Бумер-2 - Андрей Троицкий

Что ж, Кот так и поступит.

Шубина отыскать не так уж сложно, адрес где-то завалялся. Итак, передать маляву и… Намылить лыжи в обратную дорогу. Повеселиться в Москве, пока не кончится наличман, а там видно будет. Заварив щепотку чая в большую алюминиевую кружку, он открыл банку рыбных консервов, отломил сухую горбушку батона, но тут запикал мобильник.

Кот мгновенно узнал знакомый голос Ирины Степановны Будариной. И в первую секунду пожалел, что той памятной ночью, после плотской любви зачем-то сказал номер мобилы, попросил не записывать его, а запомнить наизусть.

Бударина хорошая женщина, фигуристая и на лицо симпатичная, но она не героиня романа Кота, они слишком разные люди, чтобы их жизни каким-то причудливым образом переплелись и соединились. Впрочем, это определение не подходит: разные люди. Все люди разные.

Но большой любви, о которой он мечтал на зоне долгими холодными ночами, между ним и Будариной точно не завяжется, а если и завяжется что-то похожее на взаимную симпатию, то романчик окажется недолгим. Его перелистаешь, как скучную книжку, и выбросишь в корзину для бумаг. И плотская связь не принесет любовникам ничего, кроме взаимных разочарований. Трудно объяснить, почему так, но Кот в глубине души был уверен в этом. Может быть, он ошибался. Может быт…

— Наш разговор по мобильному телефону можно прослушать? — спросила Ирина Степановна после приветствия.

Голос приятный, глубокий. Этот голос волновал Кота. Бударина балаболила быстро, то ли хотела сэкономить немного денег, то ли волновалась. Но постепенно, справившись с собой, начала говорить в своей всегдашней неторопливой манере.

— Очень важно, чтобы об этом разговоре никто не узнал.

— Если ты звонишь по мобильнику — ничего прослушать нельзя. Сигнал передается с аппарата на аппарат в закодированным виде. Его нельзя просто так выловить из эфира и записать на магнитофон. Со стационарным телефоном — вопрос другой. Тут задача упрощается.

— Слава богу.

— Знаешь… Хорошо, что ты позвонила. Рад снова тебя слышать. Честно.

— Правда? — кажется, Ирина искренне до глубины души обрадовалась этому проходному необязательному комплименту. — Я звоню по мобильнику. И это хорошо, что нас никто не услышит. Я уезжала в Москву на пару дней, вчера вернулась. Надо было оформить в городе кое-какие документы на покупку недвижимости за границей. Знаешь, такой симпатичный особнячок на берегу синего моря. Это на Кипре. Край вечного лета. И вид на жительство дают автоматически. Так что, можно сказать, я наполовину иностранка.

— Чугур оставил большое наследство?

— Ты сам знаешь, что у него была за работа, — ответила Бударина. — Огромное корыто, у которого кормилось много свиней. А он первый. Хлебное место. Это тебе не булками в сельском магазине торговать. Может быть, ты помнишь ту ночь…

— Помню, — отозвался Кот. — Конечно же, помню…

— Времени у нас немного было. Ну, мы с тобой так откровенно, так хорошо обо всем поговорили. Возможна, женщина не должна первой затевать такой разговор. Вешаться на шею мужчине — это как-то… Ну, ты все понимаешь. Но не знаю, доведется ли с тобой поговорить еще раз. Поэтому я все скажу как есть. Ты знаешь: мужчины у меня были. Но никто так не лег на сердце, как ты. Наверно, объясняюсь я кондово. Никогда в больших городах я не жила. Родилась в деревне. Училась в техникуме в маленьком городишке. Продавщицей работала, доросла до заведующей сельским магазином. Замуж сдуру выскочила. По молодости казалось, что скоро стану старой и никому ненужной. Все торопилась куда-то. Но ничего хорошего из моего замужества не вышло. Потом Чугур появился… Ладно, не для телефона все это.

— Ты говори, говори… Время у меня есть.

— Давай я лучше о главном скажу, — ответила Бударина. — Я купила этот дом и уезжаю отсюда. Наверное, навсегда уезжаю, потому что тут меня ничего не держит. И никто не ждет. Ни любимого человека, ни детей. Ничего не нажила, кроме денег. Да и те не мои. И я подумала… Тебе сейчас, наверное, не очень сладко. Всю жизнь прятаться, таиться по темным углам, жить под чужим именем, по чужому паспорту. И никогда не узнаешь, какой день для тебя последний на свободе.

— Но мне выбирать не приходится, — сказал Кот. — Или так или снова за колючку, за забор.

— Вот я и хотела тебе кое-что предложить. Мне ведь тоже будет скучно одной в чужой стране. Может быть, ты захочешь уехать отсюда, из страны. Вместе со мной. Или так: я выеду первой, а ты за мной. У меня есть деньги. Их хватит, чтобы достать тебе заграничный паспорт. И еще много останется. Там, на Кипре, не нужно будет ни о чем заботиться. Живи в свое удовольствие. Обещаю, что проблем у тебя не будет. Сможешь заниматься, чем захочешь. Места нам в доме хватит. И денег хватит.

