Вечерний звон - Игорь Губерман

Со стороны это обычно незаметно. И отсюда – миф о невероятной, часто явной, только чаще – тайной сплоченности еврейского народа. Тут и спорить глупо, жаль бумаги, разве что – пожать плечами. Впрочем, мы еще вернемся к этому, поскольку смутное ощущение (догадка), что пятая стихия существует, – породила множество мифов, мы до них еще дойдем. Забавно мне, что чувство это было свойственно Борису Пастернаку – так, во всяком случае, мне кажется. Недаром он устами одного героя из романа так увещевал евреев, будто заклинал какое-то природное явление: «Опомнитесь. Довольно. Больше не надо. Не называйтесь, как раньше. Не сбивайтесь в кучу, разойдитесь. Будьте со всеми…»

А теперь пора мне привести один незаурядный факт. В марте семнадцатого года на кухне крохотной квартиры Ленина в Цюрихе сидели двое. А может быть, они сидели по обеим сторонам чемодана, заменявшего семье Ульяновых стол, – тогда они почти соприкасались лбами. Я отвлекусь на риторический вопрос: достаточно ли ясно всем и каждому, что если бы в России не возник, как черт из табакерки, этот лысый и картавый сгусток разрушительной энергии, то не было бы никакого Октябрьского переворота? Ведь почти все его соратники на это не решались – даже когда он приехал. А что сам бы он из Цюриха не выбрался (по куче самых разных обстоятельств и соображений) – столь же очевидно. Так кто же сотворил, осуществил такое судьбоносное перемещение вождя и вдохновителя российского самоубийства?

Тесно к Ленину высоколобой головой подавшись, вкусно выговаривал слова соблазна человек, которого (единственного, как мне кажется) боялся Ленин, уважал и презирал одновременно. Поскольку Ленин знал только одну испепеляющую страсть, а Александр Парвус гениально утолял их несколько. Он был великим игроком, авантюристом и любителем красивой жизни. В юном возрасте (не поручусь, что это не легенда) оказался он в Одессе свидетелем еврейского погрома – с той поры он якобы поклялся, что царизм российский будет свергнут при его участии. А еще Исраэль Гельфонд (его подлинные имя и фамилия) ни от кого не укрывал свою мечту разбогатеть и жить красиво и привольно. И занимался он десятками торговых и финансовых различных дел, и стал миллионером, а еще и в казино непостижимым образом выигрывал чудовищные суммы, и покупал себе дворцы в Европе, и гулял с размахом непостижным. А о женщинах и о шампанском – лишне тут и говорить. Большевикам давал он постоянно то большие, то немыслимые деньги (и не столь брезгливый, сколько осторожный Ленин брал их через третьи руки), и одаривал своих революционных собеседников идеями, которые впоследствии присваивались этими людьми. Идею перманентной (то есть постепенной, но и непрерывной) мировой революции Троцкий только развивал, а не придумал. А идею превращения войны в российскую гражданскую – от Парвуса услышал Ленин еще в самом начале Первой мировой. А еще писал гуляка этот множество статей в развитие марксизма, и в революции пятого года участвовал столь активно и значительно (да просто был одним из ее руководителей в Петербурге), что на Западе в отцах российской революции ходил и числился. Именно это помогло ему в начале Первой мировой войти в немецкий Генеральный штаб с идеей сокрушительной и явно перспективной: запустить в Россию всех смутьянов-поджигателей, благополучно прозябавших в это время в солнечной Швейцарии. Тогда Россия поневоле выйдет из войны, поскольку революция и по рукам и по ногам державу эту свяжет, обессилит и займет гражданской смутой. И Генштаб на это много миллионов выделил. Часть большая осела на счетах Парвуса, но много перепало и потенциальным поджигателям. Только не ехали они пока. Ленин два года назад отказался категорически (нет, не от денег, а от выезда-заброса), но внезапно изменила все Февральская революция, и Парвус вновь приехал в Цюрих, чтобы настоять. Он давно уже положил на Ленина свой проницательный глаз: такой железной одержимости разрушением и такого полного отсутствия гуманных предрассудков он не видел и не знал ни в ком. И Ленину предоставлялся звездный шанс. И тут он соблазнился, как известно.

Комментарии я оставляю обществу «Память» и прочим авторам печальных завываний о тлетворности еврейского участия. Хотя, возможно, их сильнее привлечет кошмарная модель историка Дубнова (посмотрите выше, если позабыли): ни разумом, ни глазом не охватное гигантское консервативное ядро всемирного еврейства дьявольски загадочно пульсирует, выбрасывая в беззащитный мир активные свои частицы с длинными носами.

Из книг, написанных о Парвусе, одна мне очень нравится своим названием: «Плейбой русской революции». Да, он играл, и выиграл он все, чего хотел. В Россию же обратно Ленин строго-настрого распорядился Парвуса не допускать, и даже высказался он неосторожно в том запрете, что Россию новую необходимо строить – «чистыми руками». Лучше промолчал бы, уж кому-кому такое говорить. И умерли они в одном году: один – от ужаса перед тем, что получилось, а второй, скорей всего, – от скуки, неизменно наступающей после того, что все мечты сбылись.

Наличие этой стихии инстинктивно ощущают все, кому по разным причинам свойственна юдофобия – понятие гораздо более точное, чем антисемитизм, ибо в буквальном смысле слова фобия – это страх. И потому с таким недоумением наморщивает лоб культурный или просто думающий юдофоб: мои еврейские приятели – прекрасные и обаятельные люди, но еврейство в целом – это же кошмар и ужас. Мне его понять легко: ведь человеку, как и всякому животному, глубинно свойственна боязнь стихии, это страх на уровне инстинкта, подсознания, оцепенение перед явлением природы. А отсюда – феерический, иного слова не найти, успех фальшивки «Протоколы сионских мудрецов», тираж которой – много миллионов экземпляров. Уверен я, что прочитало книгу несравненно меньшее количество людей, уж очень это вялый, смутный и бездарный текст. Одно в нем ясно и понятно: в некоем месте собрались однажды мудрецы-евреи, чтобы обсудить, как лучше и удобней захватить им власть над миром. Эта квинтэссенция известна всем. И очень помогает жить. Ибо идея милосердного всеведущего Бога никак не объясняет горести и тягости существования: ведь Бог не может быть настолько безжалостен к своим любимым чадам. А «Протоколы» (их наличие, вернее) объясняют полностью и внятно: злобная таинственная сила тонко и обдуманно повсюду сеет рознь и заплетает дикие интриги, чтоб измучить население планеты до покорного тупого подчинения.

Такому чувству страха – не одно столетие. В древнем иранском эпосе о герое и богатыре Рустаме среди многих его подвигов имеется один весьма гуманный и значительный. Он осчастливил население какого-то большого города, где под мостом жил огнедышащий еврей (!). То ли копьем, то ли мечом, но справился Рустам с этой немыслимой бедой.