Высшая степень обиды (СИ) - Шатохина Тамара

Улыбалась, наверное, потому что навстречу мне улыбнулись так же ласково и мягко.

– Спит. Я положила в кроватку, – доложила Свете.

– Ой, спасибо! Как я проворонила? Конечно, ему пора спать, – извинялась она. Света…

Разговор зашел о Грише. Поговорили, обсудили… решали, как будет лучше для него и в конце концов договорились, что Света со следующей недели станет приводить его к моей маме. С его любимыми игрушками, запасными штанишками… мало ли – четыре всего, но без еды. Еще чего! Мама всегда приготовит молочную кашку или паровые тефтельки с картошкой-пюре – сама сказала.

Глава 40

30 декабря подошли к концу работы по отделке помещений. 3акончился рабочий день, и Эля отправила свою бригаду на праздничные выходные.

Савойские, вернувшиеся из поездки, застали интересную картину: закипающий на подоконнике чайник, рядом на стульях – мы. Пить в помещении, которое хоть и отдано было нам под штаб, но все равно являлось как бы кабинетом Савойского, показалось… не то. А вот с видом на сотворенную красоту – оно самое.

Почему мы засиделись? Да просто захотелось спокойно осмотреться, когда люди уже разошлись, убрав за собой строительный мусор. Стал лучше виден пусть и промежуточный, но уже результат: новые потолки и стена из темных пока окон-обманок, новые полы из досок светлого дерева, светло-бирюзовый цвет стен… Приятно, но и чуточку странно было видеть то, что раньше было только фантазиями и планами. Накатило облегчение от того, что какая-то часть забот ушла в прошлое. Само собой, впереди маячили другие, и они в свою очередь потребуют усилий…

Когда мелькнула мысль о том, что пора бы уже домой, Элина вдруг выдала:

– Ну что – с Наступающим? Ты как, не очень спешишь? А если понемножку…?

– С Наступающим, – отозвалась я, – никогда не пробовала ром… Лиля соблазняла, но до дела так и не дошло. Его пьют с соком?

– Тот, что у Лили – с чаем, как бальзам. Думаю – не обидятся…

Скоро мы сидели и пили обжигающий чай с ромом. Объем наперстка представлялся сложно, а вот чайная ложка показалось – самое то. И то ли давящая ответственность чуть схлынула, то ли алкоголь упал на пустой желудок и быстро всосался в кровь, успокаивая и расслабляя, но первый раз мы разговаривали, как две женщины, а не как сотрудники и коллеги…

– А потом он умер… во сне, тихо так – не беспокоя, – спокойно рассказывала она, – я тогда первый раз почти за год выспалась – веришь? Не почувствовала, не услышала…

– Ужасно, – расстроено шептала я, грея руки горячей чашкой. Кажется, и холодно не было, а озноб пробирал от этих ее слов, тона, голоса…

– Тринадцать лет уже, – подняла она чашку, – давай не чокаясь.

– Царствие небесное, – как будто правильно ответила я и пригубила горячий чай.

– Да… а теперь дома пусто – дети разлетелись…

– Мои тоже, – задумчиво признала я, – а замуж так больше и не вышла?

– Венчанная вдова… Но я не из-за венчания…

– Сильно любила... – пьяно копалась я в ее ранах.

– Не знаю… Первые годы – сильно, когда полыхало еще, а потом жили, как все живут – привычно, спокойно. Хорошо жили. Других как-то не захотелось… совсем. Работа – тоже хорошо... – в очередной раз обвела она взглядом зал:

– С тобой легко работать. И ты только глянь – как получилось, а? – развела она руками, будто обнимая все пространство вокруг нас.

– Работа проделана серьезная и качественная, – раздался от входа веселый голос Савойского.

Мы дернулись и обернулись, и я сразу же трусливо сдала все пароли и явки:

– Вот – пьем. Ваш ром. Сами как-то взяли… с чаем.

– Наливайте тогда и нам, что ли? – блаженно выдохнул Савойский. Рядом с ним улыбалась Лиля в короткой пушистой шубке… Позади маячил охранник.

Добавились стулья и чашки. Мы делились планами, описывали пройденные сложности, нас хвалили, наливали опять чай… с ромом.

Нам с Элиной показали своеобразный символ или даже герб будущего Клуба, пока просто набросок его – резной пальмовый лист и сигарный дымок, в завитках которого угадывалась танцующая женская фигурка. А еще на зеленом листе рядом с сигарой лежала простая флэшка. Лиля нашла в своей сумочке и покрутила ею – той самой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Аркадий по рукам стучал, велел не лезть к вам. Вот я и висела… Здесь и то, что вы сбрасывали.

