Плюсик в карму (СИ) - Штефан Елена

Оля щену не одергивала, только жалела, что наградить за хорошее поведение нечем. Мясом грола малышка не заинтересовалась, а вот зеленью с нижнего яруса ящиков – очень даже. Скусывать стебелек за стебельком ей было неудобно и Тыря едва не опрокинула емкость с землей и нарядной порослью. Оля так испугалась и так расстроилась ущербу, что Тыря взялась подвывать, не понимая, отчего дорогая подруга ею недовольна. А дед жестом фокусника извлек откуда-то инструмент, похожий на маленький серп и смахнул в миску добрую четверть всходов, облюбованных Тырей. А как быть дальше, Оля и сама не знала. Как себя вести с новой Тырей-собакой-в-гостях? Но, собакой же! Тыря подсказала сама – уселась перед Ажуром, голову умилительно на бок свесила и пропела:

– Трру-ули.

Похоже, малышка не только внешний вид, но и привитые навыки у давнего Пашкиного пса переняла. Но, кормить нгурула чужому Оля позволять не собиралась. И дальше гонять деда по двору тоже не стоило.

Щена устроилась на облюбованной циновке и приступила к полднику, а Ольга, всласть поизвинявшись за собаку и напомнив между делом, что она  – иномирянка, решилась спросить про клятву. 

Ажур помялся и сказал, что хутор этот с самого основания крепости здесь стоит. На этих холмах с начала времен тирлов разводили. Сбились в кучу несколько семей без дара и зажили. А как крепость поставили, так хутор к ней и примучали. Супротив магов хуторянин – что тирл против нгурула. Прежние хозяева крепости, как легенды бают, тоже тирлов разводить взялись, улучшенных. Так что предки жили неплохо.

И когда Корпус наездников в крепости встал, тоже было неплохо. Дед Ажур эти времена не застал, но от рассказы стариков помнит. 

Пришли маги, привели на их холм водоносный пласт. При каждом доме свой колодец устроили, теплицы подняли. Говорят, что это стекло они прямо из камня тянули. На Олин взгляд, это странное, что дед называл стеклом, было чем-то сродни мутноватому плексигласу или очень прозрачной, раскатанной в лист природной слюде. И был этот материал, надо полагать, куда как покруче стекла пуленепробиваемого – мало того, что стольким поколениям уже служит, так и форму держит без всякого видимого каркаса. Разве что, через каждых полтора локтя едва заметные струны-уплотнения, которые наводили на мысль о ребрах жесткости. Ящики под посев были невысконькие – земли сантиметров на семь. А зачем выше, если выгнать зелень нужно меньше чем в ладонь? А дальше – перерост, к употреблению нгурулами негодный. Дорастили до нужного размера, срезали, земельку обновили и снова засеяли. Для семенного запаса возделывают несколько полей на той стороне холма – отсюда не видно. Ахук – растение крупное, волокнистое. После сбора семян взрослые растения тщательно разбирают на лист и стебли, сушат и делают циновки. В них, в большей мере, напольных, всегда есть потребность – вытрепываются довольно быстро, а без них плохо, особенно зимой, даром, что полы теплые.

На данный термин, такой инородный и неправильный в этом антураже, Оля сделала стойку. 

Да, теплые. Госпожа не видела, а на дворе есть печурка. На ней всегда стоит котел с водой, а жар и тепло сквозь специальные каналы в полу идут через весь дом и греют его, а заодно и теплицу. Почему дымов над хутором было не видно? Да к этому времени и протопили, все кому надо. На улице тепло, оно и ни к чему. К вечеру затопят печурки, которые в доме – еды приготовить. 

Надо же, теплые полы. теперь понятно, отчего кровать такая низенькая.

Глава 38

Об исторической правде

Оля было увлеклась бытовыми подробностями, да дед вернулся к первоначальному вопросу. 

Клятва…

Из разрозненных све́дений Ольга довольно быстро сложила мрачноватенькую, но очень похожую на правду, картинку. Даром она столько аналитических программ пересмотрела?

