Смутные времена Лепрозория (СИ) - Вайя Ариса

— Что-то не так? — он почувствовал на себе ее пристальный взгляд.

— Никогда не замечала, что вы с Райгой так похожи, — пожала плечами Нэм и из вежливости отвела взгляд.

— Мы близнецы, — хмыкнул он. — По словам отца, когда совсем маленькие были, он даже Тору от нас мог отличить, только пеленку размотав.

— Вы с Райгой на одно лицо, — Нэм снова посмотрела на него, отмечая знакомую линию скул, щеки, подбородка, границы губ, звериного носа — только выражение лица другое, но это то же самое лицо.

Тайгон кивнул:

— Одно лицо, одно тело. Мы различаемся только шрамами и отметинами, которые на нас оставили время… и Тора. В детстве нас еще и стригли одинаково, и одевали одинаково — мы любили путать окружающих. Даже мама не всегда угадывала.

— Но сейчас вы уже никого так не обманете, — улыбнулась Охотница.

— Почему? — шисаи удивленно вскинул брови. — Волосы можно отрезать, а одежду поменять.

Нэм показала пальцем на свои глаза:

— Взгляд! У Райги совсем другой взгляд. А еще голос — вы совершенно по-разному говорите.

— Да неужели?

— Ну правда же! У Райги всегда на лице написано снисхождение к окружающим. Не презрение… а как будто ему уже надоело в сотый раз говорить одно и то же, — она пощелкала пальцами, подбирая подходящие слова. — А у тебя глаза добрые, совсем добрые… И голос твой тоже — немного бархатный, как будто ты деревенский кот у печки, и «р» ты выговариваешь, будто подмурлыкиваешь. А у Райги голос резкий и колючий, очень звонкий, он будто рычит на каждую «р». Он даже шепотом не звучит так мягко, как ты просто разговариваешь.

Тайгон с улыбкой выслушал ее.

— Но он умеет говорить, как я. Мы учились этому друг у друга. Я тоже умею говорить так, как он.

Нэм прищурилась, не веря:

— Нет. Ну нет же?

Кот покрутил ножом, прося — развернись. И Нэм, фыркнув, села к огню боком и для верности закрыла глаза руками.

Тай откашлялся в кулак:

— Знаешь, нам с братом очень нравилось дурить взрослых, — заговорил он обычным голосом, своим. — Мы носили одинаковые кимоно, стригли нас одинаково, тренировали одинаково. Пока не начал ломаться голос, мы даже говорили одинаково. Нас могла отличить только Тора — совершенно безошибочно даже с полувзгляда.

— А потом голоса стали разными, — хмыкнула Нэм, продолжая держать глаза закрытыми.

— Да. У нас больше не получалось всех дурить. Думаешь, мы сдались? — усмехнулся он. — О нет! Мы научили друг друга быть нами. Несмотря на запрет отца и матери, мы решили сами, кто «принц», а кто — «запасной». Как наши предки, сидящие на троне. Но мы выбрали это сами. Это был просто грандиозный план! Мы специально выучились говорить настолько по-разному, чтобы нас мог отличить даже глухой идиот. По-разному ходить, по-разному говорить, по-разному формулировать свои мысли и по-разному писать. Мы выдрессировали себя полными противоположностями друг другу. Райга отрезал волосы и стал носить форму куно. Я стал носить только кимоно. Мы поменяли оружие, чтобы оно было более индивидуальным. Тщательно проработали то, какими нас видят окружающие. Мы изменились оба — Райга стал более жесткой версией себя, я — более мягкой. Благо, мы очень радикально отличаемся по стихиям, и мало кто знает, что я могу зажечь священный пламень, а Райга — может управлять священной водой.

— Но зачем?

Тайгон в ответ усмехнулся:

— Чтобы начать дурить всех еще сильнее. Мы всем заявили, что хотим выучиться быть похожими. И даже демонстрировали свои «успехи». Совершенно бездарным и неуклюжим образом. И нагло спрашивали — «Ну как, похоже?!». Разумеется, похоже не было. Даже у попугаев и воронов вышло бы лучше, чем у нас. И все, совершенно все поверили, что мы с братом настолько разные и далекие по своей сути, что даже специально никогда не сможем имитировать друг друга.

— Но вы смогли, — догадалась Нэм.

