Смутные времена Лепрозория (СИ) - Вайя Ариса

— Значит, в этот раз «такие» среди вас.

Тайгон шумно выдохнул и посмотрел в сторону. Нэм прислонила миску к губам, вдыхая носом слабый грибной аромат. Супа почти не осталось.

— Ты тоже ненавидишь нас? — подал голос Тайгон. И не успела Нэм открыть рот, как добавил. — Впрочем, я знаю, что нет. Но не знаю, почему.

Нэм пожала плечами:

— Я из прошлого поколения Охотниц, до реформы Люциферы. Но ты и так знаешь. Я не помню свою семью. Меня воспитывали Магистры, а потом еще и Берингард. Он заменил мне отца, хоть и немного поздно в моей жизни. Он говорил, что никого и никогда нельзя ненавидеть просто так, ни за что. Ненависть — только в ответ на ненависть. А лучше без нее вовсе. Кошки ничего мне не сделали, не обидели меня, не навредили. Мне не за что вас ненавидеть. Я просто стараюсь относиться к вам так, как вы относитесь ко мне. Я ко всем так стараюсь относиться. Меня так учил Берингард, и я считаю, что так и правильно.

Тайгон удовлетворенно хмыкнул:

— А теперь твоя главная дилемма — всем воздать по заслугам. Но воздать всем справедливо не получится. При этом сделать лучше еще и для себя — ноша непосильная.

Нэм коротко кивнула:

— Теперь понимаешь?

Тайгон кивнул:

— Мой ответ все тот же. Придется либо выбрать, чем пожертвовать, либо пожертвовать абсолютно всем, что у тебя есть. Возможно, даже единственной жизнью.

#32. Тридцать монет

— Я думаю, перевязки с мазями уже не нужны, — Райга наблюдал, как медичка перебинтовывает его руку поверх затянувшихся швов.

— Вот как будете сами кого-то лечить, так и решайте, когда что не нужно. А вас лечу я! — Ирма клыком надорвала край бинта и, разделив его на два полотна, завязала у запястья.

Райга улыбнулся.

— Спасибо. Хорошая работа.

Ирма на секунду замешкалась, продолжая держать края бинта, и смущено пробормотала:

— Это не моя заслуга. Тут очень богатый сад.

Райга кивнул:

— Сад Ясинэ всегда считался лучшим.

Ирма помогла ему одеться, а после — подняться с футона.

— Где Тора?

— Сторожит серафима внизу, — медичка указала на выход и принялась ногтями счищать подсохшую мазь с ладоней.

Райга кивнул и, немного прихрамывая, вышел из шатра.

Погода в горах всегда переменчива. Утром везде был туман — будто молоко, руки в полуметре от глаз не видно. Сейчас уже прояснилось — холодный ветер разогнал зацепившиеся за горы облака. Райга поднялся по ступеням в кошачий храм и под перестук топоров прошел через весь огромный зал. Рики и Винс чинили крышу, и солнечные мыши постепенно исчезали с гранитных плит полов.

Спустившись по ступеням в нижний храм, Райга остановился у ворот.

Лиловое яблоко теперь всегда находилось в стальной кроне, возле каменных статуй горел священный огонь, и едва слышно шумели священные воды.

Посреди зала был растянут лиловый купол, будто сотканный из паутины. Он мерцал, искрил и шел волнами. Лиловая энергия перетекала по нему и едва слышно шумела — как шумит вода, стекающая по стене, как шумит листва при слабом-слабом ветре. Но этот звук, будто пульсация вен, будто шум качаемой сердцем крови — невозможно не услышать.

У купола сидела Тора — в кимоно и тугом корсете, а на плечах — хаори. Она мелко дышала, насколько могла со сломанными ребрами, и пристально следила за куполом. Райга сел рядом с ней — молча. Лысый хвост, изрезанный татуировками, волной скользнул по полу и обернулся вокруг его хвоста. Райга обернул свой хвост вокруг ее, обнимая. И они продолжили так сидеть, связанные хвостами.

А в куполе недвижимым сидел сам Бог. Не дышал — ему не нужен был воздух. Не смотрел, глаза были закрыты — ему они были не нужны, чтобы видеть. Не хотел пить, не хотел есть, не хотел спать.

Самый необычный пленник. Он только сидел и думал о чем-то своем. Слушал биение своей клетки, чего-то ждал.

