Становление Руси - Дмитрий Иванович Иловайский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Известно, что Андрей Боголюбский при жизни своего отца Юрия отличился ратными подвигами в Южной Руси. Но он не стремился в нее так, как стремился его отец. Эта Русь не полюбилась ему своими смутами, бесконечными распрями князей, постоянными тревогами со стороны степных варваров и беспокойным, вольнолюбивым характером своего населения. Его более привлекал северо-восток своею тишиною и покорностию; там еще не успели окрепнуть неприятные для князя порядки и предания. Еще в то время, когда Юрий окончательно завладел Киевским столом, т. е. в 1155 г., Андрей против отцовского желания покинул данный ему Вышгород и уехал на север в Суздальскую землю, в которой он с тех пор жил постоянно. И теперь, когда Киевский стол очутился во власти Суздальского князя, Мстислав Андреевич, конечно, по предварительному наказу своего отца, посадил на нем дядю своего Глеба, сидевшего дотоле в южном Переяславле. Эта мера была наиболее тяжким унижением для стольного города после его разграбления: старший князь не захотел сам занять Киев; он предпочел остаться во Владимире на Клязьме; а первый отдал своему брату, подобно тому, как давал уделы другим младшим родственникам. До такой степени упало значение Киевского стола в глазах северного князя!
С того момента, когда Владимир был предпочтен Киеву, ясно обозначился поворот в исторической жизни русского народа: ее средоточие с юга переходило на северо-восток.
Современники, по-видимому, не сознавали такого поворота и не оценили вполне этого пренебрежения к древней столице со стороны Суздальского князя. Так, киевский летописец упомянул об отдаче ее Глебу Юрьевичу без всякого замечания. Он более придавал значения другому обстоятельству. Взятие и разграбление Киева, по его словам, совершились за грехи киевлян, а «наипаче за митрополичью неправду». Митрополит (Константин II?) в то время наложил какое-то запрещение на Поликарпа, игумена Печерского за то, что последний считал дозволенным вкушать масло и молоко по середам и пятницам в Господские праздники. Сторону митрополита в этом случае держал и епископ черниговский Антоний, который воспрещал Черниговскому князю вкушать мясо в Господские праздники; Святослав Всеволодович разгневался за то на Антония и лишил его епископии. Все это показывает, до какой степени в юной Русской церкви считались важным делом вопросы и разногласия о постных днях и как строго держались преданий византийской церковности духовные лица из греков.
Подчинив своей зависимости старый Киев, Суздальский князь решил наложить свою руку и на вольнолюбивый Новгород, который вопреки его желанию изгнал от себя Святослава Ростиславича и дал княжение сыну Андреева врага, Роману Мстиславичу. Кроме того, у суздальцев были нередки столкновения с новгородцами в Заволочье или на Северной Двине, где и те и другие хотели собирать дани. Почти в одно время с киевским погромом новгородская дружина, отправленная с воеводою Даниславом Лазутничем за Волок для сбора даней, подверглась нападению Андреевых воевод; хотя суздальцы были многочисленнее, однако они потерпели поражение. Это обстоятельство ускорило предприятие Андрея против новгородцев. Зимой того же 1169 года он послал на них многочисленную рать под начальством тех же предводителей, которые ходили на Киев, т. е. сына своего Мстислава и воеводы Бориса Жидиславича. С этою ратью опять соединились дружины муромская, рязанская, смоленская и даже полоцкая. Она жестоко опустошила на своем пути новгородские волости и осадила самый Новгород. Граждане, предводимые своим молодым князем Романом и посадником Якуном, мужественно оборонялись и отбили все приступы суздальцев. Между тем в войске осаждавших начался сильный мор; люди и кони гибли от недостатка припасов, так как окрестная страна, и без того довольно скудная, была ими совершенно разорена. Наконец в одной удачной вылазке новгородцы нанесли неприятелям поражение и взяли такое множество пленников, что продавали суздальца за две ногаты. Ратники Андрея принуждены были со стыдом уйти домой. Летописец с ужасом говорит, что некоторые из них ели кониное мясо в Великий пост: до того был велик голод. Избавление Новгорода от сильного неприятеля не замедлило украситься преданием о чудных знамениях; в особенности рассказывали об иконах Богородицы, источавших слезы, которые предвещали нашествие врага и свидетельствовали о заступлении Пресвятой Девы за Новгород. В память своего избавления новгородцы установили праздник Знамения Богородицы 27 ноября.
Недолго, однако, Новгород торжествовал свою победу. Борьба с Суздальским князем была неравная; в руках его находилось могущественное средство: он прекратил подвоз хлеба из поволжских областей, и в Новгороде настала страшная дороговизна. Не далее как в следующем 1170 году граждане смирились, отослали от себя Романа Мстиславича, заключили мир с Андреем и приняли от него князя. Так как уже не было в живых Святослава Ростиславича, за изгнание которого гневался Суздальский князь, то он послал к ним одного из братьев Святослава, Рюрика. Впрочем, последний не поладил с новгородцами и скоро удалился от них; тогда Андрей дал им в князья своего молодого сына Юрия.
Между тем на юге перемены быстро следовали одна за другою. Мстислав Изяславич не покидал своих притязаний на Киевский стол и пытался отнять его у Глеба Юрьевича, имея союзником Галицкого князя. Из отдельных случаев их войны замечателен следующий. В это время скончался князь пересопницкий и дорогобужский внук Мономаха Владимир, сын храброго Андрея Переяславского, давшего гордый ответ Всеволоду II. Другой внук Мономаха, упомянутый выше Владимир Мстиславич, немедленно пришел к Дорогобужу, чтобы захватить этот удел. Но дружина умершего князя не пустила его в город. Владимир поцеловал крест на том, что он не тронет имущества ни дружины, ни вдовы своего двоюродного брата. Но едва дорогобужцы впустили его
