Рыцарь в черном плаще - Эрнест Капандю

— И все было в порядке в домике, когда вы вернулись?

— Все было как обычно.

— И вы ничего не узнали? Слуги ничего вам не рассказали?

— Я узнала, что де Монжуа отправил четырех слуг освободить Морлиера. Он остался один с горничной, но я узнала потом, что эта девушка, вступившая в любовную связь с Сен-Клодом, камердинером графа де Шароле, ушла из дома тотчас после моего отъезда.

— Так что в эту ночь Монжуа оставался один в вашем доме?

— Я так думаю, но сказать наверняка не могу.

— И вы не имеете никаких других сведений?

— Никаких, месье.

— Вы мне сказали все, что знали, Бриссо?

— Решительно все, граф.

— Но ведь вы встречали потом Монжуа?

— Часто, и даже накануне того дня, когда его нашли мертвым, с пронзенной грудью.

— Он был убит на дуэли?

— Кажется.

— Известно кем?

— Этого не смогли выяснить, — отвечал Морлиер. — Когда нашли его труп, барон был мертв уже несколько часов: он получил шпагой довольно странный удар.

— Почему странный? — спросил граф.

— Обыкновенно удар шпагой наносится сверху вниз или прямо вот таким образом…

Морлиер приподнялся и сделал рукой несколько движений, как искусный фехтовальщик.

— Но этот удар был нанесен снизу вверх и так косо, что пришлось предполагать, будто его противник стал на колени и уперся о землю левой рукой…

— Вы, стало быть, рассматривали рану? — спросил граф.

— Да. Рие, Лозен и я, прогуливаясь, нашли тело бедного Монжуа. Я как сейчас вижу его, лежащего на сырой земле, хотя тому минуло уже пятнадцать лет… Это было в 1730 году 30 января, в самую годовщину моего ареста!

— У него не было наследников?

— Никаких.

— И родственников не было?

— Ни одного.

— Никто не был ему настолько близок, чтобы постараться за него отомстить?

— Нет. Загадочная смерть Монжуа наделала много шума, но вскоре о ней перестали говорить.

— Вот как!

Произнеся это восклицание, граф А. сделал движение головой, показывавшее, что им овладела важная мысль. Он какое-то время оставался мрачен, задумчив и безмолвен, потом сказал с расстановкой:

— Ла Морлиер и вы, сударыня, обратитесь в последний раз к вашей памяти. 30 января 1725 года, когда вас арестовали, шевалье, барон де Монжуа остался один, решительно один из всех бывших за ужином, кроме вас, Морлиер, так как вас арестовали?

— Один, — подтвердил Морлиер.

— Один — я это знаю точно, — прибавила Бриссо, — потому что все другие находились в Версале.

— И никто из них не отлучался ночью?

— Никто — я за это поручусь.

— Хорошо, — сказал граф и встал.

Он оставался с минуту неподвижен и молчалив, потом сделал знак рукой и сказал:

— Виконт де Сен-Ле передаст вам мои приказания.

Он вышел.

Морлиер и Бриссо удивленно переглянулись, будто спрашивая друг друга: верить ли им тому, что только что произошло? Сен-Ле подошел с непринужденной улыбкой на губах и положил руку на эфес своей шпаги.

— Что за дьявол этот человек? — спросил наконец Морлиер, всплеснув руками.

— Позвольте мне дать вам обоим хороший совет, — сказал Сен-Ле. — Исполняйте в точности все, что вам прикажет граф. Поверьте, это истинно дружеский совет!

XXX

Набережная

Ночь была невероятно темна; на набережной Феррайль ничего не было видно и слышно — лишь глухой рев Сены, потревоженной сильным западным ветром.

На берегу показался силуэт человека. Этот человек шел медленно, закутавшись в плащ и надвинув шляпу на глаза. Он остановился, повернулся и заговорил сам с собой:

— Монжуа умер, его убил я! Рука семнадцатилетнего юноши наказала за преступление гнусного убийцу! Монжуа умер и никого не оставил, чтобы отомстить за себя. Но кто помогал ему совершить преступление?

Незнакомец скрестил руки на груди.

— Монжуа был не один. До сих пор я мог еще в этом сомневаться, потому что не знал, как было совершено убийство, но теперь сомнения непозволительны! Положение веревки, положение скелета…

Незнакомец снова остановился.

— Один человек не мог так замотать веревку и задушить ею… крики жертвы, ее желание защититься… наконец, борьба, та страшная борьба, как бы ни были неравны силы убийцы и его жертвы… Потом, за несколько часов вырыть могилу… зарыть труп… приготовить известь… привести все в порядок… замести все следы… Это невозможно… Один человек не смог бы этого сделать.

Он снова пошел медленной походкой, склонив голову, еще сильнее кутаясь в плащ. Ветер усилился, и под арками Нового моста вода белела от пены.

— Кто были сообщники этого человека? Были ли с Монжуа люди, интересы которых требовали совершить это ужасное преступление? Потом… это явное сходство между убийством моей матери и покушением на Сабину? О-о! Бедные женщины! Сколько должна была страдать моя мать, превратившаяся в старуху за несколько часов! Моя мать и моя невеста — обе стали жертвами в ночь на 30 января, в тот же час, через двадцать лет. Рука, поразившая мою мать, была наказана моей рукой. Но кто поразил Сабину, и зачем хотели ее поразить?

Человек в плаще продолжал свою ночную прогулку по берегу, он дошел до лавки оружейника, находившейся на улице Сонри, долго смотрел на дом, ни одно из окон которого не было освещено.

— Из трех самых дорогих мне женщин две стали жертвами преступников. Мать моя убита, невеста ранена, пощадили лишь мою сестру.

— Пощады не жди! — прошептал хриплый голос.

Жильбер — это он бродил по берегу — поспешно обернулся: тень промелькнула быстрее стрелы, раздался дьявольский хохот, и живое существо — человек, зверь или демон — стремительно метнулось с берега в лодку, причаленную невдалеке. Лодка скользнула по воде и исчезла в темноте.

Жильбер обвел берег глазами с необыкновенной быстротой. Радостный крик вырвался из его груди: он увидел другую лодку и бросился в нее, но она начала тонуть; дно лодки оказалось пробито. Жильбер прыгнул в воду. Лодка с неизвестным исчезла в темноте.

— О! — простонал Жильбер с бешеной яростью. — Кто же этот человек?

Он осмотрелся вокруг и не приметил ничего, что позволило бы ему пуститься в погоню по воде. Он стоял в реке неподвижно, словно окаменев от бессильной ярости. Раздалось далекое «кукареку». Жильбер вздрогнул: он увидел черную массу, упавшую с арки и исчезнувшую в Сене.

XXXI

Паж

Праздники в ратуше в наши дни не похожи на те, что проходили в 1745 году. Сейчас префект Сены живет в ратуше и председательствует на этих праздниках, а раньше там жил и распоряжался купеческий старшина.

В начале 1745 года балов было много в Париже, потому что 23 января дофин, сын Людовика XV, женился на инфанте Марии Терезе Антуанетте Рафаэле, дочери Филиппа V, и горожане, чтобы доказать свою радость королю, которого они с любовью называли Возлюбленным, давали праздник за праздником по случаю этого брака.