Райга тоже слушал, как шумит купол. И чувствовал, как это биение отзывается в нем — пронизывающе, пробирающе до самых костей и жил.

— Ты тоже это ощущаешь? — тихо спросила Тора, поворачиваясь к нему.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да, — кивнул Райга.

— Купол питают наши силы. И он продержится ровно столько, сколько мы сами сможем его держать.

Райга щелкнул пальцами, вызывая огонь, и поднял руку на уровень глаз. Пламя забилось без ветра. Точно такой же огонь, что и раньше, что и всегда. Ничуть не меньше.

— Не страшно. Я ощущаю себя слабее от полученных ран, а вовсе не от поддержания купола, — хмыкнул Райга и смахнул священный пламень с руки.

— Я не об этом, — скривилась Тора. — И вообще тебе легко говорить — ты от силы пару копий забил. А я замыкала вдобавок. С меня купол тянет больше.

— Но ты лучше проводишь энергию и может отдать ее в большем количестве без вреда для себя, — пожал плечами Райга и проследил взглядом за копьями. Вместо одного из них в плитах храма торчал клинок бо. Верховный шисаи даже не помнил, когда и как это произошло — скорее всего дело рук Торы.

Большая часть боя просто забылась. Но это совершенно нормально — бой был тяжелым, самым тяжелым за всю жизнь. К тому же любые контакты с Самсавеилом всегда так и норовили выскользнуть из памяти.

— И не об этом, — Тора вернула взгляд куполу.

— А о чем тогда?

— Я умру раньше тебя, это факт.

— И купол будет черпать энергию из меня. И в гораздо, гораздо большем объеме, — вздохнул Райга и запрокинул голову. — Ну и пусть. У меня еще есть время научиться у тебя управлять всей этой прорвой энергии и стать сильнее.

— Ты не станешь, — криво усмехнулась Тора. — Я хорошо помню твой взгляд после боя с ангелами. Ты не станешь, Райга. И ты не пойдешь моим путем, ты не захочешь вспоминать свое прошлое воплощение, не захочешь жить со стигматами Евы. Но дело даже не в этом.

— А в чем тогда? — прищурился Райга. Спорить не хотелось — Тора была права.

— Однажды ты умрешь. И выпустишь его.

Райга молча посмотрел на Самсавеила сквозь стенку купола. С его последним вздохом серафим встанет в полный рост и расправит крылья. А когда кто-то из шисаи закроет ему веки ладонью — серафим распахнет глаза.

— Да, конечно, — продолжала Тора, — тебе все равно, что будет после твоей смерти. Но не находишь ли ты это…

— Я понял тебя, ушастая, — воспользовался ее замешательством Райга. — Я что-нибудь придумаю.

— Вечную жизнь? — болезненно усмехнулась Тора.

— С каких пор я стал похож на идиота?

***

Тайгон подал руку Нэм, и она, взобравшись на последнюю ступеньку, ведущую к храму Самсавеила, тяжело вздохнула. Высвободив руку, сделала пару слабых шагов в сторону и села под торией. Запрокинула гудящую голову и медленно выдохнула. Сердце колотилось, как сумасшедшее — долгий подъем по стольким ступеням в прошлый раз дался куда легче.

Ступени кончились, но впереди оставались еще постройки кошек и сам храм. И где-то там был Верховный шисаи.

И где-то там был Самсавеил. Тайгон сказал, что он проиграл, но верилось в это с большим трудом. Нэм, привалившись к тории, слышала, как кто-то идет к ним. Но ее спутник стол недвижимым, как будто угрозы не было, и охотница продолжала сидеть с закрытыми глазами.

Звук шагов был все ближе, звериные когти неравномерно клацали по каменной кладке, пока этот кто-то не остановился в паре метров.

Нэм распахнула глаза и повернула голову.

Перед Тайгоном стоял Райга. Бледный, и будто бы даже похудевший — из-под темной формы выбивались серо-бурые бинты, часть когтей на лапах были обломаны. На руках проступали вены — еще сильнее, чем раньше, будто объемная паутина удерживала кости и уставшие мышцы вместе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но это был все тот же Райга.

Нэм подобрала ноги, собираясь встать, но он остановил ее жестом.

— Никаких проблем не было? — обратился он к брату.

— Нет, — тот качнул головой в сторону. — Как Тора?

Райга усмехнулся:

— Нам пришлось сражаться с Самсавеилом, а ты спрашиваешь — как Тора?