Русские во Второй мировой - Анатолий Уткин

А немцы ощутили близость триумфа. В тот же день, 3 июля, начальник штаба германской армии Франц Гальдер записал в свой красноречивый дневник: «Наблюдающиеся перед фронтом группы армий «Юг» признаки отступления и развала наверняка объясняются не желанием командования отвести войска, а тем, что противник, вследствие жестоких ударов по нему, расчленен и большей частью разбит. В общем и целом можно сказать, что задача уничтожения массы русской армии на пространстве от Двины до Днепра выполнена. Считаю достоверным мнение пленного русского командира корпуса, указавшего, что восточнее Двины и Днепра мы можем столкнуться лишь с силами, которые по своей численности и вооружению помешать немецким операциям не в состоянии». Умиротворенный Гальдер записал в дневнике нечто такое, чего он уже никогда не повторит: «Не будет преувеличением сказать, что кампания против России была выиграна за четырнадцать дней».

Гитлер в том же духе живописал прелести Крыма («это будет наша Ривьера») и указывал на необходимость построить соединяющий Крым с Германией автобан. Восточную границу рейха он теперь определял по Уралу. Что касается политической системы, то «большевизм будет искоренен. В случае необходимости, если возникнут новые очаги сопротивления, мы возобновим наступление. Москва, как центр распространения марксистской доктрины, должна исчезнуть с лика земли сразу же после изъятия ее богатств». В день, когда был взят Псков, Гитлер в Вольфшанце сказал слова, занесенные в дневник Гальдером: «Фюрер полон решимости сровнять Москву и Ленинград с землей, полностью выселить население, которое в противном случае нам пришлось бы кормить зимой».

Британская разведка, дешифровавшая код «Энигмы», узнала, что немцы читают зашифрованные послания советского военно-морского флота, о чем было сообщено в Москву. Соединенные Штаты, пользуясь занятостью немцев, расширили спектр своего влияния в Северной Атлантике. Американские военно-морские пехотинцы высадились в Исландии. Черчилль написал Сталину, что англичане «делают все, что позволяют время, география и наши растущие ресурсы».

Июль сорок первого

На Западном фронте у Еременко было 150 самолетов и 145 танков в первом эшелоне. Его время испытаний наступило 2 июля, когда 18-я танковая дивизия вермахта вышла к Березине и уничтожила все оборонительные сооружения на западном берегу. Неудачи на Березине стоили Еременко его поста. 2 июля 1941 года Сталин назначил Буденного и Еременко своими заместителями, а во главе важнейшего — Западного — фронта поставил наркома обороны Тимошенко. Германская авиация впервые с начала войны отметила действенные попытки создать оборонительный вал — между Западной Двиной и Днепром. Наблюдательные самолеты и радиоперехват немцев зафиксировали прибытие свежих советских армий между Оршей и Витебском. Новый фронт находился примерно в 250 километрах от старой границы.

Москву держала, помимо прочего, в напряжении неизвестность относительно стратегических планов Японии — дальневосточные армии готовились к худшему. Но 6 июля Зорге сообщил в Москву, что Токио сделал выбор и этот выбор — битва за английские и голландские владения в Азии. Япония устремляется в южном направлении, она не поддалась нажиму Риббентропа выступить против СССР с востока. Другое дело германский фронт. Здесь румыны начали свое наступление в общем направлении на Винницу. 7 июля в войну против СССР вступила соперница румынов — Венгрия.

На фоне гигантских потрясений СССР и Британия подписали соглашение о союзе, о взаимопомощи. Они пообещали друг другу не заключать сепаратного мира. Очень важно и следующее обстоятельство: английские криптографы на своей базе в Блечли прочитали германский код, используемый на Восточном фронте. Черчилль отдал приказ сообщать русским ценные сведения, не раскрывая источника их получения. Офицер британской разведки Сесил Барклай, служивший в британском посольстве в Москве, связался по этому поводу с советской разведкой. Расшифрованная «Энигма» стала просвещать советское командование относительно планов немцев под Гомелем и Смоленском. А из Ленинграда к фронту шло ополчение, вооруженное «коктейлями Молотова» и даже косами и серпами — не хватало оружия.

Итак, первая операция немцев на Восточном фронте завершилась примерно в первую декаду июля 1941 года. Германская армия замкнула у Минска свои первые гигантские клещи. По их данным, в это первое большое окружение попали 288 тысяч военнопленных, 2585 танков.