Крепость эту старые короли не просто так ставили. Город у моря в строгости блюсти, это одно, а еще и оборону держать. От иномирцев. Из мира Апрол сюда сбрасывали неугодных. Бывало, что и целые кланы приговаривали. Большей частью эти неугодные были вполне нормальными людьми, разве что повышенным вольнолюбием отличались. Вновь прибывших следовало вразумить и к правильной жизни под рукой короля определить. Вразумляться эта публика частенько. не хотела и лилась кровь, потому что открывать проход между мирами ради одного – двух человек, расточительно – гнали сотнями, а иной раз и десятками сотен. Были среди них свои лидеры и свои маги. Отчаявшиеся, разозленные, цепляющиеся за жизнь и власть. Из привычного мира выкинули, а здесь эти наглые местные, назовем их колонистами, еще чем-то недовольны! Да как они смеют! Там, на родине, своим умом пожить не дали и опять гнуть пытаются! Бей!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Проход открывали, чаще всего, в одном и том же месте – тут, недалече. Куда пойдут новопришлые? Так в город же! Маги сами себе навигатор, захотят найти людей – и одиночек найдут, а город – это толпы! 

Вот на пути и поставили крепость. Не то чтобы большую, но надежную. А маги, шагнувшие из материнского мира, часто были в разы сильнее ныне живущих в Нрекдоле. Потому и стены крепкие понадобились, да порой не особо помогали. 

И тогда в крепости разместили нгурулов. Хуторяне по первости даже обрадовались – их селение хоть и в стороне, а временами страдало от нападений. И стабильному заработку обрадовались. Клятву о подчинении дали охотно. Секретность же! Чего стоит менталистам хуторянину голову задурить?

А потом выяснилось, что окаянные наездники их обманули – такой нетрудный, на первый взгляд, обет передается потомству по умолчанию. 

Так защита превратилась в кабалу. 

Ольга даже не очень удивилась – если те, прошлые маги, на наследственность нгурулов как-то влияли, собирая монстра из несовместимого генного материала, то что им стоило внести дополнительный код в днк человека? Это объяснение с точки зрения материалистики. Или, скажем, менталисты намудрили, закрепив поведенческие настройки. 

Как? А о том только русский умный овощ знает. Ма-агия! Чтоб ее…

Лавэ, помнится, что-то про кодекс мага лепетал? Ну-ну. Похоже, маги понятие «честь» только по отношению к тем, кто отпор дать может, распространяют. Ольга чувствовала, что перегибает палку, но зарубку – никогда и ничего никому не обещать под магию – себе сделала. Табу! Вето! Кранты и кирдык! И Павлу мозги проесть, чтоб ни-ни! Она уже догадывалась, что самый пик притеснений пришелся на момент безвластия, когда Раим Шенол стал попечителем, но не счел нужным стать хозяином. А свято место, как известно...

Дед Агав говорил так легко и свободно, как будто его нимало не беспокоили печальные перспективы. Ну, ушла вода. Ну не выполним мы обет. А подтекстом – все одно помирать. Не нам, так детям. Так может так лучше будет? Всем скопом? Будет у них хутор в пустоте, под шельмовой опекой. Все равно вырождаются без притока свежей крови.

Только сейчас Оля поняла странное поведение хуторян на сходе. Могли ли они с разбегу поверить, что помощь пришла?

Да они решить не могли, нужна ли им эта помощь!

Может, лучше отмучится, а не растягивать «удовольствие»?

Вспомнилась молодка с младенцем за спиной. Оля ужаснулась – рожать и знать, какая жизнь уготована выстраданному чадушку? 

Лучше об этом не думать. 

А дед разговорился – не заткнешь. Уловил мудрый старик, что его страшилки цепляют гостью за живое.

– Я когда молодым был, в город сбега́л, – спокойно рассказывал дед, а руки его жили отдельной жизнью: нить из огромного клубка на чурбачки наматывали, да так ровненько! Катушка и катушка, только большая. 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

 – Денег немного взял и утек. Через день очнулся связанный и побитый. И давай орать и рваться – пустите, шельмовы выхлюздни, мне надо! А душу в клоки полосует – сделай, сделай, сделай! Руки-ноги связаны, а меня дугой гнет. Так и бился, пока по голове не получил. 

История была проста до пошлости. Наивного хуторянина городские прощелыги обработали очень быстро. Ажур и сам толком не понял, как проигрался и вдруг стал должником. Да такие деньжищи, что и вообразить бедолаге трудно было. Кидалы сработали чисто – долг магический. Потому и напоили, потому и связали. Если бы не путы, Ажур бы, наверно, сам себе искалечил чего-нибудь – рвался, как припадочный эпилептик. Ему надо! Сеять ахук, распаривать сухое мясо, промывать личинок… Надо! Пустите! Умру-уу!