Хогвартс. Альтернативная история. - Amargo

— На кого-то! Этого еще не хватало! У вас дикие, опасные идеи, которые раньше никому и в голову не приходили!..

— А Хмури вон знает про закольцованные Crucio.

— Хмури — сумасшедший!

— Северус! — позвал Снейпа Дамблдор, и профессор вновь поднялся. Уже не глядя на меня, он быстро прошел между кроватями и догнал директора. Оба они покинули больничное крыло, и я остался один.

— Значит, я тоже сумасшедший, — проговорил я. — Но похоже, Дамблдор совсем не возражает.

Глава 30

Меня разбудили голоса. Сперва они раздавались будто издалека, нечеткие, глухие, сливавшиеся в один бубнящий гул. По мере того, как я возвращался из сновидческой реальности, они становились отчетливыми, резкими и неприятными. Кто-то спорил, кричал… потом воцарилась тишина. Я приоткрыл глаза — в палате горел свет, но было неясно, день сейчас или ночь. В проходе стояли какие-то люди, чьи-то силуэты виднелись на кроватях по соседству. До меня донесся спокойный голос Дамблдора, обращавшегося к какому-то Корнелиусу… Корнелиус ответил — в голосе испуг, наигранные угрозы, — что-то про оборотней, Хагрида… ну сколько можно об одном и том же!.. А потом промелькнуло имя — Волдеморт. Я раскрыл глаза пошире, не желая ничего пропустить, и осторожно сел, стараясь не обращать внимания на закружившуюся голову.

На кровати по ту сторону прохода сидел Поттер в окружении своих гриффиндорских приятелей и еще нескольких незнакомых мне людей. Рядом стояли Дамблдор, Снейп и тот, кого звали Корнелиусом. Я видел его раньше, в комиссии, приезжавшей казнить гиппогрифа. Кажется, это был Фадж, министр магии. Он спорил с Дамблдором, не желая верить тому, о чем они только что говорили, отказываясь признать очевидное.

Решив, что слов здесь недостаточно, до сих пор молчавший Снейп шагнул к министру и засучил рукав. Он стоял ко мне вполоборота, и с замиранием сердца я увидел у него на руке большое черное клеймо. Даже отсюда, с расстояния трех-четырех метров, можно было понять, что этот череп со змеей — не обычная татуировка. Темная Метка была самым настоящим выжженным в коже клеймом. Однако в отличие от клейм, которыми метят скот, его рисунок был четким: тонкие детали, чешуя змеи, раздвоенный язык, швы на черепной коробке… Я был заворожен меткой — она гипнотизировала, притягивала, будто накладывая Imperio и заставляя подчиняться. Снейп что-то говорил Фаджу, но тот явно не был настроен на лекции и объяснения; его лицо искажалось, становилось все безумнее, мрачнее и в конце концов министр бросился прочь из палаты. Однако перед самым выходом он вдруг остановился, повернул назад и подошел к Поттеру.

— Вот ваш выигрыш, — он бросил ему на кровать тяжелый мешок. — Надеюсь, вы понимаете, что никакой церемонии награждения при данных обстоятельствах не состоится.

И с этими словами покинул больницу.

Дамблдор казался не слишком расстроенным таким поведением министра — вероятно, ничего другого от него и не ожидал. Он начал отдавать распоряжения незнакомым мне людям, что-то говорил Макгонагалл и Помфри, тотчас же отправившихся исполнять его указания, а я не отрывал глаз от Снейпа, который в молчании замер поодаль, напряженно глядя на Дамблдора. Темная Метка, так вот она какая! Она есть у всех Пожирателей, ближайших соратников Волдеморта. Но с чего вдруг Снейпу вздумалось совать ее под нос Фаджу? "Этому есть только одно объяснение, — в непонятном восторге подумал я. — Темный Лорд возродился, но министр отказывается в это поверить!"

Неожиданно я осознал, что в палате воцарилась тишина. Снейп смотрел на меня в упор — я и не заметил, как он перестал следить за Дамблдором. "Не стоило подниматься", с досадой подумал я, увидев, что являюсь теперь объектом пристального внимания всех, кто в данный момент находился в больнице.

— Полагаю, Линг, вы слышали достаточно и уже поняли, что здесь происходит? — полувопросительно сказал Дамблдор.

Я кивнул.

— Прекрасно, — директор развернулся к остальным и произнес:

— А сейчас я хотел бы представить некоторым из присутствующих нашего гостя. Сириус!..

Отсюда, с кровати, я не видел того, кто находился на полу прохода. Анимаг в образе собаки сидел так, что никто не обращал на него внимания до тех пор, пока его не попросили превратиться. Похоже, последний год не пошел Блэку на пользу — он был таким же ободранным, худым и бледным, с грязными длинными волосами. Однако выражение его лица разительно отличалось от того, которое мне довелось увидеть в коридоре третьего этажа. Он больше не был одинок и загнан в угол. Сейчас все вокруг него были друзьями.