Попасть в плен для солдат и офицеров Красной Армии было величайшим несчастьем — германский плен означал для советских солдат и офицеров невероятные лишения и часто смерть. Но и выход с боями имел жестокие последствия. НКВД сурово проверял вышедших, спрашивая, как те могли попасть в плен живыми. Жестоко платил Сталин и за промахи, за некомпетентность, за растерянность, за непонимание своего места и задачи в огромной политической и военной игре без правил. Подвозивший Павлову взрывчатые вещества полковник Старинов видел арест генерал-полковника Павлова и людей из его окружения. Теперь «никто не мог быть уверенным в будущем и все хорошо помнили 1937 год».

Смоленск

Немцы приступили к своей следующей задаче — Взятию «ворот к Москве» — многострадального Смоленска. Перед ними на центральном участке стоял Западный фронт во главе с маршалом Тимошенко. В него входили семь армий, 24 дивизии, примерно 200 танков и около четырехсот самолетов. Позади 16-я армия Лукина, переведенная с Дальнего Востока, концентрировалась в районе Смоленска. В этой битве проявили себя лица, которым предстоит пронести главную тяжесть войны. Заместителем командующего Западным фронтом стал еще один ветеран 1-й конной армии — Андрей Еременко. В центре обороны стоял 16-я армия, которую возглавлял Константин Рокоссовский, только что избежавший уничтожения своих механизированных корпусов на Украине. Иван Конев из Северокавказского военного округа возглавил 19-ю армию.

Русская тактика строилась на мощных контратаках. Принесут ли они успех? Эти контратаки стали под Смоленском жестокими на третьей неделе войны, когда враг вихрем взял Минск и бросился к Западной Двине и Днепру, к единственным переправам к советской столице. 6 июля сотни советских танков бросились во главе с 20-й армией на запад, зная, что 3-я танковая группа Гота подошла к Двине. Смоленск немцы уже жестоко бомбили. Тимошенко решил контратаковать на своем правом фланге — именно здесь он видел самую большую угрозу со стороны 3-й танковой группы немцев. Ставка поддержала его план. Войскам было приказано: «Твердо удерживая Западную Двину и Днепр, утром 6.7.41. перейти в решительное наступление».

Советские танки совершили дальний рейд во фланг Готу около Лепеля. Бедой танковой колонны было отсутствие воздушного прикрытия, небольшое число зениток. Массированные атаки «штук» буквально истребляли нашу лучшую сталь.

Третья танковая группа немцев в это время с семьюстами танками без надежного авиационного прикрытия сражалась на захваченном плацдарме по северному берегу Двины. В десять утра советские танки успешно вонзились в захваченную германской армией территорию. Это была элита предвоенной Красной Армии, танкистов учили воевать быстро и мужественно. Хуже было с общим взаимодействием, командной игрой. Семьдесят два часа длилась эта танковая битва — предвестие Прохоровки. В четырехдневной битве погибли 832 советских танка. Именно тогда попал в плен сын Сталина Яков Джугашвили, командир артиллерийской батареи из 14-й танковой дивизии. Его показания: «Плохая подготовка и слабое руководство. Армия имеет хорошее вооружение, но она не знает как его использовать».

Много лет спустя Жуков признался в мемуарах, что гибель двух танковых корпусов оказала колоссальный отрезвляющий эффект на него и на Тимошенко, но не на Сталина. «Возможность ранних советских контратак стала казаться призрачной. К сожалению, Сталин не получил того же урока». Вторая фаза наступила во время второй недели июля. Тимошенко собрал 275 тысяч защитников, чтобы прикрыть Смоленск. А танков у него было уже только 135 (сравните с 2200 танков у Павлова 22 июня).

Именно с этих июльских дней советские высшие командиры начинают воспринимать танк в качестве главного «действующего лица» этой войны. Еременко, на правах любимца Сталина в данный момент, просит танков и танков. Он предлагает придать по два танка каждой роте пехотинцев. Тимошенко издает директиву об антитанковой борьбе. С этого времени — на военном ходу — начинается перестройка Красной Армии в сторону акцента на танковый элемент. Первая директива такого характера выпускается Ставкой 15 июля. Впервые всерьез заходит речь о «реорганизации тыла», начинаются поиски противоядия от танкобоязни.