Клан – моё государство. - Китлинский

Сашка открыл своим ключом. Семён Иванович вышел в коридор и, приняв куртку, обнял Сашку одной своей рукой.

– Как ты, Иванович?

– Спасибо, Санька. Хорошо пока, – Иваныч повесил куртку на вешалку. – Так у меня не очень богато, но ужин сделаем. Утром всё прикуплю.

– Давай, Иваныч, не суетись сильно, у меня с собой есть всё, вон в сумке, тащи на кухню, разбирай там. Горячая вода есть?

– Есть, есть. Иди пополощись, пока я готовлю.

– Много не собирай, я не голоден.

– Да иди ты уж.

Сполоснулся Сашка быстро. Квартира была в три комнаты, но кухонька маленькая. Когда Сашка вышел из душа, Иванович хлопотал в зале, накрывая стол.

– Ну чего ты, Иванович, в зале, на кухоньке бы посидели.

– Ты у меня гость редчайший, я уж тебя пять годов не видел. Так что давай садись и не рыпайся.

– Ладно, ладно,- Сашка сел на стул.

– Открывай, что смотришь? Мне, чай, не каждый день в таких бутылках привозят.

Сашка открыл бутылку коньяка.

– Что, Иванович,- поднимая стопку, сказал Сашка,- за вас, за стариков, – и выпил.

– Ничего дрянь, однако,- Иванович закусил огурчиком.- Вот за что люблю тебя, как сына, так за твоё уважение к старости.

– Давай по второй. За наших,- Сашка налил ещё.

– Значит, Санька, так. Всё тихо,- выпив, начал говорить Иванович о делах.- Никто не появлялся. Деньги получаю исправно. Счас вот добавили, тыща приходит, ну и пенсия в сто с гаком. Расход, однако, малый. Скопилось порядком. Я так подумал и определил их к делу. Ничего?

– Так ведь твои. Ты и распоряжайся. Что спрашиваешь. Только на книжку не ложи, сгорят.

– Это я и сам кумекаю. Вон, видишь, книги беру. Днями напролёт читаю. Навёрстываю.

– Не зачахни.

– Этого не могу. Кожен день бегаю. Высматриваю. Однак, ничего коньяк, хорошо берёт. Обволакивает.

– Как здоровье-то?

– Дак нам, лесным, что? По первости сильно, правда, сосало. Теперь уже свыкся. Даже нравится. Хожу, одним локтем всех толкаю, жить можно.

– И то правда. Привыкнуть можно ко всему. Ты бы хоть бабку взял, что ль? Чего один, как сыч?

– Ходит тут одна,- Иванович подмигнул.- Но не зову селиться. У ней своя квартира есть. Дети разъехались. Не хочу, чтоб перед глазами мелькала. Да и она понятливая.

– Ясно. Народ как московский?

– Варнякат.

– Хуже стало, аль как?

– Чуток да. Кое-что пропало. За кое-чем очередь – день стоять. Цена выросла. Спекулянтов больше стало. Много. И ещё вот. Нищие стали появляться. Убогие. Ранее-то столицу обходили, а сейчас прут.

– Нищие от беды?

– Разные. И те есть, и ленивые. Промысел. Молодёжь стала напёрстки катать, сначала их гоняли, теперь нет. Чаще на вокзалах и рынках. Но уже видел и просто на улицах. Зима сойдёт – вылезут на тротуары.

– Ты смотри – и это в ход пошло!

– Буржуи по городу зачастили в лимузинах, спереди с мигалкой мент, а они сзади, бояре. Закопошились.

– Иванович, власть-то что, слабеет, говоришь?

– Дак ты умный, сам и меркуй. Волю-то дай, и все к ней прислониться хотят: и безродные, и глупые, и хамьё – какой бы она не была, лезут, толкаются.

– Воля иль свобода?

– А мне какой хрен? Это тебя учили. По мне – так и то и другое одинаково. Только вот вижу больше мути, чем дела. Одно слово – жульё. Новый прийтить не успел, а, говорят, уж дачу в Крыму ладит. Не на свои ведь, на народные. Не ферму в деревеньке какой, а личный коттедж.

– Виллу.

– Вот, вот. Они все одним миром мазаны. Тьфу! Дерьмом.

– Пригородники что в электричках толкуют?

– Клянут, на чём свет стоит. И своих на местах, и московских, и прут, как раньше, всё подряд. Вокруг ведь не Золотое Кольцо, Голодное. Я по грибки осенью мотаюсь, подальше, сейчас принесу, погодь,- Иванович выскочил. Вернулся из кухни с банкой.- Насыпай. Маслята. Сам солил. Соскучился, небось. Да. От Москвы, значит, далеко езжу. Там – шаром покати. Пустые полки. Магазины есть, где вообще замки заржавели. Это ж разве держава? Эх, Саня! Шею бы им набить за такое.

– Надо бы. Терпение лопнет, народ за вилы и возьмётся.

– Ты-то, Сань, что? В порядке ли?

– Есть дело тут малёхонькое, справлю поминки и съеду. Ты, Иванович, не бойся, слово моё вечное. Тебе тут с голода помирать не придётся. Всем обеспечу.

