Избранное (сборник) - Михаил Жванецкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Карнеги-холл?!
– Да, да…
– Ваш концерт.
– Да, да… Вот же мой портрет.
– И вы сидите в хвосте и вся очередь в туалет опирается на вашу лысую голову?
– Да, – сказал я. – Вот же мой портрет.
Больше она ничего не говорила, не переодевалась, не касалась, отвернулась и уснула.
Причины родину любить
«Вот увидишь – все будет хорошо!»
МужчинаДа. «Вот увидишь, все будет хорошо… Вот увидишь…» Да…
Почти никто этого не увидел!
То есть было по-разному, даже хорошо, но чтоб кто-то увидел?!.
Скажите, почему никто ничего не делает? Страна в таком положении. Нельзя ли что-нибудь сделать?
– Не что-нибудь, а многое.
– Ну так делайте.
– А кто должен делать?
– Вы.
– А вы?
– А кто сказал: «Все будет хорошо?»
– Вот он.
Сейчас спросим:
– Значит, все будет хорошо?
– А как же.
– А когда?
– Ну, к конкретике я не готов. Но, думаю, года через пол.
– Пошли, тут есть один, что обещает через три месяца.
– И как считать?
– Прямо с близлежащего понедельника отсчитать три месяца и начинать хорошо жить. То есть больше не ждать. Нет смысла больше ждать.
– А я бы начал прямо с этого воскресенья.
– Нет – это выходной. С понедельника. С утра.
– И что для этого надо сделать?
– А чтоб он слово сдержал.
– Так… а если мы все ничего не делаем?..
– А что ж он, сволочь, обещает. Или я не прав?
– Прав, конечно. Он не сдержит, он и ответит!
– Ну, а если мы все-таки не начнем хорошо жить?
– Другого найдем, который слово держит.
– Мало сейчас таких.
– Потому и живем плохо.
– Кто-то обещал, что будем хорошо жить при помощи коммунизма. Не сдержал. Теперь другой через демократию. И у него ничего не вышло. Что-то у них у всех ничего не выходит.
– А вот этот, новый, совсем другое говорит – попробуем, говорит, через патриотизм.
– И что для этого надо сделать?
– Родину любить.
– А это как, отмечаться где, или как?
– А вот любить надо начинать.
– А мы до сих пор?
– А дурака валяли. В огородах копались. А Родина без любви.
– Так давай начнем.
– Давай-давай! Он команду даст.
– А если мы сами?
– Вразнобой, да? Кто как?
– А как надо?
– А он скажет. Он мужик решительный. Челюсть вперед, галстук побоку. Брюки расстегнуты. Язык понятный.
– И слово держит?
– Ну, на этом его еще не поймали. Но кто-то видел, как он где-то в Средней Азии слово сдержал.
– Там такой зимы нету. А здесь как даст минус тридцать, перчатку не согнешь.
– А все равно Родину любить надо… Хотя зимой, конечно… Я тебя понимаю… Но он говорит: водки дам, самогона. Даже автоматы.
– Это чтоб Родину любить?
– Ну…
– И что, стрелять?
– Ну…
– Кого?
– А кто не любит.
– А как узнать?
– Легко. Он портреты раздаст.
– Много?
– Да, много. А зачем нам с ними делиться? Останемся и будем Родину сами любить.
– А если он слово не сдержит?
– Тогда совсем другого надо искать. Чтоб такого пообещал, какого еще никто не обещал.
– За ним пойдем?
– А за кем ходить?.. Был один: «Я вам ничего не обещаю. Будет трудно». Ну? Видал ухаря?.. «И трудно будет, и я вам ничего не обещаю…» Кто ж за ним пойдет и куда? Пусть дома сидит.
– А где этот, который все обещал?
– Обещал скоро быть.
– А тот, что ничего не обещал?
– Тот вообще говорить не хочет. Я, говорит, работаю. Я, говорит, в последних очках. Мы его окружили. Я его просто за горло взял: «Как надо Родину любить?» Он мне такую глупость сказал: «Прокорми себя. Облегчи всем нам жизнь».
– И это патриотизм?
– Да, говорит, – это и есть высший патриотизм.
Ох, как хочется наказать…
Ох, как хочется наказать льва за когти, за рычание, за пасть страшную, опасную, за то, что крадется, охотясь, нападает из-за угла, выслеживает, мерзавец.
Ох, как его нужно наказать, наказать!!!
Ох, как нужно наказать белого медведя за тупость, за то, что на белом не виден, за то, что на мужественных людей нападет, скальп с них снимает, живот выедает, наказать, наказать, наказать!!!
Лису – за хитрость, за рыжесть, за низость, за манеру жрать, за саму жратву, за наших цыплят, что у нас поедает. Все их поколение наказать, все их потомство!!! Что значит?!. А пусть не будет! А пусть не смеет!
