Киевская Русь - Борис Греков

Первые епископы и священники поставлены были из Корсуня и самой Византии. Вначале все они были греки. Церковная организация внутри Киевского государства находилась в руках константинопольского патриарха, ставшего большой политической силой на Руси.

Вопрос о христианстве не исчерпывается, конечно, вопросами о том, когда и где крестился Владимир, и куда погружали киевлян во время крещения. Это все мелочи. Гораздо важнее, каким образом Киевское государство перешло от старой веры к новой, кто перешел, каковы были тому причины и какие отсюда вытекают следствия? Тут мы не так беспомощны: в этих вопросах мы можем ориентироваться.

Принятие христианской религии свидетельствует о большом сдвиге в области идеологии киевского общества. Языческая религия, созданная в родовом строе, не похожа на религию классового общества. Религия родового строя не знает классов и не требует подчинения одного человека другому, не освящает господства одного человека над другим; классовая религия имеет иной характер".

Русь давно уже была знакома с религиями, появившимися в классовом обществе еврейской, христианской, магометанской. Принять какую-нибудь из них было для классового общества Руси делом неизбежным, но какую именно принять — в этом заключался вопрос большой политической важности, разрешенный на Руси как положением ее среди других европейских и неевропейских народов, так и самым характером христианской религии, единственной, способной стать религией мировой, так как она, отрицая национальные религии, обращалась ко всем народам без различия.[462]

Христианство стало проникать к нам с IX в. При Ольге и Святославе на этой почве возникли большие осложнения. Святослав был врагом христианства. Мы знаем, что и Владимир в начале своего княжения был приверженцем старой языческой веры, которую он пытался приспособить к своим государственным целям. Исходя из политических мотивов, он хотел собрать всех богов, которым поклонялись различные племена, и составить из них в Киеве пантеон, обязательный для всего государства. Владимир желал создать такую религию, которая могла бы объединить все его государство, связать отдельные части его. Благодаря особой международной обстановке этот вопрос был решен иначе.

Наш летописец в драматизированной форме передает, как Владимир знакомился с различными верами. Факт этот вполне правдоподобен. Владимира окружали люди, исповедывавшие еврейскую, магометанскую и христианские западную (римскую) и восточную (византийскую) религии. Факт раннего знакомства Руси с христианством известен, но не все тут для нас ясно. Из окружного послания константинопольского патриарха Фотия середины IX в. (866) хорошо известно, что Фотий уже тогда совершенно определенно говорил о каких-то скифах-роси, которые начали принимать веру христианскую-византийскую: "Не только оный народ (болгары) переменил древнее нечестие на веру во Христа, но и народ, часто многими упоминаемый и прославляемый, превосходящий все другие народы своей жестокостью и кровожадностью, я говорю о русах, которые, покорив окрестные народы, возгордились и, возымев о себе высокое мнение, подняли оружие на Римскую державу. Теперь она сами переменили нечестивое языческое суеверие начистую и непорочную христианскую веру и ведут себя в отношении нас почтительно и дружески, тогда как незадолго перед тем беспокоили нас своими разбоями и учинили великое злодеяние".

Нам не совсем ясно, кого именно территориально разумел Фотий под этими русами, так как он в "Послании" не упомянул ни одного географического названия. В нашей науке по этому поводу существует два взгляда: первый, что замечание Фотия относится в основном к Киеву, поскольку Киев был тогда главным центром Руси; второй, что речь идет о Тмутороканской Руси, наиболее близкой к Византии.

Во всяком случае, какая-то часть Руси уже в IX.в. познакомилась с христианством. Нет ничего невероятного в том, что Фотий указывал именно на складывающееся Киевское государство. С начала же X в. христианство в Киеве было прекрасно известно, и в договоре Игоря 945 г. прямо говорится о той Руси, которая уже приняла христианство — она на договоре клялась по христианскому обычаю ("Мы же елико нас крестилися есмы… "), а те, которые не крестились, клялись на оружии богами Перуном и Волосом.