– Да я не про то. Подсобить чем надо, так ты не гнушайся, аль мы не с одной миски в тайге хлебали.

– Тебе никак нельзя. Приметный ты очень.

– Это да. Стойка проклятая. Хоть ты и молод был, а зря мы тогда тебя не послушали.

– Болит?

– Уж нет. На непогоду сипает, да как выпить соберусь – отдаёт. К стакану тянется,- Иванович улыбнулся.- Шельма.

– Попиваешь?

– Бывает. На праздники обязательно. Чего её не пить? Баба придёт, сготовит, сядем, выпьем, старое помянем, мужика её, потом мою страдалицу – женку. Сколько уж осталось-то?

– И то верно. Вся жизнь без просвета. За неё и не выпить?

– Мы-то своё прожили. Верно говоришь, тяжело. И вам достанется, видать, не слаще, с этими-то вождями.

– Давай, Иванович, ещё по одной. За грибки спасибо. Нет в мире лучше. Сразу мать вспоминаю.

– Померла?

– Два года уж скоро.

– За неё и выпьем. Большой души была, за её упокой,- Иванович опрокинул стопку в рот.

– Всё, Иванович. Я – спать. Часов в семь разбуди.

– Там в комнате сам стели. Моя зазноба вчера убирала. Я ещё посижу. Чайку попью. Иди. Отдыхай с дороги.

Глава 2

Утром, переодевшись в военную форму, Сашка отправился в гараж. Гараж был необычный. В нём хранились две автомашины. Одна была записана на него; вторая – краденая, перекрашенная, четвёртая модель "Жигулей". Их никто давно не использовал, они нуждались в профилактическом ремонте. Часам к пяти, всё сделав, он подъехал к дому. Перекусив и захватив термос с бутербродами, Сашка отправился к дому Скоблева, где и припарковался невдалеке, так, чтобы видеть подъезд. Ближе к полуночи подъехала "Волга", из которой вышел Скоблев и пошёл к своему подъезду. Сзади Сашки притормозила 'тройка". В ней было двое мужиков, время от времени они брали микрофон и докладывали, в один из таких докладов Сашка поймал их волну и стал прослушивать. Это был "хвост". Но чей? По диалогам, очень коротким, определить не удалось. За несколько часов, что Сашка стоял, машину его порядком засыпало снегом, и потому двое внимания на него не обратили. К утру Сашка порядком промёрз, он не включал двигатель. Когда в половине седьмого подъехала "Волга" Скоблева, он был рад. Надо было отрезать "хвост", но аккуратно. Когда "тройка" пошла следом за машиной Скоблева, Сашка выехал прямо к Управлению, где они должны были отцепиться от Скоблева. Так и случилось. Возле Управления они передали дежурство двоим, сидящим в "шестёрке" белого цвета. Сашка поехал вслед отдежурившим. Один из мужиков вышел в городе, а водитель поехал дальше. На окраине Москвы машина свернула в кооперативные гаражи по улице Красных командиров, где въезд был по пропускам. После этого Сашка вернулся домой и лёг спать. Вечером он выехал сразу к гаражам. Часов в семь знакомая "тройка" вырулила из ворот. Шофёр был один. "Будет подбирать второго,- решил Сашка". Точно в том же месте, где утром высадил, водитель подобрал напарника. "Работают по двенадцать часов, – констатировал Сашка,- плюс постоянная связь". У здания Управления "тройка" приняла смену. Теперь Сашка поехал за "шестёркой". Она шмыгнула в тот же кооперативный гараж. Оба мужика были в ней. Спустя минут двадцать они вышли из ворот и направились к остановке автобуса. Сашка вылез из машины.

– Мужики,- подходя к ним, сказал он.- Давай толкнём. Аккумулятор подсел.

– Подкинешь?- спросил один из них.

– О чём речь. Обязательно. Если недалеко.

– Нам в центр.

– Туда сам еду.

– Годится,- мужики упёрлись, раскатывая машину.

– Куда?- спросил Сашка, когда они сели.

– На Таганскую.

– По пути,- и Сашка брызнул в обоих "паралитиком", сам быстро вылез из салона, оставив дверь открытой, и стал протирать лобовое стекло. Дождавшись, пока весь газ выйдет, он влез в машину и, быстро обыскав обоих, связал им руки. Он бросил их, предварительно вставив кляпы и сменив верёвки на наручники, в подвале своего гаража, гараж был с отоплением. Потом поехал к дому Скоблева, но встал в одном квартале от него, выйдя на нужную волну. В двенадцать машина Скоблева прошла мимо него. Следом – "тройка". Преследователи доложили, что "Крот" дома. Часа в два голос сказал, что свет погас в окнах нужной квартиры, и что, наверное, уже уснул, если что – сообщим, зря не беспокойте.

Сашка вылез из машины и пошёл дворами, вышел через арку прямо на них, и сделав вид, что заметил в автомобиле людей, подошёл и стукнул по боковому стеклу.

– Что тебе надо?- спросил водитель, чуть опуская стекло.

– Подкинь,- делая пьяненький голос, попросил Сашка.- Плачу.

– Топай давай,- ответил мужик.

– Те чё, жалко? Червонец даю. Тут ехать три минуты.

– Вали отсюда и быстренько,- раздался грозный бас второго.