Коло Жизни. Зачин. Том второй - Елена Асеева

Голос старшего Димурга рывком смолк и тотчас пропал, и он, и его зала, а появились смыкающие створки голубого глаза рани Черных Каликамов.

– Перший… Перший, – громко вскрикнула девушка и не менее гулко хлюпнула носом, морг спустя надрывно зарыдав, и тягостно задрожала ее плоть. – Умру, умру без тебя.

Влада резко дернула головой стараясь высвободиться из рук рани, но последняя достаточно крепко удерживала ее, не давая возможности вырваться. В комнату меж тем торопливо вошла служка, и, приблизившись к столику, налила из кувшина в братину густо зеленой жидкости. Она все также спешно протянула полную посудину Кали-Даруге, и та, перехватив братину одной из рук, поднесла ее к устам девушки, мягко молвив:

– Господь Перший просил вас госпожа слушать мои рекомендации… Выпейте это, пожалуйста.

Юница, несмотря на плач и дрожь, послушалась рани Черных Каликамов и на миг сдержав рыдания, приложилась к братине, кажется, в один глоток выпив весьма кислый, густой отвар. Прошло совсем незначительное время, когда Влада, сама того не понимая почему, прекратила плакать и словно обмякла в руках Кали-Даруги, а та уже вновь вливала в нее напиток. Девушка выпила три такие братины, последнюю вже с трудом, потому как губы ей почти не подчинялись, да и все тело, расслабившись, стало вяло-неповоротливым. Рани демониц уложила девочку на кушетку, и замерла подле, нежно оглаживая перстами ее лоб, губы и ноздри. Владелина сейчас уже не подавала признаков жизни, веки ее широко раскрытые даже не мигали, и похоже не вздымалась грудь, принимающая в себя воздух… По-видимому, она впала в транс. Кали-Даруга еще подождала самую малость, посем склонилась к лицу юницы и коснулась кожи лба своим вторым языком задержав его там на чуть-чуть, и тотчас бойко поднявшись на ноги, повелительно сказала:

– Живее там. У нас мало времени. Госпоже вредно находится в таком состоянии.

И незамедлительно в комнату вошли еще две служки, торопливо направившиеся к кушетке, стоявшей справа. Они все также шибутно, ибо поспешали, подхватили кушетку за края, и, переместив, установили ее в середине помещения. Та же служка, что подавала рани братину, принялась закрывать окна, опуская вниз скрученные в рулон и нависающие по их верхнему окоему черные завесы, плотно скрывающую слюду. Кали-Даруга не доверяя никому бесценную девочку, сама подняла ее на руки. Бережно поправив дернувшуюся голову Влады, и пристроив ее себе на плечо, она направилась к кушетке. Все также заботливо-полюбовно рани Черных Каликамов опустила юницу на поверхность ложа и властно дополнила, обращаясь к застывшим подле кушетки и в целом вельми схожим меж собой служкам:

– Разденьте госпожу, да тактично, внимательно.

Покуда три демоницы раздевали и разували все еще расслабленную, не подающую признаков жизни девушку, иная служка, только днесь вошедшая в комнату, принесла и расставила по коло с десятка три свечей. Высокие, верно не менее локтя в длину, и дюже широкие в обхвате, они стояли столь плотно, что меж них почти не осталось проема, при том очерчивая границы самой кушетки. Установив свечи, демоница их подожгла при помощи ярко сияющего сферического камня. Однократное касание, какового до фитиля мгновенно вызвало пламя, весьма насыщенно запылавшего. И тотчас в помещении стало зримо светло, хотя все еще таилась мрачность, особенно вдоль стен.

– По углам, – скомандовала рани Черных Каликамов, оно как увидела, что в комнату вошла, остановившись в проеме, пятая демоница со стеклянным кувшином полным кроваво-красной жидкости и братиной в руках.

И не мешкая, следуя распоряжениям Кали-Даруги, все четыре служки разместились по углам комнаты. Правда одна из них оказалась вблизи от рани, так как в сам угол ей не давала встать объемная тахта.

Кали-Даруга медлительно подступив к кушетке, поправила голову, руки, ноги лежащей на ней Владелины. Засим, все также неторопко, она положила на лоб, уста, грудь и живот девочки свои длани и чуть слышно загудела. Легкие удары бубна раздались единожды с четырех углов помещения, точно по мановению чуда возникших в руках демониц, в определенный миг, поддерживая голос Кали-Даруги. А глас рани Черных Каликамов между тем набирал силу и гудел все выше и мощнее, и одновременно в ритм ему, нарастая, стучал бубен.

Голубая склера в третьем глазу рани сызнова покрылась золотыми нитями похожими на паутины, и те самые тонкие волоконца выпорхнули из него и выстроились параллельно рукам. Однако они не дотянулись до девочки, замерев в непосредственной близи от ее оголенного тела. Миг спустя кончики волоконцев выпустили из себя легчающую голубую дымку, коя теперь облизала, окутала всю кожу и особой густотой собралась подле головы Влады. Нежданно девушка судорожно вздрогнула и под левой рукой Кали-Даруги лежащей на лбу, где особой насыщенностью просматривались те испарения, лучисто вспыхнуло мощное смаглое сияние, каковое единожды придало помещению густо коричневый цвет, а после внезапно прерывисто замерцав, вроде как захлебываясь светом, резко притушило яркость. И тогда рани Черных Каликамов смолкла, стихли в тоже мгновение бубны… Еще малость и плоть Влады, в унисон сиянию выбивающемуся из ее головы, стала надрывно сотрясаться, одна точно прощаясь с жизнью, другая с насыщенностью света. Кали-Даруга медленно надавила на лоб девочки и тем самым вогнала сияние внутрь головы, голубая дымка, что дотоль была испущена волоконцами, словно смешалась со смаглостью света. Третий глаз демоницы, враз растеряв золотые нити, стал вновь неподвижно голубым. Еще малеша царящего кругом отишья… и девушка резко сомкнула глаза, и широко открыв рот, прерывисто задышала, а из носа ее потекла густыми струями кровь.

– Вытяжку, – непререкаемо властно молвила рани, и рывком убрала от головы и в целом тела юницы руки.

И тотчас все пять демониц подступили к самой кушетке. Та самая служка, которая все это время удерживала кувшин, налила в братину напиток и протянула ее Кали-Даруге, а иные демоницы приподняв и поддерживая голову девочки, бережно приоткрыли рот.

– Бережнее… мягче… не навредите госпоже, – участливо продышала рани, и неспешно принялась вливать в глубины ее рта вытяжку из братины.

Кали-Даруга влила во Владелину три полные братины густо-красной вытяжки, при том не проронив ни капли. Когда же у девочки перестала течь кровь из носа и дыхание выровнялось, рани вельми придирчиво осмотрела все ее тело. Переворачивая то на один, то на другой бок, на живот и спину. Исследуя конечности, кожу туловища, грудь, живот, голову, подолгу ощупывая те или иные места… С особым пристрастием Кали-Даруга изучала лоб, виски, белые следы на левой руке юницы оставленные от яда лопаст и ожога гомозулей, да досадливо покачав головой, сказала: