Поцелуй в темноте - Мерил Сойер

Черт, как же быть с ней? Он пока не придумал, как действовать. Он ни разу не позвонил ей по той простой причине, что не знал, что сказать. В самом деле, что тут скажешь? «Ты – единственная женщина в моей жизни, с которой я не испытал разочарования?» «Ты оказалась лучше, чем я мог себе представить в самых разнузданных мечтах?»

Только не это! Она, чего доброго, подумает, что ему не нужно ничего, кроме секса. Секс у них получился грандиозный, но объяснение его чувств лежало в совершенно иной плоскости. Он целых пять лет, пять бесконечных, одиноких лет дожидался второго шанса с Ройс. Это было нелегко. Он предпринял слишком отчаянный натиск, чтобы уложить ее в постель. Впрочем, его усилия не пропали даром: оказалось, что сила ее желания не уступает его.

Беда в другом: он не знал, как выразить обуревающие его чувства. Он громко рассмеялся. В Лос-Анджелесе он защищал человека, признанного виновным в убийстве. Благодаря его стараниям судья заменил электрический стул пожизненным заключением. Выступая, он не лез за словом в карман («несчастная семья», «несовершенство правосудия» – обычный набор аргументов), но боялся онеметь, снова представ перед Ройс.

Что он сумеет добавить к своей тираде крутого самца: «Я хочу изгнать тебя из головы»?

– С Ройс ты этим немногого добьешься, – сказал он, глядя на себя в зеркальце заднего вида. – Придется придумать что-нибудь другое, чтобы убедить ее, что тебе в ней понравилось не только то, как она занимается любовью.

Он вспомнил по очереди обеих предавших его женщин. Он почти выкинул из памяти инцидент в Стэнфорде, зато и спустя четверть века помнил убийственное выражение на лице родной матери.

– Ройс совсем другая! – крикнул он во все горло. – Ты ее разочаровал. Теперь изволь снова ее завоевать.

Да, но как? Как превратить похоть в любовь, доверие, заботу?

Женщины сентиментальны, рассуждал он. Именно поэтому цветы, открытки и разная прочая мура являются столь ходким товаром. Как бы поступил на его месте Брент? Прислал бы ей наутро охапку длинностебельных роз и сладенькую открыточку. Черт, с этим Митч опоздал, однако от него по-прежнему требовался какой-то поступок, жест, который лег бы на весы их отношений.

Он подъехал к газетному киоску, рядом с которым стояла тележка торговца цветами, и остановился в неположенном месте, намереваясь приобрести букетик полевых цветов. Розы – отъявленная банальность, зато разномастная полевая смесь лучше всяких слов передаст его чувства и скажет за него то, что он сам до поры до времени был неспособен вымолвить.

Он расплатился за цветы и вознамерился купить газету. Внезапно у него пересохло во рту, он перестал слышать уличный шум. Второпях схватив газету, он прыгнул в машину, с ревом отъехал от тротуара и на полной скорости свернул за угол. Букет вылетел в окно и шлепнулся в грязную канаву.

Ройс пригрозила коту Оливеру деревянной ложкой.

– Прочь отсюда!

Кот ретировался на подоконник, однако она не сомневалась, что он при первой возможности снова прыгнет на кухонную стойку. Впрочем, не этот жирный плут занимал сейчас мысли Ройс: она была сама не своя, предчувствуя скорое возвращение Митча. Накануне, после встречи с Брентом, она обстоятельно проанализировала свои чувства и пришла к выводу, что занимается самообманом, отказываясь сознаваться, что Митч для нее – не просто умелый постельный партнер на одну ночь.

Одной встречи с Брентом хватило, чтобы ясно увидеть степень его эгоизма. Пока она почти что силой не заставила его отказаться от показаний, он собирался свидетельствовать против нее просто для того, чтобы избежать стычки с папочкой! О чем она думала, когда убеждала себя, что влюблена в него? Видимо, сыграло роль отчаяние. Стрелка на ее биологических часах уже показывала опасное время, а Брент производил впечатление приятного, заботливого, к тому же богатого человека; а ведь в этом городе найти мужчину-гетеросексуала так же непросто, как чашу Грааля.

Любовь, которой ее награждали родители, казалась ей недостижимым идеалом. Она была согласна и на меньшее. Только теперь она поняла, как ошибалась.

Что за чувства обуревают ее всякий раз, когда она думает о Митче? Любовь ли это или просто истома после ночи любви? Она приняла решение окончательно разобраться во всем этом, но сейчас, готовясь к встрече, нервничала, как никогда. Что, если ему удалось выбросить ее из головы? Что, если она была для него всего лишь партнершей на одну ночь?

– Я подумала, что ты приедешь голодный, – репетировала она вслух свою роль, страшась встречи с Митчем после разлуки продолжительностью более недели. – Я приготовила тебе блюдо по итальянскому рецепту моей мамы.

А что ответит он? «Я выбросил тебя из головы. Вон из моей кухни!» Вряд ли. Пускай он ей ни разу не позвонил, однако обычно не подводившее ее шестое чувство подсказывало, что он относится к ней более трепетно, чем готов признать. Овладев ею в первый раз, он стал гораздо нежнее. На протяжении всей ночи его нежность неуклонно росла, делаясь похожей на любовь. Когда он, наконец, уснул, его нога осталась по-хозяйски закинутой на нее, словно он таким способом лишал ее возможности покинуть его.

– Почему он в таком случае не позвонил? – осведомилась она у Дженни, однако собака вместо ответа жизнерадостно завиляла хвостом и с надеждой покосилась на стряпню Ройс. Та бросила ей кусочек и погрозила пальцем: – Хватит с тебя, иначе станешь такой же жирной, как негодник Оливер.

Не успела Дженни справиться с угощением, как за дверью послышались шаги Митча. Ройс вооружилась деревянной ложкой и набрала в легкие побольше воздуху. Митч ввалился в кухню с чемоданами в обеих руках и с газетой под мышкой. От выражения его лица чертям стало бы тошно.

– Какого дьявола тебе здесь понадобилось?

– Я подумала, что ты…

– Выметайся! – Он бросил оба чемодана на пол. Дженни недоверчиво отодвинулась, но Митч ласково потрепал ее по голове.

Ройс не приходилось рассчитывать на ласковое обращение. Она кляла себя за то, что так неверно расценила ситуацию. Он не только выбросил ее из головы, но и, судя по всему, воспылал к ней ненавистью.

Он выхватил из-под мышки газету и сунул ее Ройс под нос. На первой странице красовалась фотография целующихся Брента и Ройс с подписью: «ФАТАЛЬНАЯ ТЯГА?»

У Ройс перехватило дыхание, она лишилась дара речи. Только не это! Как Ингеблатт умудрился их засечь? Она соблюдала все меры предосторожности. Видимо, он выследил Брента.

– Я могу все объяснить.

– Не старайся. Выметайся, и все.

Он сказал это таким зловещим тоном, что она поперхнулась. Он бросил раскрытую газету на стойку, и она пригляделась к фотографии. Судя по крупному зерну, снимок был сделан с большого расстояния, с помощью мощной оптики. Она хотела было объяснить, что Ингеблатт преследовал Брента, но Митча уже не было рядом. Она бросилась за ним вдогонку и перехватила на лестнице.