Ложь во спасение - Ольга Егорова

– La mentira santa, – согласно киваю в ответ и жду продолжения.

– Осуждаешь меня?

– Ни капли. – В доказательство слегка касаюсь твоей руки успокоительным жестом. – святая ложь.

Ты все-таки замечаешь мою усмешку. Она сквозит даже не в интонации, во взгляде. Дружно смеемся и перебегаем дорогу на красный свет, взявшись за руки. Едва не попадаем под колеса машины – водитель старенькой иномарки резко сворачивает к тротуару, крутит пальцем у виска и посылает нам вслед кучу проклятий. Прохожие провожают нас взглядом, завидуя молодости и бесшабашности.

– Так все же во спасение кого или чего эта ложь? Ты так и не объяснил, между прочим.

Во имя спасения меня. Кого же еще? – с готовностью отвечаешь ты. Мы снова смеемся. Кажется, в этот вечер я насмеялась на всю оставшуюся жизнь. Уже болят скулы и слезы вот-вот прольются из глаз. – Бедному иногороднему студенту ведь надо на что-то жить. А петь в кабаке испанские песни, согласись, все же легче, чем грузить кирпичи на стройке. И намного приятнее.

Я снова соглашаюсь. Порыв налетевшего ветра подхватывает и уносит с собой в облака кепку с головы пожилого мужчины. Мужчина ругается и хватается руками за голову, словно опасаясь, что вслед за кепкой улетит и она.

– Держите крепче, – советуешь ты, озабоченно хмуря брови.

В этот момент вспоминаю официанта из ресторана, Бруно-Володьку. Он врал мне так вдохновенно, что наверняка и сам поверил в свою ложь. На самом деле история несуществующего певца из Сантьяго-де-Компостеллы проста до смешного. Студенческая вечеринка, на которой совершенно случайно, по странной прихоти судьбы оказался один из управляющих недавно открывшимся испанским рестораном. Вечеринку у себя дома устроила его дочь-студентка, абсолютно уверенная в том, что папа уехал на охоту и раньше вечера воскресенья не вернется. Охоты в тот день не получилось, управляющий рестораном вернулся домой в субботу вечером и застал дома пьяную компанию веселящихся гостей. И среди них – молодого парня с длинными вьющимися волосами, распущенными по плечам. Парень распевал песни под гитару голосом, от которого бежали по телу мурашки. Причем на испанском языке.

Он схватился уже было за мобильный телефон, чтобы срочно вызвать домой переводчика и прямо здесь же, не сходя с места, договориться со сладкоголосым испанцем о выступлениях в ресторане. Он сразу понял: этот парень в потертых джинсах и фланелевой рубашке с закатанными до локтей рукавами – та самая изюминка, которой так не хватает его детищу, его ресторану. Он сразу догадался: это подарок судьбы. И выронил из рук мобильный телефон, когда испанец вдруг заговорил по-русски. Телефон заскользил по паркету, веселящиеся студенты притихли, разом заметив наблюдающего за ними, по всей видимости, уже очень давно, хозяина квартиры. Управляющий рестораном между тем улыбнулся доброжелательно всем студентам, не сводя глаз с того, у которого в руках была гитара. И без лишних предисловий поманил его за собой в кабинет.

Там, в кабинете, все и решилось за какие-то пять минут.

Ведь в самом деле, петь в ресторане – это совсем не то, что грузить кирпичи на стройке. Гораздо легче и гораздо приятнее, подумал студент.

Ведь заплатить за выступление обыкновенному нищему студенту – это совсем не то, что оплачивать контракт, заключенный с настоящим, едва не лопающимся от чувства собственного величия, испанцем. Гораздо выгоднее и гораздо дешевле, подумал управляющий.

– На следующий день я купил в магазине на Тверской новые джинсы и шелковую красную рубашку. Вот, собственно, и все. – Ты заканчиваешь историю, продолжая держать меня за руку. Прохожие по-прежнему оборачиваются нам вслед, провожая то восхищенными, то завистливыми взглядами. Мы – красивая пара. Жгучий высокий брюнет и миниатюрная яркая блондинка.

Завидую самой себе.

Между тем наш путь уже подошел к концу. Поднимаю вверх голову – свет в квартире не горит, как я и предполагала. Мать в отпуске за границей, приедет только на следующей неделе. Остальные члены семьи нам в принципе помешать не могут.

– Остальные члены семьи – это кто? – интересуешься ты, пока лифт, громыхая, несет нас на пятый этаж.

В ответ поднимаю раскрытую ладонь и начинаю загибать пальцы:

– Во-первых, это кошка Буся…

Ты улыбаешься, пытаясь скрыть напряжение. Кабина останавливается, створки лифта ползут в разные стороны. Я выхожу первой и тут же нос к носу сталкиваюсь с соседкой по лестничной площадке. Во взгляде прищуренных глаз – любопытство. Теперь непременно доложит матери о том, что в ее отсутствие дочка приводила домой парня в одиннадцатом часу ночи.

– Здравствуйте, тетя Наташа, – четко проговаривая каждый слог, невозмутимо приветствую любознательную соседку. – Познакомьтесь. Это Пабло. Пабло Гавальда. Он знаменитый испанский певец и сегодня проведет со мной ночь.

Челюсть несчастной тети Наташи наливается свинцом и падает вниз. Один – ноль в мою пользу.

– Buenas noches! С?mo est? Usted? – Ты добавляешь масла в огонь, усердно изображая дружелюбие. На лице сияет улыбка.

– Я… спасибо, – бормочет в ответ тетя Наташа, которая близка сейчас к обморочному состоянию.

Поворачиваю ключ в замочной скважине.

– Аста ла виста! – прощаюсь, едва сдерживая готовый вот-вот выплеснуться наружу поток смеха.

Переступаю порог, и вслед мне доносится недоумевающее: «Анечка, это ты? Или…»

– Что за странный вопрос? – интересуешься ты уже за закрытой дверью.

– Не знаю, – пожимаю плечами в ответ. – Она вообще очень странная, эта тетка. Не обращай внимания.

В квартире темно и пахнет цветами. Цветы стоят на столе в вазе, я не имею понятия, откуда они здесь и кому их подарили. Для меня сейчас это не главное. Главное – поскорее добраться до потайного кармашка в сумочке белого цвета. Сбрасывая на ходу туфли, прохожу в комнату и тяну тебя за собой. Кошка, испуганная появлением в квартире незнакомца, таращится из-за угла. Глаза огромные и желтые, хвост дыбом.