Зеленые и Серые - Тимоти Зан

— Северных? — повторил Роджер, пытаясь вспомнить забытые подробности университетского курса мифологии. — То есть Один, Асгард и ледяные гиганты?

— А еще карлики, кузнецы богов, которые делали для них чудесные орудия. Включая шедевр, оружие бога грома.

У Роджера перехватило дыхание.

— Господи! Молот Тора?

— Молот с необычно короткой рукояткой, — сказал Ференцо. — Молот, который после броска возвращался к нему в руку. Молот, которым можно сбить вершину горы. Скажите, когда услышите что-то знакомое.

— Вот это да, — пробормотал Иона.

— Но мы же не бросаем молот-пистолет, — возразил Джордан;

— Но говорите «выбрасываем», когда достаете его из браслета, — заметил Ференцо. — Кроме того, первобытный северянин, наблюдавший это со стороны, мог допустить вполне простительную ошибку. Ты целишься, скала на расстоянии ста ярдов рассыпается в пыль, а когда наблюдатель открывает глаза, эта штука снова у тебя в руке. К какому еще выводу он должен прийти?

— Погодите, не так быстро, — сказал Роджер. — Вы полагаете, что один из серых стал прототипом Тора?

— Либо так, либо один из северных воинов раздобыл себе молот-пистолет. Он мог изрядно прославиться до того, как, в конце концов, закончил карьеру. — Он выдохнул сквозь зубы. — Тогда все еще больше запутывается.

— И что, вы думаете отправить их всех обратно? — съязвил Роджер.

— На самом деле как раз об этом я и думал, — прямо ответил Ференцо. — Как крайний вариант, если провалится все остальное: посадить всех на корабли и выбросить на фиг с Земли. Но теперь такой вариант сомнителен.

— Такой вариант сомнителен в любом случае, — сказала Лорел. — В первый раз, чтобы улететь, потребовались все дальновидцы и землетрясы.

— Все, кроме Дамиана, — зловеще возразил Иона.

Лорел вздохнула.

— Видимо, да.

В машине воцарилась тишина. Роджер взглянул на Ференцо: тот напряженно смотрел перед собой.

— Так что будем делать?

Ференцо тряхнул головой.

— Что-нибудь придумаем.

37

— Значит, так. — Смит пробежал глазами распечатку. — Статистика показывает только один вызов с мобильного телефона Ференцо с момента похищения — короткий звонок на квартиру Уиттиеров. Спустя примерно два часа был звонок с мобильного Уиттиера на мобильный Ференцо. И с тех пор оба телефона молчат.

Пауэлл хмыкнул. За последние сорок шесть часов он набирал номер Ференцо уже раз сто. Если бы он мог услышать голос того, кто пользуется сейчас телефоном его пропавшего напарника!

— Есть что-нибудь по машине Уиттиеров?

Смит покачал головой.

— Мы проверили все парковки вокруг их квартиры. Я объявил машину в розыск, но после того тройного угона прошлой ночью список у постов больше, чем обычно.

— А ты объяснил, что эта машина связана с пропавшим полицейским?

— Так ведь… тогда это еще было непонятно, — стушевался Смит.

Пауэлл сердито уставился на него.

— Но теперь-то понятно?

У Смита дрогнули губы.

— Так точно.

— Так уточните ориентировку.

— Слушаюсь.

Смит повернулся, чтобы идти.

— Погоди.

Пауэллу стало немного стыдно. В конце концов, Смит старался изо всех сил.

— Слушай, извини — я не хотел устраивать тебе разнос.

— Ничего. Думаете, Уиттиеры как-то связаны со всем этим делом?

— Да не знаю, что и думать, — признался Пауэлл. — Либо они никак не замешаны, либо это самая странная пара ученых идиотов, которую я встречал. Нельзя быть такими хитрыми, чтобы убедить Ференцо, будто они случайные свидетели. И при этом такими глупыми, чтобы Ференцо похитить, а потом разгуливать с его мобильником и звонить по нему.

— Пожалуй. У отдела по борьбе с уличными бандами есть что-нибудь на этих зеленых и серых?

— Никогда о таких не слышали. Думают, что это какие-то новички в городе.

— А до срока, который установил Сирил, осталось всего два дня, — пробормотал Смит. — Если это только не пустая угроза.

— Да.

Пауэлл потянулся за своим мобильником.

— Продолжай следить за телефонами, — приказал он. — И проверь еще раз, не пользовался ли кто-нибудь кредитками Томми. А я еще раз потрясу отдел по борьбе с уличными бандами.

Он скорчил гримасу.

— А потом, думаю, надо предупредить дежурного офицера спецназа. На всякий пожарный случай.

