Рыцарь в черном плаще - Эрнест Капандю

— О государь! Моя дочь будет так счастлива выразить вам свою признательность.

Король направился к Цветочной гостиной. Едва он сел на большой мягкий диван, как Даже вошел с Сабиной и Нисеттой. Ролан, брат Сабины, остался у дверей, Молодые девушки сняли маски. Нисетта была румяной, словно майская земляника, Сабина — бледна и бела, как лилия: силы еще не полностью вернулись к ней, к тому же она чрезвычайно волновалась.

— Подойдите! — сказал король, также снимая маску. Позади его стояли Ришелье и Таванн. Они остались в масках. Дверь, отделявшая гостиную от большой залы, была открыта настежь, портьера из богатой материи наполовину приподнята. Тесная толпа танцующих не позволяла нескромным взглядам проникнуть из танцевального зала в Цветочную гостиную.

— Вы выздоровели, мадемуазель Сабина, — продолжал король с любезной улыбкой, — я очень этому рад. Я поручил Даже выразить вам мои искренние соболезнования и теперь хочу, чтобы вы сохранили залог того уважения, которое мне внушили.

С этими словами король снял с пальца перстень с превосходным изумрудом.

— Вы, кажется, выходите замуж? — спросил он Сабину.

— Да, государь, — ответила девушка, волнуясь еще сильнее.

— Примите этот подарок к свадьбе.

Король подал ей перстень. Сабина упала на колени перед королем.

— О государь! — прошептала она со слезами в голосе. — Какими словами могу я выразить вам, что сейчас чувствую.

— Не благодарите меня, — сказал Людовик XV. — Вы дочь одного из моих преданных слуг, и я лишь плачу долг.

— Бедняжка, — прошептал Таванн, — подумать только, что месяц назад я считал ее мертвой.

Король услышал его слова.

— Это ведь вы, Таванн, оказали мадемуазель первую помощь?

— Да, государь. Я был с Ликсеном и Креки и первым заметил ее неподвижную, лежащую в крови на холодном снегу. Я ее поднял и отнес в особняк Комарго.

— Ах! Кене не надеялся ее спасти.

Сабина подняла на Таванна признательный взгляд.

— А эта молодая девушка, которая с вами, — продолжал король, — кто она?

— Нисетта, моя лучшая подруга, и скоро будет моей сестрой. Ее заботы спасли мне жизнь.

— Ах! — сказал король тем же очаровательно любезным тоном. — Так я и ей должен сделать подарок к свадьбе.

Он снял с пальца другой перстень и подал его Нисетте. Цвет земляники сменился на лице сестры Жильбера цветом вишни. Сабина медленно поднялась с колен, и обе молодые девушки низко поклонились королю.

— Месье Ролан, — обратился король к сыну Даже, — танцуйте же с этими девушками, а я заплачу музыкантам на вашей свадьбе.

Эти слова значили, что король брал на себя все свадебные издержки. Новая щедрость довела до высшей степени сладостное волнение, овладевшее сердцами всех присутствующих. Сабина и Нисетта в сопровождении Ролана и Даже, надев маски, вышли из Цветочной гостиной. Проходя мимо портьеры, они коснулись юбками одежды высокого мужчины в костюме чародея.

Наряд чародея был черным, усыпанным странными украшениями, серебряными звездами, золотыми солнцами, кометами. Широкие рукава были отделаны вышивкой в виде свитых змей, а на голове незнакомец имел шляпу, походившую на печную трубу. Эта шляпа из черной шелковой материи была украшена золотой вышивкой представлявшей обезьян, человеческие скелеты, китайские цифры и арабские буквы; черная атласная маска с бородой, ниспадавшей на грудь, закрывала лицо чародея. Он держал в руке длинную подзорную трубу. Чародей, как будто превратившись в статую, стоял безмолвно и неподвижно, полузакрытый складками портьеры.

В ту минуту, когда Сабина и Нисетта вернулись в большую залу, Морпа переступил порог Цветочной гостиной и, в свою очередь, тоже задел чародея. Он обернулся и с удивлением воскликнул:

— Опять ты!

Король надел маску.

— Что с вами, Морпа? — спросил Людовик своего министра.

— Я говорю с этой маской, государь, — ответил Морпа, указывая на чародея, — я был в пяти залах и в каждой встречался с этим чародеем.

— Что он вам предсказал?

— Ничего.

— Разве он немой?

— О нет! Он говорит чуть ли не на всех языках, кроме французского, — с ним беседовали по-итальянски, по-испански, по-немецки и по-английски, и он каждый раз отвечает, как коренной житель Италии, Испании, Германии и Англии, но, когда я заговорил с ним по-французски, он мне не ответил.

— Но кто это такой?

— Не знаю, но к нам идет Пизани, он расспросит чародея на итальянском языке, и, может быть, мы все узнаем…

Вошел маршал Пизани. Он не знал — или делал вид, будто не знает, — что находится в присутствии короля, потому что не обратил никакого внимания на замаскированного Людовика XV.

— Маркиз, — сказал Морпа, — представьте же нас этому великому чародею, который, кажется, ваш друг.

— Да, друг, — ответил Пизани. — Я спрошу его, хочет ли он отказаться от инкогнито, на которое имеет право.

Он сказал несколько слов по-итальянски чародею, который, не сделав ни малейшего движения, ответил на том же языке. Пизани повернулся к Морпа, который держал в руке свою маску, и представил чародея.

— Граф Белламаре из Венеции, — сказал Пизани. Морпа и граф поклонились друг другу.

— О! — продолжал Пизани, увидев входящего посланника одного немецкого двора. — Вот и барон Стош, я буду продолжать рекомендации. Любезный барон, граф Белламаре, венецианец.

Барон Стош взглянул на чародея, потом вдруг расхохотался. Подойдя к маске, он заговорил с ней по-немецки; чародей ответил так же свободно, как прежде говорил по-итальянски. Стош обернулся к маркизу Пизани.

— Вы представили мне этого господина, — сказал он, — теперь я вам представлю его, в свою очередь. Он согласен. — И, поклонившись, прибавил с улыбкой: — Барон Шевинг из Мюниха.

— Маскарадная шутка! — сказал Пизани.

— Здравствуйте, дон Луис, — сказал Морпа, кланяясь португальскому послу, проскользнувшему сквозь тесные ряды толпы в Цветочную гостиную.

Этот посол, герцог Сантарес, был щеголеватый лиссабонский вельможа, пользовавшийся большим успехом при версальском дворе.

— Здравствуйте, господа, — сказал .он, снимая маску одной рукой, а другую протягивая Пизани, Морпа и Ришелье, который также снял маску.

Кланяясь троим, португальский посол очутился лицом к лицу с чародеем, который не трогался с места. Дон Луис радостно воскликнул:

— Добрый вечер, Монферра! — сказал он по-португальски чародею.

— Добрый вечер, герцог, — ответил чародей на превосходном португальском.

— Вам здесь весело?

— Очень, сеньор!

Услышав эти слова, Пизани и Стош переглянулись с выражением поистине комическим, потом, повернувшись к послу, спросили в один голос: