочитайте.

Генерал достал очки и быстро пробежал глазами документ. На последней строчке он запнулся и аж крякнул от прочитанного.

— Да, — Андрей Владимирович сложил письмо и вернул его Лядащеву. — Дела… Ладно, полковник, я даю вам санкцию на ликвидацию. Делать, как я теперь отчетливо вижу, действительно, нечего. Только прошу Вас об одном: третий раз не промахнитесь. Этой ошибки нам не простят.

— Не промахнусь! Тут дело личное, уже. Этих двух орлов уничтожат, еще до того, как они пройдут Свалку. Все будет выглядеть, как обычное нападение бандитов. Если нет, то придется дальше задействовать наши армейские связи. А мне этого очень не хочется.

— Смотрите, полковник, личные счеты — плохой советчик. — генерал встал, давая понять, что аудиенция закончена.

Размышлять над словами, сказанными умирающим бандитом, идя по Свалке, мне было некогда. Тут, чтобы не попасть в очередные неприятности, нужен кристальный ум и полная сосредоточенность. Кучи металлолома, строения и холмы позволяли спрятаться не только мутантам, но и людям в неограниченном количестве. Со всеми вышеперечисленными встречаться нам сейчас было не с руки. Серж, надеюсь, думал так же.

Мы шли молча, пристально всматриваясь в подозрительные участки местности. Дважды, пока мы добрались до ангара, нам удалось издалека заметить идущих на промысел старателей, и еще дважды — мародеров. Такое количество двуногой поживы, несомненно, должно было привлечь хищников. Однако, кроме стада кабанов, направляющихся по своим делам вдоль дороги в стороне от нас, мы никого не встретили.

Ангар показался вскоре после десяти часов. Солнце, неожиданно прорвавшееся сквозь дождевые облака, осветило его ярким светом, и капли воды на крыше и стенах строения заиграли бриллиантовыми вспышками.

Обойти произведение ювелирного искусства не представлялось возможным: простреливаемая из ангара зона простиралась далеко в сторону Темной долины, «Агропрома» и блокпоста. А нам, как раз и нужно было в сторону «Долга». Ну, не совсем, конечно, к блокпосту, значительно левее, но из-под огня все равно уйти не удастся, если что. Поэтому, правильным решением было удостовериться, что в помещении никого нет. Мутанты не в счет.

Лучшее место для наблюдения располагалось слева от ангара, метрах в трехстах за его ограждением. Там был холм, сквозь который тянулся туннель с железнодорожной веткой до самого «Агропрома». Именно в этом туннеле Ганс нашел проход сквозь аномалии, а за ними — оружие от Медка. Однако, нам внутрь не надо было. Больше всего сейчас меня интересовал сам холм и кустики, растущие точно над бетонным зевом туннеля. С этой точки территория ангара будет просматриваться как на ладони. Только до той позиции еще доползти надо. Задачка не из простых. Чтобы дойти до холма, нужно было пересечь метров двести открытого пространства, как раз в виду стрелков, если они засели в ангаре. Либо обходить вдоль холмов и выходить на дорогу, ведущую к НИИ «Агропром». Оба варианта не ахти: на дороге запросто можно повстречать военный патруль. Кроме того, радиационный фон у холмов высоковат. Конечно, у подножья он значительно ниже, чем на вершине, но все равно — фонит.

Немного посовещавшись, мы решили, что от избыточной дозы радиации антирад может помочь, а вот от пули снайпера никакая химия не спасет. Поэтому, двинулись к холмам. Как только мы приблизились к первому из них, дозиметр злобно застрекотал, предупреждая, что дальше в горы лучше не заходить. Как только Ганс умудрился наверх забраться и подсмотреть смерть Семецкого? Ну, с другой стороны, Ганс всегда некоторой безбашенностью отличался.

Холм, вдоль которого мы двигались, сплошь состоял из обломков техники, прикрытых землей, на которой проступала скудная бурая трава Зоны. Странное зрелище — железный курган, на котором растет мертвая трава. Глядя на холм издалека, можно было вообразить, что это огромный слепой пес: на собаке такая же буро-коричневая шкура, покрытая радиационными язвами и участками жесткой шерсти. Плешивый пес и плешивый холм были похожи друг на друга как младший и старший братья. Да и весь пейзаж Зоны, особенно в пасмурный день, сильно смахивал на шкуру слепой собаки. Мутанты ходят по мутировавшей земле. Гротеск!

Пройдя вдоль подножья, мы вскоре уперлись в завал из строительной техники, основой которого была стрела старого козлового крана. Желтая краска конструкции осталась только на некоторых частях, в остальных местах отступив под напором красно-коричневой ржавчины. Обойти завал не представлялось возможным, поэтому нам пришлось форсировать преграду. Идти через насквозь прогнившие металлические конструкции, источенные не только коррозией, но «Ржавыми волосами» свисавшими рыжими мочалками с верхней балки стрелы было опасно. Но, иного пути Зона для нас не припасла: назад идти нельзя, обойти справа не получится, ползти на холм под аккомпанемент стрекочущего дозиметра тоже как-то неправильно. Оставалось только одно направление — вперед через кран.

Такие скопления железа — излюбленное место аномалий и мутантов (или тех, или других, ибо мутант никогда не устроит себе логово возле аномалии).

Я глянул на интерактивный экран, в котором сейчас отражалось поле ПДА. Аномалий поблизости не наблюдалось, но это не значило, ровным счетом, ничего. Многие аномалии успешно скрывались от детектора. Болт, конечно, может помочь, но не всегда — есть такие аномалии, которые реагируют только на живую ткань. Тот же «Белый шар», например, или «Изнанка». Больше для успокоения совести я кинул вперед пару болтов. Оба они пролетели сквозь стрелу без проблем.

— Серж, смотри, — я подкинул в руках третий болт. — Твой маркер.

— Давай.

Я несильно замахнулся и кинул железку. Болт пролетел точно под густой копной «Волос» и лег метрах в двух за завалом. Возмущений пространства это не вызвало.

— Давай, Серж, направление строго на болт. Смотри, за «Волосы» не зацепись.

— Пошел, — Серж пригнулся и начал перебираться через балку крана.

— Не опирайся! — крикнул я, когда заметил, как рука сталкера скользнула к железу, ища дополнительную точку опоры. — Завалишь нахрен весь этот металлолом!

Серж кивнул, давая знак, что прекрасно понял меня, и аккуратно перетек через балку. Теперь он был внутри треугольной конструкции точно под одним из пучков рыжих косм. Воздух справа от Сержа вдруг замерцал и подернулся синеватыми разводами.

— Стой! Не шевелись! — я придвинулся ближе и принялся рассматривать непонятное явление. Такого я еще не видел: струящийся, как над асфальтом в жаркий день, воздух, то и дело покрывался радужно-синими разводами, будто бензин плыл по воде. Определенной формы это явление не имело, но границы свои обозначало явно: на земле, где была подошва этой аномалии, нарисовался четкий круг, примявший траву. Я сразу припомнил школу, старшие классы, урок физики и опыты по поверхностному натяжению. Тогда, среди прочего, мы выдували мыльные пузыри и ловили их на рукава шерстяных свитеров. Так вот, когда пузырь ложился на рукав, он точно так же приминал шерстинки радужной пленкой. Вспомнив это, я окрестил новую аномалию «Мыльный пузырь».