Дальше темой для разговора стали заказанные уже фильмы и вечерние блюда, которые будут подавать в Клубе – с голодухи, наверное, речь зашла. Мы немного поспорили, но снова вернулись к моему предложению – уютной домашней обстановке и удобстве для всех без исключения членов Клуба. А значит, любимые блюда будут готовиться для каждого по предварительному заказу, но и пару-тройку кубинских тоже нужно будет иметь в запасе.

Потом речь зашла о танцах, и я пожаловалась, как намучилась тот раз от мышечной крепатуры, и отчиталась, что теперь каждый день делаю специальную гимнастику для растяжки, которой научил меня Андрей. Что-то показала даже, но без фанатизма… Лиля старательно повторяла, а Савойский от этого первого урока отказался, сказавшись уставшим…

Как я так ужралась – не знаю, хотя все мы тогда были хороши, кроме Аркадия и охранника. Но как раз в тот вечер и тронулся лед в отношениях с Элиной и супругами Савойскими. Нормальные оказались люди, хоть и неприлично богатые. Кажется, еще мы говорили о службе моего мужа, о том, что он пока невыездной с севера – лишнего я не наговорила даже под градусом. А потом нас с Элиной развезли по домам.

В тот вечер мы опять разговаривали с Виктором, и вот это я помнила уже неважно – урывками. Еще раньше я сказала ему, что встречаю Новый год с папой, потому что у мамы встреча с двумя подругами, куда приглашали и меня, но я отказалась. Он доложил, что на север прибыли мальчишки, что-то еще про еду было…

А потом оно прорвалось – сквозь запреты и заслоны, которые я выстроила в своей голове. Неконтролируемо вырвалось и прозвучало – в связи с моими опасениями и страхами. И вот эту часть нашего разговора я запомнила, потому что мои слова меня же и отрезвили. Не совсем, но…

– А ты не целовал меня в Александрии, – обижено и горько сорвалось вдруг с языка. Прозвучало, как общий вопль моих разочарований в нем, тайных надежд и дурных мечтаний. Сообразила и замерла, сердце испуганно бухнуло, дыхание сбилось…

– Тебе стоило напиться… – осторожно выдохнул Виктор, будто боясь спугнуть меня: – Хотел и мог, но ты или взорвалась бы… а скорее откликнулась – мы одно уже… Но только телом, а потом – неизвестно. Я рад был, что хоть говорить согласилась.

– А молодецким наскоком, мужицким напором? А, Усольцев? – обижено бушевал во мне ром.

– Дурочек берут, Зоя – вопрос не решит. Я буду ждать твоего осознанного решения.

– А вдруг не дождешься? – сама испугалась я такой возможности.

– Мы ужеговорим о нашем, – почти шептал он.

– А куда это ты крадешься, Усольцев? – пьяным шепотом удивилась я.

– Мальчишки вернулись,– улыбался он, – сейчас ворвутся – жаль… не вовремя. Ложись спать… я целую тебя, – и отключился.

Я тихо возмутилась, а потом сообразила, что да – лучше маме говорить с мальчиками на трезвую голову.

И еще одно… разве могла я лечь спать просто так? Когда такое настроение – половина работы сделана, контакты на работе налажены – нормальные, человеческие. А еще телефонный поцелуй. Проходя мимо папы, который листал в компьютере семейные фото, брякнула:

– Напиши ей письмо, папа – бумажное… рукой.

– Ох, Зоя… да ты напилась, что ли? – поразился он.

– На пожарный случай… э-э-э – тазик найди, мало ли, – протопала я в свою комнату.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Обошлось. И Новый год на следующий день мы благополучно встретили. Было красиво и вкусно, был стол с еловой веткой, а вместо игрушек – три маленьких мандарина… Удивительно, но хорошо работала связь, и я напоздравлялась и нажелалась с мамой до и после двенадцати, а после еще с мальчишками, с Пашей и Виктором. Нечаянно представляла себя там – со всеми ими. Мы накрыли бы стол, и потом был бы торт с чаем, а может и шашлыки у пирса. Глядя вместе с папой на цветные шапки салютов, которые запускали во дворах, я будто наяву видела их отблески в водах Кольского залива – то тонущие в снежной круговерти, то сливающиеся со сполохами северного сияния…