Царевна Софья - Евгений Карнович

— Скоро начнется обедня, — сказал Андреев Бурмистрову. — Ты прежде должен покаяться. Встань на колени, наклони голову и ожидай, покуда священник не позовет тебя.

Бурмистров исполнил все, что было приказано.

Все бывшие в церкви запели:

Прииде последнее время,Грядут грешники на суд,Дела на раменах несут!И глаголет им Судия:Ой вы, рабушки рабы!Аз возмогу вас простити,И огонь вечный погасити.

Когда кончилось пение, Бурмистров услышал, что дверь, находившаяся на возвышении, отворилась, и чей-то нежный голос сказал:

— Иди ко мне!

Бурмистров встал… На возвышении, перед блестящей дверью, стояла в белой одежде, с венком из лесных цветов на голове и с распущенными по плечам волосами, Наталья. Радость и изумление потрясли его душу. Он долго не верил глазам своим. И бедная девушка, увидев жениха своего, едва не лишилась чувств. С трудом она взяла себя в руки и с сердечным трепетом подала знак Василию, чтобы он к ней приблизился.

— Поклянись священнику, что ты отрекаешься от прежнего твоего нечестия и всякой скверны, — сказал Андреев, — покайся ему во всех грехах твоих и скажи, что ты хочешь убелиться.

Все, стоявшие у возвышения, удалились, чтобы не слышать исповеди Бурмистрова. Подойдя к своей невесте, он встал перед ней на колени и тихо сказал:

— Наталья, милая Наталья, скажи, ради Бога, как попалась ты в этот вертеп изуверов? Научи меня, как спасти тебя?

— Да, спаси, спаси меня! — отвечала дрожащим голосом Наталья, — О, если бы ты знал, сколько я перенесла мучений от них.

— Научи меня, я на все готов.

— Отсюда невозможно убежать. Всякого беглеца они называют Иудой-предателем и вешают на осине.

— Скажи, что же нам делать? Неужели нет никаких способов побега?

— Никаких. Прошу тебя об, одном: беспрекословно повинуйся здешнему главе. За малейшее непослушание он сочтет тебя клятвопреступником и закоснелым противником истинной церкви. Пятеро несчастных уже случайно попали в его руки. Я убеждала их исполнять все его приказания, но они, считая меня сообщницей еретиков, не вняли убеждениям моим, с твердостью говорили, что они не изменят церкви православной, и все погибли.

— И я не изменю истинной церкви!

— От тебя еретики потребуют торжественной клятвы, что ты по собственной воле вступаешь в их сообщество и никогда им не изменишь.

— Я дам эту клятву и ее нарушу. Если бы безумный, бросаясь на меня с ножом, принудил меня произнести какую-нибудь нелепую клятву, неужели я должен был бы исполнить ее или упорством заставить его меня зарезать?

— Слова твои успокаивают мою совесть. Меня часто мучило раскаяние, что я, спасая жизнь свою, решила исполнять все нелепости, которые меня заставляли делать. Много раз решалась я неповиновением избавиться от мучительной жизни, но всегда ты приходил мне на ум. Ради тебя переносила я все мучения и дорожила жизнью.

— Милая Наталья! Сам Бог послал меня сюда! Положимся на Его милосердие. Я не вижу еще, как спасти тебя, но Он наставит меня.

— Пора уже кончить исповедь. Не забудь моей просьбы: исполнять все, что тебе скажут.

Наталья, положив руку на голову Бурмистрова, сказала:

— Буди убелен!

Андреев и сообщники его подошли к возвышению и начали целовать Бурмистрова.

— Поклянись, — сказал он Василию, — что ты добровольно вступаешь в число избранных сынов истинной церкви. Оборотись лицом к небесным вратам, подними правую руку с двуперстным знамением и повторяй, что я буду говорить. Никон, антихрист и сосуд сатанинский, бодай церковь рогами и уставы ее стирай! отрекаюсь тебе и клянусь соблюдать уставы истыя церкви; аще ли же нарушу клятву, да буду сожжен огнем, уготованным дьяволу.

По произнесении клятвы Андреев подвел Бурмистрова к двери, находившейся на возвышении, и сказал ему, чтобы он три раза перед нею повергся на землю. После этого все вышли из церкви, надели на себя белые саваны и взяли в руки зажженные свечи зеленого воска. Андреев, подавая саван Бурмистрову, приказал ему надеть его на себя и также взять свечу. Когда все возвратились в церковь, Наталья, в белой широкой одежде, с черным крестом на груди, подпоясанная кожаным поясом, на котором было начертано несколько славянских букв, вышла из небесных врат и стала посреди церкви. Андреев и все его сообщники окружили Наталью и начали бегать около нее, восклицая, чтобы на нее сошел дух пророчества.

