Шмель в паутине - Олег Никитин

– Все пенджабцы, из Индии. Слышали про такую страну? Ежегодная квота – 18 тысяч человек. Мост повышенной загрузки, челнок, соответственно, тоже, – обрадованный вниманием журналистки, отрапортовал таможенник. – Общее количество иммигрантов, подлежащих досмотру – 736 человек.

– Господи, им же тесно!

– Максимальная грузоподъемность «Боинга», – пожал плечами чиновник. – В конце концов, это Земля оплачивает им дорогу, значит, с нее и спрос.

– Пункт назначения?

– Вот этого не знаю, мэм. Обратитесь в службу перевозок. – Как ни жаль было таможеннику отвечать так скупо, пора ему было готовиться к работе. Сразу несколько людей в форме уже направлялись от служебных помещений вокзала к терминалу, бесцеремонно расталкивая встречающих.

Света проводила их глазами и повлекла Милана дальше, пользуясь временными провалами в толпе. Искать здесь представителей транспортных компаний было, конечно, неразумно. Самое лучшее, на что мог рассчитывать журналист – это поговорить с водителем дилижанса, но им почти наверняка запретили вступать в беседы с прессой. Света так и высказалась, остановившись наконец у ближайшей к терминалу колонны.

– Недавно в печати подняли тему пассажирских перевозок, – пояснила она. – Якобы аукционы по продаже квот не приносят должного дохода. Держу пари, сейчас ни от кого из перевозчиков не добиться ни слова.

Первые пассажиры челнока появились спустя минут десять. Они несли с собой сущую мелочь, буквально по саквояжу, не больше. Стоимость грамма перебрасываемого по мосту Эйнштейна-Розена веса все еще так велика, что не позволяет захватить с собой ничего, кроме самых дорогих – не в смысле денег, конечно – вещей. Оттого и досмотр протекал гладко и без сбоев. Первых из новых поселенцев быстро ухватили за полы самые резвые из журналистов, особенно охотясь за девицами в экзотических «сари». Поколебавшись, Света остановилась на довольно пожилом джентльмене с восторженным взглядом, которого вела под руку женщина помоложе, вероятно, дочь. За ними хвостом тянулась парочка заторможенных детей, а замыкал маленькое шествие их отец, усатый мужчина в длиннополом красном сюртуке, озабоченный только тем, как бы не пропустить нужный указатель.

– Вам уже определили место жительства? – спросила Света у старика, ласково улыбаясь и сверкая жемчужинами в ожерелье. Картинка должна была получится отменной – гомонящая толпа и семья поселенцев в национальной одежде.

– Как же, конечно, дочка, – важно кивнул старец. – Вон, на бумажке у зятя написано.

– Позвольте проводить вас до стоянки дилижансов. А вы ответите на несколько моих вопросов, ладно? – Они всей группой двинулись к выходу из здания, и Милану пришлось поработать локтями, расчищая путь перед девушкой и семейством пенджабцев. – Как прошло путешествие по мосту?

– Страшно! Ну, теперь-то все позади. Теперь наша родина – Эккарт.

За пять минут Света выведала у пенджабцев все, что ее интересовало, и вернулась к оставшемуся поодаль Милану. Тот пристроился в тени дерева, лениво оглядывая растекающиеся по машинам ручейки людей. Кому-то из них повезло – их встретили родственники, чтобы подбросить к новому дому с относительным комфортом. Потертые, явно древние дилижансы вряд ли слишком отличались по удобствам от орбитального «Боинга», давно списанного с континентальных линий, чтобы раз в месяц совершать короткие, безопасные вояжи к перевалочной станции возле ворот на мост Эйнштейна-Розена.

– Ну как, что-то серьезное разузнала?

– Странно как-то. – Они прошли через быстро пустеющее пространство перед вокзалом и поднялись по наружному лифту на крышу. – У всех поселенцев, как я поняла, одно и то же назначение, в Брахмапур.

– Что же в этом странного? Диаспора, надо полагать, ходатайствует перед Департаментом иммиграции…

– Это не все. – Флаер плавно взлетел, вписываясь в редкий пока поток машин. – Давай-ка проверим дилижансы.

Девушка открыла сумочку и подцепила световод ко входу носового экрана, заблокировав внешний сигнал. Минут пять повозившись с записью, она выудила из нее десяток номеров дилижансов, стоявших на площади, и сделала запрос в ДВС. Ее статус журналистки легко позволял ей такие фокусы.

– Ничего не понимаю, – пробормотала она, всматриваясь в список компаний, которым принадлежали машины. – Никакой системы!

– А что ты пытаешься вычислить? – Милану было не слишком интересно следить за ее изысканиями. Однако смотреть в боковые мониторы было еще скучнее, поэтому он внимательно слушал Свету.

– Помнишь, я говорила о том, что квоты на перевозки уходят по заниженной цене? Об этом недавно сообщал «Правительственный вестник». К тому же в Брахмапуре находится основное производство «Антипова»… – Милан навострил уши. – Там и так до черта безработного люда, зачем везти туда еще семьсот с лишним человек? Лишняя головная боль Департаменту народонаселения. Мне кажется, между перевозчиками и «Антиповым» есть какая-то связь.

– Ты напишешь об этом в своей заметке?

– Нет, конечно! – удивилась Света. – Слишком серьезная тема, чтобы писать то, в чем сомневаешься. Вот если бы мне удалось документально доказать, что антиповцы давят на Департамент иммиграции, и тот направляет поселенцев только в Брахмапур… Хотя это очень трудно.

Голый протест

Прикрывая наготу плакатами, к приемному терминалу валхалльского космопорта вышли активные члены организации «Эккартяне против иммиграции». Полиция, однако, не вняла воззваниям манифестантов и не допустила их к переселенцам, а наиболее злостных арестовала.

Милану удалось вернуться домой только к девяти часам вечера. Хозяйка ограничилась приветствием, не заведя пустой разговор о повседневной жизни Клошаров. Кэти же где-то бегала: на днях Милан узнал от Вики, что недели две назад девчонка бросила гулять с «бандой» клошарских подростков и стала пропадать где-то за пределами квартала.

– Вас уже отыскал родственник с запада? – полюбопытствовала Вика.

– О чем это вы? – удивился Милан, внутренне вздрагивая и холодея.

– Как же! Недавно один господин прислал нам письмо с вашей голограммой из журнала. Неужели он вас не нашел? Я сперва не хотела давать ему ваш электронный адрес, да он денег предложил и сказал, что ваши родители страдают… Такое жалостное письмо написал, ей-богу. Неужели ничего не получили? – Вика словно обрадовалась, вдохнув с явным облегчением. – А то Кэти пошла к нему за деньгами и с адресом, да ни с чем и вернулась. Говорит, опоздала.

Милан помолчал, ожидая продолжения, но хозяйка больше ничего не сказала: кажется, она уже поняла, что никаких комментариев не дождется.