Звезда ведьмы - Джеймс Клеменс

— Папа говорит, что Родрико другой. Он из сосущих кровь.

Каст вздрогнул. Шишон ничего не знала о наследии Родрико, не знала, что он происходит от Мрачных духов. Каст повернулся к мальчику. Полдня пути от острова и дерева — Родрико должен чувствовать недомогание, увядать и слабеть. Но, несмотря на усталость, Родрико был розовощеким и полным возбужденной энергии. Непохоже, чтобы он страдал.

— Что мне передать капитану? — спросил эльф.

Каст оценил ситуацию. Осмелится ли он довериться сну Шишон? Это был волосок, на котором висела жизнь мальчика. Но так много зависело и от скорой встречи с флотом!

— Господин?

Каст выпрямился и сделал шаг прочь с детьми на руках.

— Продолжайте держаться северного курса пока что.

Шишон захлопала в ладоши, затем обняла его за шею:

— Мы будем искать Ханта!

— Да, будем. — Каст направился в свою каюту на другом конце коридора.

Когда они дошли до двери, Шишон прошептала ему на ухо:

— Когда я вырасту, я выйду за него замуж.

Он опустил ее на пол:

— Хант староват для тебя.

Шишон захихикала:

— Не Хант, глупый.

Она указала маленьким пальчиком на Родрико, затем прижала тот же палец к губам, показывая, что это секрет.

Каст взъерошил ее волосы. Он надеялся, что это детское увлечение пройдет. И он по-прежнему сомневался в своем решении продолжить путешествие. Он отправляет детей в королевство опасности большей, чем можно себе представить в самых мрачных мыслях.

Он открыл дверь и пропустил Шишон вперед, продолжая держать мальчика на руках. Родрико уже начал дремать.

Шишон забралась на кровать, Каст положил рядом с ней мальчика. Родрико заполз на подушку и утонул в ее объятиях.

— Отдыхайте, — велел Каст. — И чтоб ни один из вас даже шагу не делал с этой кровати.

Он повернулся, чтобы уйти, но девочка коснулась его руки:

— Дядя Каст, папа велел мне передать тебе кое-что.

Его рука покрылась мурашками.

— Твой папа… из другого сна?

— Нет, тот же сон про Родрико, — ответила Шишон, зевая.

Каст с трудом удержался, чтобы не встряхнуть девочку.

— Что он сказал? — его голос был напряженным.

Шишон свернулась усталым комочком:

— Папа говорит, тебе придется убить дракона.

— Убить Рагнарка? — его слова были столько же вопросом, сколько реакцией на потрясение.

Но Шишон все равно ответила, подавив очередной зевок:

— Потому что дракон поглотит мир.

Глава 18

Солнечный свет не согревал в холодном, неприветливом лесу. Тайрус шел по земле такой же жесткой и неподатливой, как и сами деревья, и серый пепел поднимался в воздух с каждым шагом. Он ворчал вполголоса, пока Волхв шагал впереди него по грязной саже, двигаясь не быстрее, чем человек может ползти.

— Сколько еще? — спросил Тайрус.

Волхв неясным жестом указал вперед:

— Еще лига.

— Ты уверен, что Рааль будет там?

— С Раалем никогда нельзя быть уверенным. Он стал таким же диким, как и его создания.

Тайрус рассматривал деревья справа и слева. Хотя на них не было листьев, лес оставался сумрачным из-за дымки, затянувшей солнце. Однако признаки жизни проглядывали тут и там: искривленные низкорослые кустарники, на которых было больше шипов, чем листьев, неряшливая трава, несколько сучковатых молодых деревьев. И вместе с зеленью появлялись все виды лесной жизни: жуки, слизняки, змеи, мыши-полевки и тощие кролики. Он даже заметил одного оленя.

Но очевидным было отсутствие любых признаков фэй-ни, крошечных жителей мертвого леса. Идя по дороге вчера и сегодня утром, он искал какие-то следы присутствия этих существ: отпечатки на пепле, отдаленные голоса, движение. Но, кроме него и Волхва, не было никого.

Только ночью он уловил какое-то движение в глубине леса, но это могли быть и обычные лесные создания. Тайрус чувствовал, что движение ночью в лесу было обычным.

Только еще одно существо он заметил в лесу. Оно было большим и с шумом пробиралось вдоль вершины холма в отдалении. Оно было не похоже ни на что, что Тайрус когда-либо видел: серого цвета — или, возможно, покрыто пеплом, как он сам, — и двигалось на всех четырех ногах. Голова была как у быка, но над большим ртом висели щупальца. Оно шло, собирая щупальцами зелень с земли и отправляя ее в рот.