Через некоторое время все остановились, и Андреев, встав перед Натальей на колени, спросил:

— Новый сын истинной церкви будет ли всегда ей верен?

— Будет, — отвечала Наталья.

— Нет ли у него в сердце какого-нибудь злого умысла против меня?

— Нет!

— Не грозит ли мне какая-нибудь опасность?

— Не грозит!

— Не буду ли я когда-нибудь схвачен слугами антихриста?

— Не будешь!

Таким образом все сообщники Андреева один за другим предлагали вопросы. Нелепость их часто затрудняла Наталью, однако она, по врожденной остроте ума, всегда находила точные ответы.

Наконец дошла очередь до Бурмистрова. Он встал на колени и спросил:

— Не смутит ли меня когда-нибудь враг человеческого рода, и не изменю ли я истинной церкви?

— Ты всегда будешь ей верен!

Андреев, услышав этот ответ, ласково взглянул на Бурмистрова.

Когда очередь спрашивать дошла опять до Андреева, то он спросил:

— Антихрист Никон давно уже пришел и умер: когда же будет кончина мира, и нынешние времена последние или еще не последние?

— Я скажу тебе это через три дня, — ответила Наталья, несколько затрудненная таким вопросом, и вышла из церкви. За ней вышли и остальные.

Наталья стала священником раскольников совершенно случайно. Андреев скрывался в лесу, чтобы возродить, как он считал, истинную церковь. Случайно Андреев увидел Наталью прогуливающейся на берегу озера и проследил до Ласточкиного Гнезда. А так как священником в церкви, которую он собирался воздвигнуть, должна была стать молодая девушка, то он и решил ее похитить. Как он это сделал — читатель уже знает.

Андреев, помня пророчество Натальи о Бурмистрове, начал обходиться с ним ласково и доверчиво, давал ему разные поручения и ходил однажды с ним вместе в лес на охоту, которая была главным способом пропитания членов воздвигнутой им церкви.

Вечером, накануне дня, назначенного Натальей для ответа на вопрос Андреева, он послал Василия в ее горницу, чтобы спросить, в какое время можно будет на другой день служить пророческую обедню? Бурмистров воспользовался случаем, чтобы поговорить с Натальей о побеге. Долго обсуждали они разные способы побега, отвергая один за другим, пока Василию не пришла в голову одна мысль…

Наталья назначила служить обедню за три часа до захода солнца. Бурмистров, сообщив об этом Андрееву, сказал, что священник повелевает весь завтрашний день всем, поститься и надеется ответить на предложенный ему великий вопрос в ту самую минуту, когда солнце закатится.

И Василий, и Наталья целую ночь не смыкали глаз, нетерпеливо ожидая рассвета. Наконец солнце появилось на востоке. Оба думали о том, что готовит им наступивший день: спасение или гибель?

За три часа до солнечного заката собрались все в церковь, одевшись в саваны и взяв в руки зеленые свечи. Когда Наталья встала посреди церкви, началось пение и беготня вокруг нее. Утомившись, несколько раз все останавливались и, отдохнув, снова начинали бегать. Поставленному на кровле дома часовому было приказано известить о минуте, когда солнце начнет закатываться. Все поглядывали на церковную дверь, не исключая Василия и Натальи, хотя они по другим причинам, нежели прочие, нетерпеливо ждали вестника. Наконец он вошел в церковь и сказал:

— Закатывается.

Любопытство еретиков достигло высшей степени. Они перестали бегать и, храня глубокое молчание, устремили взоры на Наталью.

— Я не в силах еще открыть вам великую тайну, которую вы желаете знать, — сказала Наталья торжественным голосом. — Повергнитесь все на землю и вознесите души ваши к небу. Изгоните из сердец все суетные помыслы. Да не смутит слуха вашего никакой земной Звук, и да не прельстят зрения никакие суетные призраки этого мира, ни камень, ни дерево, ни вода, ни свет, ни мрак; все земное заражено прикосновением слуг антихриста. Скоро услышите тайну тайн!

Все раскольники с благоговением легли на пол, лицом вниз, зажали уши и зажмурили глаза.

Бурмистров тихонько встал с пола и, взяв Наталью за руку, пошел из церкви. Бедная девушка едва дышала. Они подошли к двери. Василий начал ее медленно отворять, опасаясь, как бы она не заскрипела. Наконец они вышли из церкви, спустились с лестницы и, пройдя поспешно двор, приблизились к воротам. Они были заперты. Через высокую насыпь перелезть было невозможно, другого же выхода, по словам Натальи, не было. По ее совету Бурмистров вошел в избу привратника, стоявшую близ ворот, и начал искать в ней ключ. Осмотрев все уголки, он в недоумении остановился перед деревянным столом у окошка, не смея выйти к Наталье и сказать ей о безуспешности своих поисков. В эту минуту Наталья сама вошла в избу, держа ключ в руках.