Точнее, почти все, потому что на лице Снейпа при встрече со своим старым врагом не отразилось никакой радости. То же можно было сказать и о Сириусе.

Я прислонился к подушке, наблюдая за тем, как Снейп и Блэк с отвращением пожимают друг другу руки, как Дамблдор просит Блэка собрать какую-то старую команду (фамилия Флетчера немного меня насторожила, но мало ли в Британии Флетчеров), как Блэк превращается обратно в собаку и покидает больницу. Наконец, очередь дошла и до Снейпа.

— Северус, — Дамблдор повернулся к Снейпу, — вы знаете, о чем я хочу вас попросить. Если вы на это готовы…

— Готов, — ответил Снейп.

Еще ничего не произошло — директор только закончил свою фразу, а Снейп едва договорил "готов", — но мне стало ясно, в чем заключается эта просьба. Профессор быстро вышел за дверь; скоро за ним последовал и директор. Не желая ни с кем говорить, я тут же лег и забрался с головой под одеяло.

Столько впечатлений за какие-то полчаса! Я понимал лишь то, что Волдеморт вернулся, что Дамблдор собирает преданных ему людей, а Снейп отправился к Темному Лорду. Мне было невероятно любопытно узнать, каким образом здесь оказались Поттер и Фадж, но спросить было не у кого — друзья Поттера и незнакомая женщина скоро ушли, а сам Поттер уснул, напоенный зельем.

Когда свет погас, я выбрался из-под одеяла и тихо приблизился к спящему. Раньше мне никогда не доводилось применять легилименцию к людям, находящимся без сознания, и уж тем более к спящим волшебникам. Но не было сил терпеть до утра — к тому же, как только вернется мадам Помфри, она наверняка напоит меня еще какой-нибудь гадостью, и я снова на сутки отрублюсь. Так что либо сейчас, либо никогда.

Я сел на соседнюю кровать, дав себе слово посмотреть только то, о чем беседовали министр и Дамблдор. Глядя чуть поверх головы Поттера, я настроился на его энергии, хаотичные, бурлящие, беспокойные, но не доходящие до сознания, на которое сейчас влияло зелье снов без сновидений. Он ничего не почувствует, решил я и плавно погрузился в его память.

Сцены сменялись одна за другой — вот Дамблдор, Фадж, который не желает верить в очевидное, а вот… я не мог поверить своим глазам! Аластор Хмури оказался совсем не Хмури, а Пожирателем Смерти, целый год продержавшим настоящего аврора в сундуке! Это потрясло меня настолько, что я едва не прервал контакт. Слишком о многом хотелось подумать после увиденного — но что же случилось еще раньше?..

… Когда я вернулся, Поттер все также спал, а мадам Помфри все также не было. Я добрался до своей кровати и опустился на смятое одеяло. Перед моими глазами стоял Волдеморт, возникающий из огромного котла и наколдовывающий Петтигрю серебряную руку… прилетевшие на зов Пожиратели — министерский палач Макнейр, отец Нотта, отец Малфоя, отцы Крэбба и Гойла!.. странная игра палочек Поттера и Волдеморта… Только спустя несколько минут я осознал, что, вспоминая увиденное, испытываю какой-то болезненный восторг, уже знакомый мне при взгляде на Темную Метку Снейпа. А Хмури? Как теперь понять его поступки? Почему он следил за слизеринцами? Почему следил за мной — ведь у меня нет родителей, Пожирателей Смерти… И как объяснить его фразу: "Потом еще спасибо скажешь?", произнесенную здесь, в этой комнате, всего лишь сутки назад? Теперь уже не спросить — этот человек хуже чем мертв…

Неожиданно меня разобрал смех. Я спрятал лицо в ладони, краем сознания понимая, что выгляжу настоящим безумцем, но ничего не мог с собой поделать. "Наверное, это просто отходняк, — думал я, — отходняк от легилименции, от зелья, от Круциатуса…" Надо дождаться мадам Помфри, пусть она даст снотворного, чтобы я проспал еще часов двенадцать, до самого обеда.

Целительница вернулась через десять минут, когда я уже успокоился и просто сидел на кровати, размышляя о том, почему это я не хочу есть, если с момента применения Crucio прошло уже около двух суток.

— Вы дали мне зелье Голода? — поинтересовался я у мадам Помфри, которая встревожено смотрела на меня, идя по проходу между кроватями.

— Нет, — чуть резче обычного ответила мадам Помфри и, не останавливаясь, проследовала к себе в кабинет. Слегка удивленно я посмотрел ей вслед, но менее чем через минуту она вернулась со стаканом дымящегося голубоватого напитка.