Невидимый страж - Долорес Редондо

Флора смотрела на него, онемев от изумления.

— Что она умерла? Это она тебе сказала? — воскликнула она, в бешенстве оборачиваясь к Амайе. — Ты посмела сказать, что наша мать умерла?

Джеймс в растерянности смотрел на Амайю.

— Видишь ли, я так понял. Если честно, она не говорила мне, что ее мать умерла. Я сам так решил. Я только вчера узнал о том, что произошло в больнице, когда вы говорили о том, что ее пришлось срочно туда поместить. Вот я и предположил, что…

Амайя успела немного успокоиться и обернулась к нему, чтобы все объяснить.

— После моего последнего визита моя мать впала в кататоническое состояние, в котором оставалась на протяжении многих дней. Но однажды утром, когда медсестра наклонилась над ней, чтобы поставить ей градусник, мать приподнялась, схватила ее за волосы и впилась зубами в горло с такой силой, что оторвала кусок плоти, который прожевала и проглотила. Когда прибежали другие медсестры, пострадавшая лежала на полу, а мать сидела на ней и избивала ее. Из шеи медсестры и изо рта матери стекала кровь. Раны медсестры были очень тяжелыми. Ее срочно доставили в операционную и сделали множество переливаний крови. Она выжила только благодаря тому, что находилась в больнице. Ей повезло, но у нее на всю жизнь останется на шее рубец.

Пока Амайя говорила, Флора пожирала ее взглядом, а ее губы застыли в таком жестком оскале, что скорее напоминали прорезь, сделанную топором.

— Нам тоже повезло, — продолжала Амайя. — Мою мать по распоряжению суда поместили в психиатрическую клинику, а иск был предъявлен больнице за то, что она не предвидела опасность, которую представляла пациентка с психиатрическим диагнозом.

Она посмотрела Флоре в глаза.

— Я ничего не могла поделать, на этой стадии никто из нас ничего не мог сделать. Все решал судья.

— И ты была согласна с этим решением, — отрывисто бросила Флора.

— Флора, — снова заговорила Амайя, вооружившись терпением. — Мне было очень мучительно это признать, и я долго не решалась это сделать, но ама хочет меня убить.

— О, ты сошла с ума! Но кроме этого, ты еще и очень плохая и злобная.

— Ама хочет меня убить, — повторила Амайя, как будто это могло защитить ее от этого зла.

Джеймс положил руку ей на плечо.

— Дорогая, ты не должна так говорить. Это случилось очень давно, но сейчас тебе ничто не угрожает.

— Она меня ненавидит, — прошептала Амайя, как будто не слыша его.

— Это был несчастный случай, — с мрачным видом повторила Флора.

— Нет, Флора, это не был несчастный случай. Она хотела меня убить и остановилась только потому, что думала, что ей это удалось. А когда она решила, что я мертва, она похоронила меня в чане с мукой.

Флора вскочила на ноги, зацепившись бедром о стол, отчего посуда зазвенела.

— Будь ты проклята, Амайя! Будь ты проклята на всю жизнь, до конца своих дней.

— Не думаю, что вся моя жизнь будет сильно отличаться от того, что она представляет собой сейчас, — устало ответила Амайя.

Флора схватила сумку, висевшую на спинке стула, и выбежала из дома, громко хлопнув дверью. Пробормотав какие-то извинения, явно растерянный Виктор вышел за ней. Когда они ушли, все долго молчали, не решаясь произнести хоть слово и тем самым нарушить напряжение, возникшее после так неожиданно обрушившейся на них бури. Первым заговорил Джеймс, решивший привнести во все это толику здравого смысла. Он обнял жену.

— Я должен быть очень зол на тебя за то, что ты не рассказала мне все этого раньше. Ты же знаешь, Амайя, что я тебя люблю, и ничто не в силах этого изменить. Поэтому мне трудно понять, почему ты мне не доверилась. Я знаю, что все это очень болезненно для вас всех, и особенно для тебя, Амайя. Но ты только представь себе: за последние дни я получил больше информации о твоей семье, чем за последние пять лет.

Энграси тщательно сложила свою салфетку, прежде чем заговорить.

— Джеймс, бывают ситуации, когда боль так сильна и засела так глубоко, что человек начинает верить в то, что так будет всегда, что она никогда себя не проявит. Он не хочет смотреть в глаза тому факту, что страдания, которые не удалось вовремя выплакать и искупить, возвращаются в нашу жизнь снова и снова, как обломки кораблекрушения, выбрасываемые на берег нашей реальности и напоминающие нам о том, что глубоко под водой скрывается целая призрачная флотилия. И эта флотилия никогда о нас не забудет. Она будет мало-помалу возвращаться, чтобы захватить нас в плен и поработить на всю жизнь. Не упрекай свою жену в том, что она тебе ничего не рассказывала. Я думаю, что она и сама не думала об этом с такой ясностью и отчетливостью с той самой ночи, когда все произошло.

Амайя подняла глаза, но сказала лишь:

— Я очень устала.

