Партизаны не сдаются! Жизнь и смерть за линией фронта - Владимир Ильин

В один из майских дней 1943 года три отряда леоновцев в сопровождении танка скрытно подошли к Волосову и залегли в складках местности на опушке небольшого леса, находящегося в двухстах метрах от гарнизона. По сигналу ракеты танк пошел на Волосово. Через него проходил большак-грейдер, а по краям большака глубокие канавы, заполненные весенней водой. И вот когда танк уже почти вплотную подошел к укреплениям гарнизона и оставалось ему пройти, может быть, около сотни метров, на его пути оказался этот большак со своими канавами. Партизанам нужно было направить танк перпендикулярно к большаку для въезда на него, а они, видимо, были не совсем опытные танкисты и поехали вдоль дороги. Тут случилась беда: одна из гусениц танка съехала в канаву, а другая оказалась на насыпи дороги. Танк сразу своим корпусом завис на грейдере. Танкисты пытались свой танк подать то назад, то вперед, а он все больше и больше утопал своей гусеницей в канаве, затем совсем лег набок, даже башню его нельзя было повернуть в сторону блиндажей противника и вести прицельный огонь не из пушки, не из пулемета. Горе-танкисты совсем растерялись и не знали, что делать.

В это время в гарнизоне противника с нескрываемым страхом следили за движущимся партизанским танком. Но когда немцы увидели, что он засел в придорожной канаве, тогда они воспрянули духом, решили взять танкистов живыми и бросились к нему.

Увидев бегущих к танку-немцев, Леонов приказал пулеметчикам открыть огонь по ним. Несколько гитлеровцев остались лежать убитыми, не добежав до танка, а остальные бросились обратно в свои блиндажи. Воспользовавшись этим моментом, танкисты, выбравшись через верхний люк, ушли к своим, оставив танк немцам. Так хорошо задуманная операция по вине танкистов окончилась полной неудачей. Партизаны потеряли свой единственный танк и вынуждены были, не начиная боя, отойти от Волосова.

Комбриг Леонов был страшно недоволен действиями своих танкистов и в качестве наказания предупредил их, что если танк достанется немцам и они используют его против партизан, то всех танкистов он прикажет расстрелять. Поэтому он приказал следить за тем, что будут делать с этим танком немцы. И если представится возможность, то его они должны будут или обратно пригнать в лагерь бригады, или в крайнем случае подорвать.

Танкисты день и ночь следили за своим танком. На следующий день они увидели, как немцы, подогнав к танку мощный гусеничный трактор, с большим трудом вытянули его из канавы и угнали в гарнизон. Там немецкие механики подремонтировали его и решили угнать в Толочин. Узнав об этом от местных жителей, танкисты сразу сообщили в штаб бригады. Оттуда подошла группа подрывников, которые успели заминировать один из мостов на дороге Волосово — Толочин. Двигавшийся к Толочину танк подорвался на этом мосту и не достался немцам. Но и леоновцы его потеряли. Вернувшиеся в свой лагерь танкисты обещали комбригу отремонтировать второй танк, что им впоследствии удалось. И снова у Леонова появился свой танк.

После нашего возвращения из Бегомля комбриг Гудков встретился с комиссаром бригады «Гроза» Нарчуком, который во время этой встречи предложил ему объединить две бригады в одну. Дело было в том, что командира бригады «Гроза» Решетникова отозвали за линию фронта, и на этот период Нарчук был назначен командиром бригады. Но ему было очень трудно совмещать и командование бригадой, и работу в качестве секретаря подпольного райкома партии, поэтому он и предложил Гудкову стать командиром объединенной бригады, а самому остаться комиссаром ее.

Через несколько дней после этой встречи мы обнаружили около нашего лагеря много незнакомых партизан, которые сразу же рядом с нами начали строить свои шалаши. В обед того же дня всем командирам и комиссарам отрядов было приказано явиться на совещание на небольшую поляну соснового леса, где был лагерь гудковцев. На нем Гудков предоставил слово секретарю подпольного райкома партии товарищу Нарчуку. На середину поляны вышел высокий, очень худой, с черной шевелюрой волос и с темным, как у цыгана, лицом, одетый в длинную кавалерийскую шинель человек.

— Товарищи! — начал он свое выступление. — Сейчас, перед лицом все возрастающей активности гитлеровцев, которые пытаются всеми своими силами разгромить партизан в Бегомльском районе, мы приняли решение объединить наши бригады, чтобы общими усилиями и своими активными боевыми действиями в нашем районе против фашистов оказать помощь товарищам, ведущим сейчас тяжелые бои в Бегомльском районе. Чем активнее мы будем здесь вести борьбу против гарнизонов противника — совершать диверсии на коммуникациях врага, громить из засад немцев и полицаев, — тем легче будет нашим товарищам в Бегомле отражать атаки общего врага. А теперь, — заканчивая свое выступление, объявил Нарчук, — предоставляю слово товарищу Гудкову для зачтения приказа.

В приказе было объявлено об объединении бригад, о назначении командиром объединенной бригады Гудкова, а комиссаром Нарчука, о том, что в бригаде будет восемь боевых отрядов и отдельно отряд разведки. Были также назначены командиры, комиссары отрядов и начальники штабов бригады и отрядов. Теперь в объединенной бригаде было около 800 человек.

Через три дня после объединения всем отрядам было приказано выйти на засады, чтобы заблокировать ближайшие немецкие гарнизоны. Часть отрядов пошла на блокаду Соколинского гарнизона, а основные силы объединенной бригады вместе с комбригом пошли на засады на западную сторону Бука под Волосово, Муравничи и Плоское. Вызвав к себе командира разведотряда Агапоненко, Гудков приказал, чтобы его отряд ни на какие задания не уходил. Ночью разведчики должны будут принять самолет, который должен сбросить на парашютах партизанам оружие и боеприпасы. Он показал Агапоненко радиограмму от Центрального штаба партизанского движения и рассказал ему об особенностях расположения костров на партизанском аэродроме. Должен сказать, что уже с весны партизанские отряды ходили на выполнение заданий днем, чтобы жители местных деревень видели, какие могучие партизанские силы действуют в нашем районе. Это имело большое положительное моральное воздействие на население деревень.

Гитлеровское командование не имело точных сведений о численности партизан в районе Бука, и когда им во время карательных экспедиции удавалось захватить местных жителей деревень и вести допрос с целью уточнения численности партизанских сил в районе Бука, то на вопрос гитлеровца, видела ли она бандитов, какая-нибудь старая женщина отвечала:

— Да, мы все их видели. Они же шли днем.