Тайрус дал ему пройти. Даже гранит может быть расколот, если по нему пройдется такое огромное существо.

Но, не считая этого зверя, лес казался лишенным жизни. В нем царила мертвая тишина — ни птичьих песен, ни даже стрекота насекомых.

Тайрус был рад, что у него есть компания на этом пути, пусть даже и молчаливый Волхв. Каменный лес был не тем местом, где приятно гулять в одиночестве. Это было место безумия, где пустынные холмы и долины лишали присутствия духа и одиночество давило тяжким грузом.

Наконец Волхв нарушил давившую, словно каменная плита, тишину.

— Мы рядом с моим старым домом. — Его лицо повернулось, словно растение, ищущее солнечный свет. — Я бы взглянул на него, прежде чем мы войдем в более дремучий лес.

— Это разумно? — спросил Тайрус. Он боялся, что его спутник потонет в давних воспоминаниях и горе при виде бывшего жилища. — Возможно, нам следует идти прямо к Раалю.

— Нет, — пробубнил Волхв, поворачиваясь на запад. — Я хочу увидеть мой дом снова.

У Тайруса не было иного выбора, кроме как следовать за ним. Волхв двинулся по длинному склону и затем через участок леса, где деревья росли ближе друг к другу. Пока Тайрус шел за ним, он заметил странные отверстия на древесных стволах, мимо которых они проходили. Сначала ему показалось, что отверстия естественного происхождения, но их становилось все больше, и стало ясно, что из деревьев вырезаны пирамиды и кубы.

Он остановился, чтобы осмотреть одно из таких отверстий. Оно было примерно две ладони в высоту и одну в ширину и вырезано довольно грубо.

Волхв заметил его заинтересованность.

— Сырье, из которого родились фэй-ни. — Он проговорил это, поднимаясь по холму. — Я вырезал кусок дерева и сидел рядом с ним, пока он не начинал говорить со мной.

Тайрус подошел ближе.

— Говорить с тобой?

— Каждый кусочек в конце концов открывал мне свою форму — мужчина или женщина, ребенок, животное, — он пожал плечами. — Затем я обрабатывал дерево, чтобы освободить то, что крылось внутри.

— А потом ты давал ему жизнь, — проговорил Тайрус.

Голос Волхва упал до шепота:

— Моя мать… Она была болезненной, но всегда улыбалась своему единственному ребенку. Она передала мне наш фамильный дар.

Наследие стихий, передаваемое из поколения в поколение, подумал Тайрус. И теперь оно перешло к фэй-ни.

— Но Рааль… — в голосе Волхва зазвучала горечь. — Он похитил дар моей матери и извратил его.

Тайрус вздохнул. Он только надеялся, что маленькая тварь все еще владеет этим даром — тогда он мог бы освободить армию дварфов и своих спутников там, в деревне. Очень хрупкая надежда привела принца в этот тусклый лес.

Волхв добрался до вершины холма и посмотрел вниз. Тайрус присоединился к нему.

Внизу лежала небольшая долина, обращенная в камень — отблеск времени, когда был создан Блэкхолл. Небольшой участок леса был расчищен. Каменный забор отмечал границы некогда бывшего здесь сада. Сохранились даже останки каменных строений, крыши которых давно обвалились. Это, видимо, был загон или небольшой хлев. Дальний склон долины был расчищен от деревьев, там не было ничего, кроме пепла и камня. Открытые дыры зияли в склоне, на некоторых еще блестели остатки стекла, словно сверкающие зубы некоего подземного чудовища, — окна в доме Волхва. Большая дыра, окруженная осколками разбитого камня, вероятно, была входом.

У подножия холма с ленивым журчанием бежал ручеек, его вода была болезненного зеленого цвета. Это место пахло пеплом и серой.

— Дом… — простонал Волхв, и в его голосе звучало разбитое сердце. Однако он продолжил спускаться вниз по склону, решив встретиться с застарелой болью.

Тайрус последовал за ним. У него не было выбора: он открыл эту рану там, среди каменных статуй дварфов, и теперь должен был увидеть, чем это закончится. Они перешли ручеек, не обратив внимания на остатки узкого моста. Они оба были сделаны из камня, и зараженная вода не могла отравить их.

Перейдя, Волхв направился к входу.

— Я не был здесь с тех пор, как в ужасе покинул свой подвал.

— Пять веков?

Волхв кивнул и склонился перед входом:

— Я хочу зайти внутрь один.

Тайрус собрался было возразить. Что бы Волхв ни обнаружил там, это непременно повергнет его в мрачное уныние, из которого он может и не выбраться. Но не было смысла спорить. Камень, что покатился с горы, остановить непросто.