Роджер выключил телефон.

— Явно не обрадовался, что надо куда-то тащиться так поздно, — сообщил он, — но сказал, что сейчас будет.

— Что значит «поздно»? — возмутился Иона. — Еще и половины восьмого нет.

— У меня такое впечатление, что день Веловски заканчивается, когда зажигаются фонари, — ответил Роджер. — То, что он готов прийти в такое время, показывает, как много значит для него Меланта.

— Вы хотите сказать, как много для него значат зеленые, — мрачно сказал Рон. — Я все еще не уверен, что нам нужно остаться, когда он придет. Веловски не очень-то высокого мнения о серых.

— Тогда ему пора расширить кругозор, — решительно сказал Зенас.

Роджер поджал губы. Он и сам сомневался, стоит ли сразу посвящать Веловски во все. Но Зенас предложил, Ференцо и Лорел поддержали, и теперь уже деваться было некуда.

— Он живет неподалеку отсюда, так что будет через несколько минут.

— Надо надеяться, что он не приведет с собой толпу зеленых воинов, — проворчал Иона. — Я думаю, может, мне сходить ненадолго на крышу и посмотреть, как там чего.

— Хафдан все еще тебя ищет, — предупредила Стефани.

— Я осторожно. — Иона вопросительно взглянул на Ференцо.

— Не думаю, что это необходимо, — сказал тот. — Хотя и вреда не будет. Если хочешь, иди.

Иона кивнул, поднялся и направился к двери.

— Будь начеку, Роджер, — добавил он, открывая дверь, выглянул наружу и вышел.

— Гостиница «Мариотт» чрезвычайно красивая, — заметил Роджер.

— И чрезвычайно дорогая, — сухо парировал Рон. — В отличие от наших предков мы не разрабатываем залежи драгоценных камней.

— У меня вопрос, — сказал Ференцо. — Я знаю, что зеленых по прибытии на Манхэттен возглавлял Элимас. А кто именно был главным у серых?

— Отец Торвальда и Хафдана, — ответил Рон. — Он…

— Их отец? — перебил Роджер. — Так они братья, что ли?

— Да, — нахмурился Рон. — Разве вы не знали?

— Да откуда мне знать? — огорошено вопросил Роджер. — Я думал, они борются за власть над серыми.

— У серых нет никакой власти, — пробормотал Зенас.

— И да пребудет наша свобода вовеки! — торжественно провозгласил Рон. — В общем, их отец Ульрих возглавлял самый влиятельный клан в Большой долине. Он и организовал нашу группу беженцев.

— У нас, конечно, нет таких строгих социальных связей, как у зеленых, — сказала Стефани. — Но Ульрих, пожалуй, больше всех подходил на роль вождя, к которому бы прислушивались. Когда мы прибыли, так и было.

— Он, конечно, проделал огромную работу, помогая нам приспособиться к новому миру, — добавил Рон. — Провёл через таможню, подыскивал жилье и работу, заставлял как можно быстрее учить английский язык, чтобы вписаться в общество землян и не замыкаться в своем узком этническом кружке.

— Что с ним случилось? — спросил Ференцо.

— То же, что случится и со всеми нами, — почти мечтательно произнес Рон. — Он умер — умер через несколько лет после прибытия сюда.

— Конечно, он уже был очень стар, — добавила Стефани. — Я слышала, многие удивлялись, что он так долго протянул.

— После этого мы стали жить каждый сам по себе, — сказал Рон. — Никто не обращался ни к каким авторитетам, за исключением случаев, когда кто-то явно вел себя ненормально, и надо было разобраться. — Он обернулся к Зенасу и Лорел. — И только когда разразился этот кризис с зелеными, понадобилось как-то организоваться, вот тогда Торвальд и Хафдан и заявили права на власть.

Роджер почувствовал легкую вибрацию в левой руке и поднес ее к щеке.

— Да?

— Веловски входит в гостиницу, — раздался голос Ионы. — Зеленых не видно ни с ним, ни в кустах. Я возвращаюсь.

— Понял. — Роджер опустил руку. — Веловски идет.

— Хорошо, — сказал Ференцо. — Значит, когда вы говорите «серые», то имеете в виду аморфную массу индивидов.

— Да, у нас, в общем, так, — согласился Рон.

— На самом деле это одна из причин, почему мы так боимся этой войны, — сказала Лорел. — Поскольку нет единого центра управления, никогда не знаешь, чего ожидать.

— И поскольку нет центрального управления, непонятно, как обезглавить вражескую армию, — сказал Зенас.

— Зенас! — предупредила Лорел.

Зенас взглянул на Рона и Стефани.

— Извините. — Он немного смутился. — Я неудачно выразился.