Змею наказать. Знаем за что! За ползучесть! За гадость, за страшность, за мерзость, за внезапность, за глаза остолбенелые, за тело мерзкое-длинное-ползучее…
Шакала – за дрожание. За слюни, за вой ночной проклятый. Все потомство. Ничего, что там приличные есть. Все поколение!.. А чтоб вообще!
Всю тварь мелкую черномордую, чернотелую, чернолапую, чернопастную, отвратную.
Бить, бить, наказывая.
Не понимают – бить, чтоб поняли, понимают – бить тем более. Бить свирепо, без разговора.
Объяснений не прини-мать их!
Извинений не прини-мать их!
Они будут говорить, что они такие. Такие-такие! За то их и наказываем.
А голоса во время оправданий?! А вытье?! А чавканье в клетке?! А гадость, что из них течет на клеткин пол! Наказывать! Наказывать!
Как сюда попали?! Перебегаете, суки, из леса в лес?! Спутываете нам фауну?! Перепутываете! Жить не даете!
Лапы выворачивать и в глаза смотреть…
А пока не покается!..
В чем?.. Не должен был! Не должен был! Потому что противный, отвратный, ихний.
Кто сюда пустил? Кто запах его не почувствовал? И его наказать. Взять и рвануть книзу. В следующий раз умрет – не пропустит! И пропустит – умрет.
Смерть украшает каждого.
Только чтоб на глазах!
Склероз
Вопреки мнению, возраст несет с собой много приятного. Это и неожиданные деньги в карманах. И новые туфли, обнаруженные на кухне в ящике для крупы, и ненадеванная голубая сорочка за батареей, и много других радостей, ожидающих молодежь через пару-тройку лет.
Есть и огорчения.
Вдруг привезли мебель. Кто заказывал? Кто заплатит?
Почему так часто напоминает о себе организм?
Что съел?
А вспомнить надо… Приходится по объедкам, по мусору.
По телефону вдруг дают Кострому.
И все совпадает.
А вот с кем говорить? И даже когда там представились. И ваша фамилия им тоже ничего не говорит. А вспомнить надо.
Обещал встретить? Кого?.. Когда?..
И не встретить нельзя, у того здесь тоже никого нет.
Почему «тоже»?.. У вас вроде есть… Вы же вроде с семьей…
Кстати, о семье. В этом состоянии полная моральная чистота. Потому что с именами ночью… И кто рядом? И попытки уйти из дому домой…
И у любовницы не вспоминается, зачем пришел. И почему мусорное ведро в руке?..
Ты был или только идешь? И физическое состояние ни о чем не говорит.
И вроде узел на платке завязать не забыл, но сам платок забыл дома.
А какие-нибудь записи телефонов… Не дай бог! Вы же с этой бумажкой помчитесь к жене, не помнит ли она…
С лекарствами хорошо, хотя не очень удобно.
Рецепт есть, бутылка есть, а внутреннее или наружное?
И до еды или после?.. И была ли еда?..
Когда все это выяснишь, можно начинать лечение.
Но против чего? Можно, конечно, глотать все подряд и, где станет лучше, там отмечать, если не забыть.
Или вдруг задыхаешься, ноги болят. Неужели был в спортзале? Не забыть почувствовать бодрость…
Что еще удобно, книг и газет нужно вдвое меньше, так как по два раза одну и ту же, причем подряд, и когда спрашивают: «Читали?» – вы отвечаете: «Нет».
И правы.
Особенно хороши детективы – достаточно одного.
Шесть раз подряд – и захватывает.
Склероз – причина такого темперамента на старости лет!
Все диву даются – смотри, как он метнулся записать, ты смотри, как он рванулся сообщить.
Вторая молодость?
Нет, первый склероз.
Не метнешься – пропадет!
Но все тревоги меркнут перед радостями неожиданных денег старой модели, каких-то туфель, сорочки выпуска 61—62-го годов.
А когда одет, обут и с деньгами…
Надо идти.
Тем более все видят, что вы собрались…
Надо идти.
В руках портфель.
Только куда?
Если кто-то поможет узнать, все увидят счастливого, бодрого человека, выходящего на прославленную сцену города…
В поезде
– Простите, это Винница?
– Господи, это он.
– Скажите, это Винница? Мне выходить.
– Смотри, это он.
– Проводник, это Винница?
– Вы меня извините, но я без смеха не могу на вас смотреть.
– Скажите, это Винница?
– А вы мне не подпишете?..
– Мне в Виннице выходить.
– Он что, в нашем вагоне был?
– Мне выходить?
– В Виннице выйдете.
– Значит, еще не Винница.
Наблюдатель
Кто рыбок любит наблюдать в аквариуме, кто – зверушек в зоопарке, я баб люблю наблюдать. Как ходят, как передвигаются… Очень успокаивает.
Задумчивые есть какие-то, тоже лежат себе. А есть, что бегут, не стоят никогда, все время крутятся. Между собой стрекочат. Сидят некоторые. С книжкой даже. Но это редко. Больше – вдвоем, втроем. В прическах такие есть.
