Особый район Китая. 1942-1945 гг. - Петр Владимиров

После каждой фразы председатель ЦК КПК повторял, как он глубоко чтит опыт товарищей Сталина и Димитрова.

О Ван Мине председатель ЦК КПК вдруг повел речь в совершенно другом тоне, почти дружелюбно! Я даже сразу не понял, что он говорит о Ван Мине...

Разговор был долгий. Мао докурил пачку «кэмел», начал другую. Вид у него был озабоченный, веки красные. Иногда он тяжело поднимался и расхаживал бесшумно в своих войлочных туфлях. Длинные волосы, спадая, закрывали [252] глаза. Он часто откидывал их рукой я рассеянно озирался...

Визит закончился весьма неожиданным образом. Председатель ЦК КПК попросил несколько листов бумаги. Сел за стол и тут же набросал текст телеграммы для товарища Димитрова. Телеграмму он вручил мне с просьбой срочно «отстукать» в Москву. Мао выглядел обеспокоенным, в движениях его сквозила напряженность и нервозность.

На прощание председатель ЦК КПК сказал, что до сих пор он и другие китайские работники явно недостаточно помогали нам в работе. И пообещал исправить этот промах.

Вид у него был крайне утомленный. Похоже, что в эту ночь он так и не прилег.

Я проводил его...

В своей телеграмме Димитрову, как бывшему руководителю Коминтерна, Мао Цзэ-дун просит понять правильно внутрипартийную политику руководства КПК. Просит не волноваться товарища Димитрова, успокоиться, ибо все переживания товарища Димитрова дороги и сердечно близки ему. Суть беспокойства его и Димитрова одна и та же, так как у них одни и те же мысли.

Мао Цзэ-дун сообщает, что, кроме телеграммы, посланной в Москву второго января, он хочет еще раз указать на основные принципиальные вопросы, за проведение которых борется руководство КПК.

В телеграмме от второго января была разъяснена точка зрения по данным вопросам, но необходимо еще раз определить существо задач и политики. Мао Цзэ-дун благодарит бывшего руководителя Коминтерна за помощь, за предупреждение о недопустимости раскола единого антияпонского фронта и недопустимости в современных условиях антигоминьдановской политики. Мао Цзэ-дун заверяет бывшего руководителя Коминтерна в своем искреннем уважении.

Далее он сообщает, что с июля 1943 года и по нынешний день энергично проводились меры по укреплению единства партии. В результате внутрипартийная обстановка резко улучшилась. Суть этой внутрипартийной политики — объединение и сплоченность. Что касается Ван Мина, к нему относятся, исходя из тех же главных положений внутрипартийной политики: объединение и сплочение.

Политика по отношению к Гоминьдану неизменна. Она [253] исходит из необходимости единого антияпонского фронта, и руководство КПК всегда строго ее придерживалось. Суть этой политики — сотрудничество с Гоминьданом, необходимость сотрудничества. В нынешнем 1944 году в характере взаимоотношений КПК и ГМД нужно ожидать улучшения. Мао Цзэ-дун подчеркивает, что он на это рассчитывает.

* * *

Да, есть над чем поразмыслить. Мао, безусловно, понял мое отношение к политическим событиям в Особом районе. Визит преследовал цель не только убедить Москву в дружественности руководства КПК, но и разъяснить, наконец, мне, как следует понимать его — Мао — политику. Это попытка сбить меня с моих позиций. И если не сбить, то поколебать. Значит, Мао будет развертывать действия в прежнем духе и пытается заранее обеспечить себе свободу таких действий. Действий по существу антисоветских.

9 января

Ван Мин не знает о телеграмме Димитрова. Поставить его в известность нет возможности. Мао Цзэ-дун в новых условиях пытается использовать давление на Ван Мина, чтобы таким образом не только до конца дискредитировать своего политического недруга, но и в какой-то мере доказать необоснованность телеграммы Димитрова...

Ван Мин не выдерживает и признает свою политическую линию ошибочной. Мао Цзэ-дун, сохраняя изоляцию Ван Мина, стал маневрировать, добиваясь признаний в духе, необходимом для ответа на телеграмму Димитрова. Действительно, если сам Ван Мин посчитает свою политику ошибочной, какие могут быть сомнения в правильности действий руководства КПК?

Шестого января Мао Цзэ-дун имел обстоятельную беседу с Ван Мином. В этой беседе, судя по отзывам самого Мао, он занял весьма мягкую позицию, резко отличавшуюся от прежней непримиримой... Больше того, Мао дал понять, что возможны примирение и дальнейшая совместная работа в случае исправления, признания и т. п.

Это подействовало. Ван Мин, не ведая о телеграмме Димитрова и считая изменение в поведении председателя ЦК КПК желанием покончить с конфликтом, утвердился в своем мнении. И сдает свои позиции. Ван Мин принимает политические курбеты Мао за искренность, изменение [254] отношения — за чистую монету. Мао стремительно продвигается к цели...

Послать телеграмму по нашей радиостанции — недурной ход Мао. Кроме всего прочего, это будет свидетельствовать о том, что председатель ЦК КПК и советская группа «живут душа в душу», что нет и не было нападок на Советский Союз, «догматиков», выучившихся в Советском Союзе, и всех, симпатизирующих моей Родине.

Телеграмма председателя ЦК КПК преследовала и другую цель — любой ценой сохранить в руководстве КПК Кан Шэна, окончательно разоблачившего себя как врага партии и народа. Мао Цзэ-дун решил пойти на сделку: он сохранит в руководстве Кан Шэна — это, так сказать, для себя, но одновременно оставит в покое Ван Мина — это в качестве доказательства преданного отношения к СССР и ВКП(б). Ван Мином председатель ЦК КПК срочно хочет прикрыть все свои действия, ставшие известными вдруг за пределами не только Особого района, но и Китая.

Действует Мао не столь искусно, как решительно и нагло.

Слов нет, Мао Цзэ-дун догадался теперь, как поняты в Москве чжэнфын и борьба с Ван Мином и какую роль сыграл в этом я.

* * *

«...Наша древняя культура — тысячи томов, — пел за обедом Сяо Ли. — Около десяти веков до нашей эры у нас появилась «Книга песен» — сложнейшая и тончайшая поэзия! Западу нужно учиться у Востока!..»

Я стал расспрашивать Сяо Ли о древней китайской литературе. Ну и гусь! Зазубрил какие-то цитаты о литературе, а сам ни черта не читал.

10 января

4-я НРА создана в 1937 году по соглашению центрального правительства и КПК. В ее составе регулярные воинские части и партизанские отряды центральных и юго-восточных провинций Китая.

В январе 1941 года гоминьдановские войска, вопреки соглашению, нанесли тяжелое поражение 4-й НРА. Приказом Чан Кай-ши от 17 января того же года 4-я НРА расформировывалась, но постановлением ЦК КПК от 20 января она вновь восстанавливалась в количестве семи дивизий, под названием Новая 4-я НРА.