Хранитель Мечей. Одиночество мага. Том 1 - Ник Перумов

– Стой! – вырвалось у пленника. Глаза у него стали совершенно безумными. – Я... скажу... но... дай мне... уйти...

– Ты мне не нужен, салладорец. Мне нужно то, что ты знаешь. И правда. Ты знаешь, что я смогу отличить её от лжи, как бы тщательно ты её ни скрывал.

– С... спрашивай, Чёрный!..

– Что это за обелиск?

– Х-хранилище... Замок. Средоточие...

– А точнее?

– Точнее не скажешь... – На горле пленника судорожно дёргался кадык.

– Хранилище чего?

– Запор... зам?к... который надо открыть. Кровью.

– Замок к чему?

Салладорец захрипел. Глаза полезли из орбит, на губах вскипела пена.

– Не... не могу...

– Замок к чему? – безжалостно повторил Неясыть, придвигая к себе поближе «походный набор некроманта», инструментарий для ритуального мучительства, так ни разу и не пускавшийся им в ход со времён Академии.

Салладорец изогнулся дугой. Изо рта вырывался только нечленораздельный хрип.

– Угробишь его, чародей, – хладнокровно заметил наблюдавший за всем этим главарь скамаров. – Позволь моим парням пятки ему подогреть. Враз забудет, как фиглярничать.

Фесс покачал головой.

– Тут огнём ничего не сделаешь.

«Неужто даже такой явно не рядовой маг заговорён на смерть, если только откроет какой-то секрет? Попробуем что-нибудь другое, попроще. Повторить роковой вопрос мы всегда успеем».

– Есть ли ещё такие обелиски? И если есть, сколько их всего?

– Пять... – простонал несчастный.

«Пять. Что ж, неудивительно. Чем больше замков, тем лучше».

– Кто ты такой?

– Маг...

– Это я знаю. Имя как?

– Нету... нет имени.

– Это что ещё за шутки? – нахмурился Неясыть.

– Не шутки... имя отменяется, когда становишься одним из избранных...

– Избранных кем?

– Силой...

– Какой? – Фесс изо всех сил старался сохранять терпение.

Молчание.

– Какой силой?! – повысил голос некромант.

Пленник вновь задёргался в путах, но ничего не ответил.

Неясыть демонстративно пожал плечами. Потянулся за отточенным лучше любой бритвы коротким и широким скиннером с круто изогнутым крюком лезвия.

В горле салладорца забулькало, он словно старался протолкнуть слова через стиснутое незримой хваткой горло.

– Осторожнее, чародей! – крикнул вожак скамаров, однако он опоздал.

Тело пленника внезапно словно хлестнуло громадной шипастой плетью, вырывая клочья кожи и мяса. Горло лопнуло, прямо в лицо Фессу брызнула струя горячей крови, тот насилу успел отшатнуться.

Мёртвое тело обмякло.

– Ну вот, – укоризненно заметил разбойник. – Не умеешь допрос снимать, господин маг, не в обиду тебе будь сказано. Яснее ясного, что порча на нём. Вот и помер. Нельзя было ему такие вопросы напрямик задавать. Околичностями нужно да намёками... э, да что тут говорить. Всё, нет его. Обыскивать будешь? Или... ещё чего с ним сделать захочешь?

– Захочу, – ответил некромант Неясыть таким голосом, что разбойники попятились.

Спустя несколько мгновений рядом с некромантом остался только главарь скамаров – этому, как видно, просто удрать не позволяла гордость.

– И ты тоже иди, – тяжело взглянул на него Фесс. – Не всё из нашего ремесла можно на людях делать.

– Понимаю, – шёпотом ответил разбойник, стараясь не выказать испуга. – Только смотри, сударь чародей, поспешай. Я тут долго задерживаться не намерен. Да и полонянок твоих вывезти надо. Не теряй времени! Помни, ты ещё нам кое-что должен!

– Некроманты от Слова не отказываются, – высокомерно бросил Неясыть. – Не бойся, любезный. А сейчас...

– Удачи. – Разбойник повернулся к Фессу спиной. Видно было, что он испытывает величайшее облегчение, унося отсюда ноги.

Фесс остался один. Чёрный обелиск и мёртвое тело у его подножия, одно из многих, вырванных сегодня из ряда живых скамарскими стрелами.

– Никуда ты от меня не уйдёшь, – сказал Фесс, обращаясь к безгласному трупу. – Те, кто налагал на тебя этот запрет, думали о простых палачах. И простых допрашивающих. Меня они в расчёт не принимали. Оно и понятно – кто ж мог знать, что я тут появлюсь! А я вот взял и появился. Обидно, правда? Ну ладно, будем работать. Мне назад уже не повернуть, а тебе всё равно.

Некроманту сейчас предстояло не просто создать безмозглого и безъязыкого зомби – требовалось, чтобы тот смог отвечать на вопросы, те самые, что погубили самого салладорца до того, как он начал говорить.

Но легко сказать – создай зомби, да ещё и посреди раскалённой нагой пустыни, где не найти нужных ингредиентов для цепи заклятий и где нету времени создавать сложные магические композиции, рассчитывая на помощь целестиальных сил. Оставалось только пустить в ход бережно хранимые запасы реагентов, полученных ещё от самого Даэнура и чудом сохранённых во всех тревогах и передрягах.

Сухие порошки в стеклянных пузырьках с плотно притёртыми пробками, вытяжки из трав, кореньев, костей и потрохов некоторых редких тварей, мелко перемолотые минералы, прошедшие не одно алхимическое горнило; в плоской коробке, в отдельных гнёздах – то, что нельзя измельчить, раскрошить или перетереть, что нужно целым. Глаз птицы из-за Восточной Стены, в котором до сих пор не угасла жизнь; трёхпалая лапка летучей мыши, по-прежнему поскрипывающая коготками по плотной синей коже; и прочие, столь же милые мелкие штучки, способные отправить в дружный обморок не менее двух дюжин молоденьких фрейлин разом.

Некромант торопливо начертил эллипс, так, чтобы один фокус пришёлся бы аккурат между закатившихся глаз мертвеца, а второй – между колен. Пересёк фигуру двумя дугами, на уровне паха и горла. В пересечения положил горстки мелко изрезанных кореньев. На лоб мертвеца лёг неумирающий птичий глаз, между колен – скребущая лапка. Конечно, это не то что вместе с учителем Даэнуром в Ордосе, когда им наконец-то выдали разрешение на зомбификацию, но ничего – пусть ответит на вопросы, а потом может распадаться хоть в тот же миг.

Аккуратно укрепив посох в точке схождения, Неясыть шёпотом произнёс формулу – из Даэнуровых конспектов.

Старая, надёжная формула, отработанная поколениями некромантов ещё из рода дуоттов...

Привычная боль отката. Бешеная пляска кровавых теней в глазах. Фесс чувствовал, как Сила замедляет свой бег, поворачивает, словно вода по прорытому землекопами руслу, врывается в мёртвые жилы, заставляя в последний раз сжаться уже неживые мышцы; труп издал неразборчивое бульканье, захрипел, зарычал, незрячие глаза открылись, налитые кровью буркалы уставились на Фесса с такой ненавистью, что некромант ощутил, как кожа на лбу становится влажной.