— Значит, при тебе жить? — усмехнулся Кот. — На полном пансионе. Вроде твоего попугая Борхеса. Нет… Я так не привык.

— Ты только не подумай, что я хочу тебя деньгами или этим домом привязать. Если захочешь, сразу сможешь уйти. Ты мне ничего не должен.

Неожиданное предложение застало Кота врасплох. Он подумал, что уехать из страны — это не самый плохой вариант из тех, что ему предлагает скупая на подарки судьба. А жизнь в бегах — занятие утомительное и опасное, и ничем хорошим это путешествие в никуда не закончится. Его подстрелят или посадят. А если ни то и ни другое, такая жизнь — это полная хренотень, и никаких перспектив на горизонте не маячит.

Загранпаспорт можно сделать, и стоить это удовольствие будет не так дорого, как кажется Ирине. Домик у моря, край вечного лета, нет проблем с деньгами. Господи… Это же рай на земле. И чего еще человеку надо.

— Пожалуй, я откажусь, — твердо ответил Кот. — Не для меня все это. Тамошняя байда, эти моря-океаны, голубое небо и белый пароход — не для таких, как я. Слишком красиво, чтобы сбылось. А в этой помойке, — Кот посмотрел за окно тоскливым взглядом, — в этой помойке я не турист с фотоаппаратом. Я живу в ней. И еще я заметил за собой странную вещь. Почему-то я не приношу счастья близким людям. И тебе не принесу.

Долгая пауза, Кот слышал дыхание Ирины, старался представить, о чем она сейчас думает. Наверное, сидит в своем доме, тоже смотрит за окно и на душе не вечное лето, а гнилая осень.

— Вот что, ты, может быть, еще десять раз передумаешь, — сказала Бударина. — Это ведь непросто. Вот так взять, все бросить, сорваться с места. Нет, это нелегко. У меня самолет через неделю. Если ты изменишь решение, позвони. Обязательно позвони. Ты помнишь номер?

— Помню.

— Я буду ждать. Поменяю билеты, займемся твоими документами. А там… Все уладится.

— Спасибо.

Кот был искренне тронут этим предложением. Случайно знакомая готова ради него… Готова на многое. И она ничего не просит взамен.

— Есть еще новости, — голос Будариной сделался тусклым. — Не самые приятные. Короче, послушай. А там уж решай, как хочешь.

Через пару часов Кот оказался в придорожном автосервисе с громким названием «Эвита». Стоя у распахнутых ворот бокса, Кот от нечего делать наблюдал, как работяга в промасленной робе возится с испорченными колесами бумера. Мужик работал не быстро и не медленно. Не выпуская изо рта папироску, он сплевывал сквозь зубы желтую слюну и мрачно вздыхал, хотя самое время радоваться. Работы последние сутки совсем не было, а тут вдруг перепал срочный денежный заказ.

— Какая же лярва так резину порезала? — мужик обернулся к Коту, выплюнул окурок и прикурил новую папироску. — За такие дела надо на месте стрелять. Или вешать.

— Какой ты кровожадный, — усмехнулся Кот.

— Заделаешься тут кровожадным, — пробубнил работяга. — Намедни делал «тойоту». Новая, муха не сидела. А какой-то гад, взял гвоздь и всю ее исцарапал. А другой гад из нового «фольксвагена» магнитолу выдрал, и динамики вместе с обшивкой. Жулье проклятое. Ну, в восточных странах за такие примочки руки отрубают. И плакать не дают. А у нас хоть бы хрен. Воруй, режь на здоровье.

— Ну, слава богу, мы не на востоке живем. Иначе бы полстраны без рук ходило.

Последние два часа Кот потратил на поиски машины, которая могла бы довезти колеса бумера до шиномонтажа. Тачку он нашел быстро, а вот времени на всю эту канитель с починкой ушло немало. Сейчас работяга заканчивал бортировать колеса. Через десять минут погрузит их в пикап и повезет Кота и его груз к избушке.

Оставаться в доме охотничьего хозяйства нельзя лишней минуты. Дашка явно приняла его не за того человека: то ли за мента, то ли педофила, охочего до юных девочек. Поднялась на зорьке и в отместку за то, что он спас ей жизнь, вытащил из грязной темной истории или просто из вредности сапожным ножом порезала резину джипа. И была такова. Все-таки женская логика — это тайна за семью печатями.

Наверняка она мечтала уехать на бумере, но ключи, точнее, иммобилайзер, Кот на всякий случай спрятал. Предосторожность оказалась не напрасной. Так или иначе, оставаться в чужом доме больше нельзя. Место засвечено, не сегодня, так завтра туда заявятся менты или местечковые братки, которые затеют фуфловую разборку, постараются забрать тачку и вытряхнуть из Кота всю наличность.