Диалектика капитала. К марксовой критике политической экономии. Процесс производства капитала. Том 1. Книга 2 - Николай Васильевич Сычев

Математики, механики, а вслед за ними, и некоторые английские экономисты утверждали, что орудие есть простая машина, а машина есть сложное орудие. Руководствуясь этим подходом, они не видели никакого существенного различия между орудием и машиной, а потому даже такие простейшие механизмы, как рычаг, наклонную плоскость, винт, клин и т. д. называли машинами. Действительно, каждая машина состоит из простейших механизмов и приспособлений, каковы бы ни были их формы и сочетания. Однако это определение машины совершенно непригодно прежде всего с экономической точки зрения, потому что в нем отсутствует исторический элемент[477].

Столь же непригодным является и другой подход, согласно которому различие между орудием и машиной усматривается в том, что при орудии движущей силой служит человек, а при машине – сила природы, отличная от человеческой силы, например, животное, вода, ветер и т. д. Опровергая подобное определение машины, К. Маркс писал: «Но тогда запряженный быками плуг, относящийся к самым различным эпохам производства, был бы машиной, а кругловязальный станок Клауссена, который приводится в движение рукой одного рабочего и делает 96000 петель в минуту, был бы простым орудием. Мало того: один и тот же ткацкий станок был бы орудием, если он приводится в движение рукой, и – машиной, если приводится в движение паром. Так как применение силы животных представляет собой одно из древнейших изобретений человечества, то оказалось бы, что машинное производство предшествовало ремесленному производству»[478].

Прежде, чем дать определение машины, К. Маркс подверг ее всестороннему анализу. По его мнению, всякое развитое машинное производство состоит из трех существенно различных частей: машины-двигателя (двигательного механизма), передаточного механизма и машины-орудия или собственно рабочей машины. При этом машина-двигатель служит движущей силой всего механизма, всего машинного устройства. Она или сама порождает свою двигательную силу (паровая машина, калорическая машина, электромагнитная машина и др.), или же получает двигательную силу извне, от какой-либо готовой силы природы, как, например, водяное колесо от падающей на него воды, крыло ветряной мельницы от ветра и т. д. Передаточный механизм состоит из маховых колес, подвижных валов, шестерен, зубчатых колес, эксцентриков, стержней, передаточных лент, ремней, промежуточных приспособлений и принадлежностей самого различного рода. Он регулирует движение, изменяет, если необходимо, его форму, например, превращает из перпендикулярного в круговое, распределяет его и переносит на рабочие машины. Обе эти части машинного устройства существуют только для того, чтобы сообщить движение машине-орудию, которая воздействует на предмет труда и целесообразно изменяет его. «Промышленная революция в XVIII веке исходит как раз от этой части – от машины-орудия. Она же и теперь образует всякий раз исходный пункт при превращении ремесленного или мануфактурного производства в машинное производство.»[479]

Если мы, указывал К. Маркс, присмотримся ближе к машине-орудию (рабочей машине), то мы в общем и целом увидим в ней (хотя очень часто и в очень изменчивой форме) все те же аппараты и орудия, которыми работают ремесленник и мануфактурный рабочий. Вместе с тем здесь же К. Маркс подчеркивал, что это уже орудия не человека, а орудия механизма, или механические орудия. Мы увидим также, что или вся машина представляет собой лишь более или менее измененное механическое издание старого ремесленного инструмента, как, например, в случае с механическим ткацким станком, или прилаженные к остову рабочей машины действующие органы являются известными инструментами, как веретена у прядильной машины, спицы у чулочновязальной машины, пилы у лесопильной машины, ножи у резальной машины и т. д. Отличие этих орудий от собственно самой рабочей машины обнаруживается еще при их производстве. А именно, они производятся по большей части все еще ремесленным или мануфактурным способом и затем укрепляются на остове рабочей машины, произведенном машинным способом.

«Итак, рабочая машина – это такой механизм, который, получив соответственное движение, совершает своими орудиями те самые операции, которые раньше совершал рабочий подобными же орудиями. Исходит ли движущая сила от человека или же, в свою очередь, от машины – это ничего не изменяет в существе дела. После того как собственно орудие перешло от человека к механизму, машина заступает место простого орудия. Различие между машиной и орудием с первого же взгляда бросается в глаза, хотя бы первичным двигателем все еще оставался сам человек. Количество рабочих инструментов, которыми человек может действовать одновременно, ограничено количеством его естественных производственных инструментов, количеством органов его тела.»[480]

Нужно, однако, иметь в виду, что уже при использовании многих ручных орудий обнаруживается различие между человеком как простой двигательной силой и как рабочим, выполняющим определенную работу, которое приобретает чувственно воспринимаемую форму. Так, например, при работе на прялке нога рабочего действует только как двигательная сила, между тем как его рука, воздействующая на веретено, щиплет и крутит, т. е. выполняет операцию собственно прядения. Именно рабочая часть ремесленного инструмента прежде всего находится в эпицентре промышленной революции, оставляющей за человеком первоначально наряду с новым трудом по наблюдение за машиной и по исправлению своими руками ее ошибок, также и чисто механическую роль двигательной силы. Напротив, орудия, на которые человек с самого начала воздействовал только как простая двигательная сила, – как, например, при вращении вала мельницы, при качании насосом, при поднимании и опускании рукоятки кузнечного меха, при толчении в ступе и т. д., – все эти орудия прежде всего обусловливают необходимость применения животных, воды, ветра как двигательных сил. «Отчасти в мануфактурный период в единичных же случаях уже задолго до него, эти орудия развиваются в машины, но они не революционизируют способа производства. Что они даже в своей ремесленной форме уже являются машинами, это обнаруживается в период крупной промышленности.»[481]

Более того, «даже паровая машина в том виде, как она была изобретена в конце XVII века, в мануфактурный период, и просуществовала до начала 80-х годов XVIII века, не вызвала никакой промышленной революции. Наоборот, именно создание рабочих машин сделало необходимой революцию в паровой машине. С того времени, как человек, вместо того чтобы действовать орудием на предмет труда, начинает действовать просто как двигательная сила на рабочую машину, тот факт, что носителями двигательной силы являются человеческие мускулы, становится уже случайным. И человек может быть заменен ветром, водой, паром и т. д.»[482]

Рабочая машина, ставшая исходным пунктом промышленной революции, заменяет рабочего, действующего одновременно только одним орудием, таким механизмом, который разом оперирует множеством одинаковых или однородных орудий и который приводится в действие лишь одной двигательной силой, какова бы ни была форма последней. Здесь мы имеем дело с машиной, но выступающей еще в качестве только простого элемента машинного производства.

Естественно, увеличение размеров