— Мы должны с этим покончить, милая, — взмолился Джеймс. — Я знаю, что это очень мучительно, но, возможно, потому что я смотрю на все это со стороны, не вовлекаясь в ситуацию эмоционально, я полагаю, что тебе было бы неплохо тоже взглянуть на происшедшее под иным углом. То, что с тобой случилось, ужасно, но, в конце концов, ты должна признать, что твоя мать просто несчастная неуравновешенная женщина, я не верю в то, что она тебя ненавидит. Очень часто психически больные люди проявляют агрессию к тем, кого любят больше всех на свете. Да, она на тебя напала, так же, как и на ту медсестру, в результате припадка безумия, которое вывело ее из психического равновесия, но в этом не было ничего личного.

— Нет, Джеймс. У медсестры, на которую она напала, были длинные белокурые волосы, и она была приблизительно моего возраста и телосложения. Когда другие медсестры вбежали в палату, мать ее избивала, смеялась и выкрикивала мое имя. Она напала на нее, потому что приняла ее за меня.

41

Раздалось назойливое жужжание телефона.

— Добрый вечер, инспектор.

— А, здравствуйте, доктор Ткаченко, — отозвалась Амайя, узнав голос. — Я не ожидала, что вы позвоните так скоро… Вы уже посмотрели записи?

— Да, мы их посмотрели, — уклончиво ответила Надя.

— И?

— Инспектор, мы только что приехали из Уэски и снова остановились в отеле «Бастан». Я думаю, что вам стоит как можно скорее сюда приехать.

— Вы здесь? — удивленно переспросила Амайя.

— Да, я должна поговорить с вами лично.

— Это насчет видеозаписи?

— Да, и не только. Мы в номере двести два.

В трубке раздались гудки.

Для воскресного вечера парковка перед отелем выглядела непривычно спокойно, хотя в глубине виднелось несколько автомобилей, стоящих у входа в ресторан. Свет в кафе, в котором они встречались в прошлый раз, был приглушен, стулья лежали на столах ножками вверх, и две женщины мыли пол. Юную особу за стойкой регистрации сменил прыщавый юноша лет восемнадцати. Интересно, где отель добывает таких администраторов. Как и его предшественница, юнец был поглощен шумной компьютерной игрой, в которую он играл онлайн.

Амайя, не останавливаясь, прошла к лестнице, поднялась на второй этаж и, как только вошла в коридор, оказалась перед дверью с номером двести два. Она постучала, и Надя мгновенно ей открыла, как будто она ожидала ее стука, стоя за дверью. Номер был уютным и хорошо освещенным. На кровати лежал портативный компьютер и две папки в переплете из коричневого картона.

— Ваш звонок меня удивил, — произнесла Амайя, входя в комнату. — Не ожидала вас здесь увидеть.

Доктор Гонсалес поднял голову от выходящих из компьютера проводов, распутыванием которых он был занят, и поздоровался с Амайей. Затем он поставил компьютер на маленький письменный стол, включил его и развернул к Амайе.

— Эта запись была сделана в минувшую пятницу в секторе наблюдения номер семь. Этот сектор совпадает с местом, где мы беседовали в день нашего приезда в Элисондо и где, по вашим словам, вы видели медведя. Кадры, которые вы увидите, немного не в резкости. Это объясняется тем, что мы всегда размещаем объективы на возвышениях, откуда можно осуществлять съемку открытой местности и естественных лесных троп, которые инстинктивно выбирают животные, а они, как правило, не совпадают с дорожками, по которым ходят люди.

Он включил запись. Амайя увидела участок величественного букового леса. На протяжении нескольких секунд кадр был неподвижен, но внезапно на нем возникла чья-то тень, заняв верхнюю часть монитора. Амайя узнала свой синий пуховик.

— Я думаю, что это вы, — произнесла доктор Ткаченко.

— Да.

Фигура прошла по экрану и исчезла.

— Следующие десять минут ничего не происходит. Рауль их пропустил, чтобы мы могли посмотреть только то, что нас интересует.

Амайя вновь перевела взгляд на монитор. Она почувствовала, как сердце оборвалось в груди, когда она увидела его. Это ей не приснилось. Это не было галлюцинацией, порожденной стрессом. Это он, сомнений больше не оставалось. На экране возникла фигура человекообразного существа ростом больше двух метров, обладающая развитой мускулатурой, которую не скрывала грива темных волос, падающих на крепкую спину. Нижняя часть тела так заросла волосами, что казалось, он одет в штаны, сшитые из шкур животных. Длинными и ловкими пальцами он срывал с дерева небольшие клочки лишайника и съедал. На мгновение он замер, а затем медленно повернулся и поднял свою царственную голову. Амайя вздрогнула. Он был похож на какое-то животное из семейства кошачьих, возможно льва. Очертания лица были закругленными и четко очерченными, а отсутствие морды придавало ему умное и миролюбивое выражение. Волосы, покрывающие лицо, были темными. Расширяясь под подбородком, они образовывали плотную бороду, разделенную на две части и ниспадающую до середины живота.