После тебя - Джоджо Мойес

– Миссис Хотон-Миллер, может, кто-нибудь еще в доме хоть что-то о ней знает? Кстати, а нельзя ли проверить по вашему телефону, читала ли она мои сообщения?

– Я вам говорила, – повернулась ко мне Таня, – я вам говорила, какая она. Но вы меня не слушали.

– Что ж, полагаю, мы… – начал Сэм.

Таня остановила его взмахом руки:

– И это уже не в первый раз. Нет! Она и раньше пропадала на несколько дней, хотя, по идее, должна была быть в пансионе. Конечно, они тоже виноваты. Они были обязаны следить за ней денно и нощно. Но нам позвонили только тогда, когда она исчезла на сорок восемь часов, и в тот раз мы подключили полицию. Одна из девочек в ее дортуаре определенно ее покрывала. И это выше моего понимания, почему они никогда не знают, кто присутствует и кто отсутствует, особенно если учесть сумасшедшую плату за обучение. Фрэнсис даже был готов вчинить им иск. Чтобы расхлебать эту кашу, ему пришлось пропустить ежегодный совет директоров. Крайне неприятно.

Наверху что-то рухнуло, а потом послышался чей-то плач.

– Лена! Ради всего святого, отведите их в парк! – крикнула Таня с порога кухни. – Вы ведь знаете, что она напивается. Балуется наркотиками. Она украла мои бриллиантовые серьги «Mappin and Webb». Она, естественно, не созналась, но это точно она. А они стоили целое состояние. И я понятия не имею, что она с ними сделала. И еще цифровую камеру. – (Я вспомнила о своих пропавших драгоценностях, и у меня внутри все перевернулось.) – Да-да. Всего этого можно было ожидать. Я вас предупреждала. А теперь прошу меня извинить. Мне действительно надо пойти разобраться с мальчиками. У них сегодня тяжелый день.

– Но, надеюсь, вы вызовите полицию, да? Ведь ей всего шестнадцать, а она отсутствует почти десять дней.

– Вряд ли полицию это заинтересует. Они уже неоднократно с ней сталкивались. – Таня подняла вверх тонкий палец. – Исключена из двух школ за прогулы. Получила предупреждение за хранение наркотика класса А. За пьянство и нарушение общественного порядка. За магазинные кражи. Как это говорят? На мою дочь имеется настоящее полицейское досье. Она постоянный источник неприятностей. И хочу сказать со всей откровенностью, что даже если полиция действительно ее найдет и привезет домой, то она, если ей вдруг вожжа под хвост попадет, все равно смоется отсюда.

Мне вдруг стало трудно дышать, словно ребра стянули проволокой. Куда могла пойти Лили? И связано ли это с тем парнем, поджидавшим ее у моего дома? Или с теми ребятами из клуба, что тусовались с ней в ту пьяную ночь? И как я могла быть такой беспечной?

– Но давайте хотя бы попробуем вызвать полицию. Она ведь совсем юная.

– Нет! Я не хочу вмешивать сюда полицию. У Фрэнсиса сейчас очень трудное время на работе. Он пытается сохранить свое место в совете директоров. И если всплывет, что его имя упоминается в контексте полицейского расследования, это конец.

Сэм стиснул зубы:

– Миссис Хотон-Миллер, ваша дочь в группе риска. Я уверен, что самое время задействовать кого-нибудь еще.

– Если вы их вызовете, я повторю им слово в слово то, что только что говорила вам.

– Миссис Хотон-Миллер…

– Сколько раз вы ее видели, мистер Филдинг? – Таня прислонилась спиной к кухонной плите. – Вы что, знаете ее лучше, чем я? И это, наверное, вы ночь напролет не смыкали глаз, ожидая ее возвращения домой? Это вы потеряли сон? Объяснялись по поводу ее поведения с учителями и полицейскими? Извинялись перед продавцами за украденные вещи? Покрывали долги по ее кредитной карточке?

– Трудные подростки чаще других попадают в беду.

– Моя дочь – талантливый манипулятор. Она наверняка с кем-нибудь из своих друзей. Как всегда. И я могу гарантировать, что через день-два Лили непременно объявится здесь, пьяная в хлам, посреди ночи, или постучится в дверь Луизы выклянчить денег, и тогда вы еще горько пожалеете, что она нашлась. Но, так или иначе, кто-то из нас впустит ее в дом, и она будет просить прощения, и каяться, и лить крокодиловы слезы, а уже через несколько дней она притащит домой свою кодлу и что-нибудь украдет. И так до бесконечности. – Таня тряхнула головой, откинув назад золотистые волосы, и вызывающе поглядела на Сэма. – Мистер Филдинг, я была вынуждена обратиться к психологу, чтобы побороть хаос, который Лили внесла в мою жизнь. А мне и так крайне нелегко справляться с ее братьями и их… поведенческими проблемами. Но психотерапия помогает вам понять одну очень важную вещь: в какой-то момент надо в первую очередь позаботиться о себе. Лили уже достаточно взрослая, чтобы самой принимать решения…

– Она еще ребенок, – возразила я.

– О да, все верно. Ребенок, которого вы посреди ночи выгнали из своего дома на улицу. – Таня Хотон-Миллер выдержала мой взгляд с непоколебимым спокойствием человека, уверенного в собственной правоте. – Нельзя делить все только на черное и белое. Как бы нам этого ни хотелось.

– Но вы, похоже, ничуть не обеспокоены? – Я гневно сверкнула на Таню глазами.

Но Таня Хотон-Миллер даже бровью не повела:

– Если честно, то нет. Мне не привыкать.

Я попыталась что-то сказать, но она меня опередила:

– Луиза, у вас явно комплекс спасительницы, не так ли? Но моя дочь не нуждается в том, чтобы ее спасали. А если и так, то меня не может не смущать ваша биография.

Я задохнулась от возмущения, и Сэм поспешно обнял меня за плечи. У меня уже вертелся на языке убийственный ответ, но Таня Хотон-Миллер успела повернуться ко мне спиной.

– Ладно, – подтолкнул меня к двери Сэм. – Пойдем отсюда.

Несколько часов мы катались по Вест-Энду, периодически сбрасывая скорость, чтобы всмотреться в лица шумных, нетвердо стоящих на ногах девиц и бездомных, кучкующихся под темными опорами моста. Мы заглядывали в ночные клубы, расспрашивая, не видел ли кто девочку с фотографии на моем мобильнике. Потом зашли в тот клуб, куда Лили водила меня танцевать, а потом в парочку других – по словам Сэма, печально известных как место тусовок малолетних любителей выпить. Мы проезжали мимо автобусных остановок, дешевых забегаловок с фастфудом, но чем дольше длились наши поиски, тем яснее я понимала, что отыскать Лили на суетливых улицах Центрального Лондона – дохлый номер. Она могла быть где угодно. Мне везде мерещилось ее лицо. Я снова отправила ей сообщение, а потом еще одно, где написала, что она срочно мне нужна и мы ищем ее, а когда мы добрались до моей квартиры, Сэм обзвонил несколько больниц проверить, не поступала ли к ним такая пациентка.