Откуда соколы взлетают - Николай Галкин

Так Сталин закончил международный раздел своего доклада.

На съезде свою роль защитника мирного неба Родины Кравченко почувствовал с особой остротой. Когда один из выступающих привел слова французского писателя Фора, что «тень фашистского бомбардировщика упала на Европу, и при слухе о войне взоры людей обращаются к небу не потому, что оттуда может прийти божественная помощь, а потому, что оттуда первыми появятся неприятельские бомбардировщики», у летчика сжалось сердце.

— Нет не допустим! Не должны допустить!

С трибуны съезда была провозглашена главная задача наших авиаторов: летать выше, быстрее и дальше всех в мире. Это требовало усовершенствования конструкции самолетов, роста мощности моторов, их экономичности, максимальной автоматизации управления самолетом, при котором летчик имел бы под своей командой три пульта: ручку управления, сектор газа и гашетку для стрельбы.

На съезде приводились данные, что американские авиаконструкторы работают над истребителем, который будет развивать скорость до 800 километров в час, и над авиационными двигателями мощностью в четыре тысячи лошадиных сил.

Об этом Кравченко говорил на партийном собрании в НИИ, обсуждавшем задачи по выполнению решений съезда.

В марте пришло письмо из Зверинки от бывших учителей. Они спрашивали: в списке Героев, напечатанных в газете, есть имя Григория Пантелеевича Кравченко, не наш ли это Гриша Кравченко, который возглавлял когда-то комсомольскую организацию Звериноголовской ШКМ.

Григорий Пантелеевич ответил своим добрым наставникам и друзьям:

«Дорогие мои учителя. Да, это я, ваш Гриша. Сыновнее вам спасибо за все! Вы открыли мне дорогу в небо и дали крылья!»

Одновременно пришло письмо и от Федора-младшего. Он жил в городе Энгельсе, работал завучем в техникуме советской торговли. Федор приглашал хоть на пару деньков заглянуть к нему в гости. И случай такой представился. Когда Григория Пантелеевича спросили, где бы он мог выступить как участник съезда партии, он назвал город Энгельс.

Герои Халхин-Гола

Весна 1939 года не принесла человечеству мира. Обстановка все накалялась. Пала республиканская Испания. 1 апреля в Мадриде был проведен парад фашистских войск. Правительство США в тот же день признало генерала Франко правителем Испании.

А несколько дней спустя Рихард Зорге радировал в Москву о том, что командование Квантунской армии сосредоточило крупные силы у восточной границы Монгольской Народной Республики.

В Японии была объявлена всеобщая мобилизация, руководство которой поручили генералу Араки. Тому самому генералу, который заявил, что

«Япония не желает допустить существования такой двусмысленной территории, какой является Монголия».

Японский парламент утвердил небывалый военный бюджет: семь миллиардов сто тридцать два миллиона иен. У населения были изъяты в фонд войны все драгоценности и ювелирные изделия. Японские милитаристы вынашивали планы создания великой колониальной империи с включением в нее Советского Дальнего Востока.

Наш военно-морской атташе в Японии А. С. Ковалев сообщал в Москву, что японские военные один за другим публично выступают с угрозами в адрес СССР. Подполковник генерального штаба Японии Седзима говорил, что основной замысел японского командования на 1939 год заключается в том, чтобы захватить город Ворошилов, Владивосток и Иман, а затем Хабаровск, Благовещенск, Куйбышевку Восточную.

Тучи новой войны сгущались.

В мае Япония предприняла вооруженную попытку отторгнуть часть территории Монгольской Народной Республики. Тогда М. М. Литвинов, вызвав японского посла в Москве Сигемицу, сделал ему серьезное предупреждение. Он напомнил о существовании между СССР и МНР пакта о взаимной помощи. В эти же дни, выступая на сессии Верховного Совета СССР, В. М. Молотов заявил, что

«границу Монгольской Народной Республики, в силу заключения между нами договора о взаимопомощи, мы будем защищать так же решительно, как и свою собственную границу».

В один из майских дней прямо с аэродрома Григория Кравченко и Виктора Рахова вызвали в Главный штаб ВВС. Здесь друзья увидели немало знакомых летчиков. Были среди них и воевавшие вместе с Григорием Пантелеевичем в небе Китая. Вскоре собравшихся пригласили пройти в зал на заседание, которое открыл нарком обороны СССР маршал Ворошилов. Начал Климент Ефремович с главного:

— Товарищи летчики! 11 мая японо-маньчжурские пограничные части нарушили государственную границу Монгольской Народной Республики. В воздушных схватках с японцами наша авиация понесла потери. Вот почему вас, получивших боевой опыт в Испании и Китае, мы вызвали на это совещание. Мы надеемся, что вы согласитесь помочь монгольскому народу и сумеете добиться коренного перелома в воздушной обстановке над Монголией.

Ворошилов охарактеризовал результаты первых боев. Говорил о всех сложностях и просчетах без прикрас, откровенно и озабоченно.

На следующий день, 29 мая, группа летчиков во главе с комкором Я. В. Смушкевичем вылетела на трех транспортных самолетах по маршруту Москва — Свердловск — Красноярск — Иркутск — Чита на аэродром назначения. Вести транспортники, как особо важное задание, было поручено известнейшим в стране летчикам Александру Голованову, Виктору Грачеву и Михаилу Нюхтикову: летели 48 бывалых летчиков и опытных инженеров, среди них — свыше десяти Героев Советского Союза.

На вторые сутки летчики были в конечной точке маршрута. На аэродроме увидели много самолетов.

Боевая техника, предназначенная для прибывших, требовала тщательного осмотра и облета. Три дня весь летно-технический состав готовил машины к перебазированию в район реки Халхин-Гол и озера Буир-Нур. Наконец, с рассветом 4 июня — полет в неведомые монгольские дали. Предстояло пролететь на юг 400 километров. Расстояние довольно большое для истребителей И-16. Но главная сложность полета заключалась в том, что на маршрутных картах обозначены только тригонометрические вышки да два незначительных ориентира.

Виктор Грачев, уже много раз ранее летавший этим маршрутом, повел всю группу. Под крылом однообразная картина: желто-зеленые травы, красноватые пески, необозримая широкая степь, не за что уцепиться взглядом.

Впереди по курсу показались с десяток приземистых стандартных жилых бараков и юрт, загоны для скота. Самолеты пошли на посадку. Здесь, в Баин-Тумене[20], советских летчиков ждал маршал Чойбалсан. В беседе он говорил просто и откровенно, не скрывая трудностей. Глубоко озабоченный судьбой своего народа Чойбалсан делился с прибывшими своими мыслями и предположениями.