— Конечно, — удовлетворенно кивнул кот. — Это заняло много, очень много лет. И мы поняли, что победили, когда нас перепутала Тора, — рассмеялся он. — Мы были одеты в плащи с капюшоном, и поменялись оружием, походкой, голосом и стилем боя. Поняв, что ее одурачили, Тора грозилась изувечить одного из нас. А потом…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Рассказываешь кунице байки о нас? — раздался знакомый смешок. И эта пресловутая резкая «р».

Нэм подскочила мгновенно и застыла, боясь обернуться.

И только тогда поняла — даже кусты не шелохнулись, даже снег не заскрипел, и подгнившая осенняя листва не хлюпнула. Они тут только вдвоем.

— Об этом мало кто знает. Раньше — только трое. Ты — четвертая, Нэм, — продолжал он этим самым голосом.

Она знала, что на маленькой полянке они только вдвоем. Не могло быть иначе. Но слух упорно твердил — Райга пришел! Он жив!

— Ты ведь сохранишь этот секрет?

Она судорожно закивала, даже боясь вздохнуть. Это был его голос! До последней ноты!

— Потрясающе, так похоже, тебе удалось меня одурачить, — рассмеялась она.

— Одурачить? Тайгон, о чем она?

Нэм резко обернулась на голос, шокировано распахнув глаза.

И Тайгон расхохотался.

Один.

Совсем не так, как смеялся Райга. Слишком открыто — слишком чисто. Голос, как ручей.

— Ты бы видела свое лицо, — продолжал смеяться он.

Нэм только фыркнула и вернулась на свое место у костра.

***

Дни тянулись один за другим. В напряжении, вечном ожидании боя, в тревоге и напряжении. Казалось, никто их не искал, никто не шел по пятам. Но не было ни весточки из одиннадцатого храма. И оставалось только ждать. Боя! Если Самсавеил решит наказать их. Призыва! Если хоть кто-то из кошек, оставшихся с ним, выживет. Но была лишь зима — холод, огонь на старом пне и хрустящий под сапогами снег.

— Ты исполняешь приказ Райги — охранять меня, верно? — спросила Нэм. За столько дней страх отвлечь его своей глупой болтовней исчез.

— Верно, — кивнул Тайгон, разливая по глиняным мискам похлебку, сваренную снова из соек и опят.

— А стал бы ты это делать, если бы не его приказ? — осторожно спросила охотница, принимая свою порцию. — Ты делаешь это потому, что хочешь, или потому, что тебе приказали?

Тайгон на секунду задумался, вертя в руках свою миску.

— Я просто могу помочь Райге. И просто делаю это, — неопределенно пожал он плечами. — Эта помощь не стоит мне ничего.

— Неужели это не расстроило твои планы?

— Нет. Нечего расстраивать, когда планов нет, — пожал он плечами снова.

— Может у тебя и цели в жизни нет? Ни мечты, ни планов? — нервно усмехнулась Нэм.

Тайгон, подумав, покачал головой:

— М-м, нет.

— Чего вообще ты хочешь от жизни тогда?!

Наконец, поняв, к чему она ведет, Тайгон улыбнулся:

— Жизни, — тихо сказал он, глядя ей в глаза поверх языков пламени. — Просто жизни.

Нэм насупилась, прихлебывая нестерпимо горячий бульон.

— У меня нет великих целей, как у Торы или Райги, если ты об этом, — пояснил Тай. — У меня никогда и не было их.

— Бесцельное существование? Прожигание жизни? Служение чужим целям? Вот и весь твой удел? — Нэм посмотрела на него с нескрываемой жалостью.

Тайгон, заметив это, покачав головой:

— Нет. Жизнь ради жизни. Ради самого ее разнообразия, ради нее самой.

— Но должна же быть какая-то цель в жизни, какой-то смысл!

— Нет, не должна, — спокойно ответил Тай. — Жизнь вообще не имеет смысла. И цели в жизни настолько не существует, что вместо нее зияющая пустота. И эта бездна всех пугает настолько, что они торопятся ее заполнить. И чем более «великая» цель, тем больше шансов, что бездна перестанет быть бездной. Наверное… На самом деле там всегда будет бездна, либо из-за невыполнимости цели, либо из-за того, что цель пройдена, а жизнь надо жить дальше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Нэм поежилась от его слов и крепко прижала ладони к горячей миске — глина щедро делилась теплом, но почему-то легче от этого не становилось.

— А тебя «бездна» не пугает? — тихо спросила она.

— А тебя пугает высота? Глубина? Темнота? Смерть? — хмыкнул Тай. — Я просто знаю, что существование бездны так же естественно и логично, как то, что однажды я умру.