Этот ценнейший документ показывает, что еще при Игоре христианство на Руси было хорошо известно. Но дело не только в том, что христианство уже давно стало проникать на Русь, а в том, что в конце X века власть Киевского государства сочла необходимым признать эту веру обязательной, господствующей. Наш летописец рассказывает, что уже в начале XI в. в Новгороде произошел следующий эпизод: представители старой языческой религии восстали против епископа и хотели его убить. Епископ с крестом вышел к восставшим вместе с князем и дружиной и обратился к народу с речью: "Кто верует в Христа, пусть подойдет к епископу, а кто не верует — пусть идет за волхва". За епископом пошли князь и дружина, а за волхва — вся народная масса.

В данном случае отношение классов к новой и старой религии определилось совершенно четко.

Если христианство все же сделалось господствующей религией, то это значит, что господствующий класс был достаточно сильным и многочисленным, что у него в руках была крепкая власть. Если бы тут заинтересованы были только единицы, тогда принятие христианства правительством в общегосударственном масштабе сделалось бы невозможным.

Мы знаем классовую структуру киевского общества, Узнаем, что представителей господствующего класса, особенно в больших городах было в это время более чем достаточно, что в руках знати, возглавляемой князем, была подлинная государственная власть. Вся предыдущая история классов в Киевском государстве создала базу для признания христианства в качестве господствующей религии.

Из факта принятия христианства в качестве господствующей религии вытекает много важных последствий.

Во-первых, христианство как религия, общепринятая в Европе, еще больше сблизило с нею Киевское государство.

Во-вторых, церковная организация, которую взяли на себя греки (византийцы), заняла весьма определенное место в истории киевского общества и стала новым и сильным орудием воздействия на массы в целях дальнейшего их подчинения господствующим классам и государственной власти в целом.

В-третьих, христианская церковь подняла значение княжеской власти в Киеве на большую высоту и упрочило связь между частями государства.

В-четвертых, византийская церковь, приобщая Русь к византийской культуре, способствовала поднятию культуры в нашей стране.

Наш летописец довольно подробно рассказывает, как укреплялось и развивалось христианство. Он пишет по этому поводу: "Яко же бо се некто землю разорет, другой же насеет, ини же пожинают и ядят пищу бескудну, тако и се: отец бо его (Ярослава. — Б. Г.) Володимер землю взора и умягчи, рекше крещением просветив; се же (Ярослав. — Б. Г.), насея книжными словесы сердца верных людий, а мы пожинаем, ученье приемлюще книжное. Велика бо бывает польза от учения книжного…"

Христианство привилось не вдруг. Понадобилось приблизительно 60–70 лет, пока плоды, о которых говорит летописец, проявились в четком виде. Уже при Владимире были, например, устроены школы для детей "нарочитой чади", т. е. высокопоставленных людей. В школу отбирали детей насильно, матери плакали над своими детьми, как над покойниками, но покорялись. Стала распространяться книга; особенно много содействовал ее успеху Ярослав. Тут важны не столько греческие книги, сколько переводы на местный славянский язык. Наш летописец с особой любовью подчеркивает эту черту Ярослава: он любил книги и распространял их.

Мы имеем в летописи в связи с Ярославом целый панегирик книге: "… книгами бо кажеми и учими есмы пути покаянию, мудрость бо обретаем и воздержание от словес книжных; се бо суть реки, напояющи вселенную, се суть исходи мудрости, книгам бо есть неисчетная глубина, сими бо в печали утешаеми есмы, си суть узда воздержанию…"

Чисто русские таланты литературного слова появились уже при Ярославе. Проповеди епископа Илариона (XI в.) и Кирилла. Туровского (XII в.), до нас дошедшие, ясно говорят о той высоте культуры, на которую поднялись в это время слои общества, имевшие возможность учиться. Но мало того, "Слово" Илариона поражает не только красотой и строгостью построения, оно замечательно и своей философской тематикой. Несомненно, Иларион имел перед собой и соответствующую аудиторию. Он сам, говорит, что обращается не к каким-либо людям несведущим, а к "преизлиха насытившимся сладости книжной". Вспоминая князей Игоря, Святослава и Владимира, Иларион говорит, что они "прослыли в странах многих". "Не в плохой стране, и не в неведомой земле были они владыками, но в русской, которая ведома и слышима во всех концах земли".[463]