Ленинград сражающийся, 1941–1942 - Борис Петрович Белозеров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
за умышленную порчу или приведение в негодность обмундирования, снаряжения, оружия и военно-технического имущества, выделенных военнослужащим в индивидуальное или коллективное пользование, – высшую меру наказания – расстрел с конфискацией всего личного имущества преступника.
2. Лиц, принявших в свое пользование или на хранение упомянутое в ст. 1 настоящего постановления имущество, зная заведомо о том, что оно похищено или незаконно приобретено, а равно всех лиц, незаконно приобретающих и хранящих оружие, военно-техническое имущество, военное обмундирование и другие предметы военного образца, подвергать судебной ответственности, как соучастников (ст. 17 и примечание 2 к ст. 193–1 УК РСФСР по редакции СУ 1936 г. № 1 (высшая мера наказания)).
3. За разбазаривание указанного в ст. 1 настоящего постановления военного имущества, а именно:
– за отпуск должностным лицам на довольствие войск или отдельным военнослужащим продовольствия или военного имущества сверх установленной нормы;
– за оставление военного имущества без надзора, когда это не вызывалось условиями боевой обстановки;
– за оставление противнику боевой техники и другого военного имущества в обстановке, когда это не вызывалось военными обстоятельствами;
– за нарушение правил хранения военного имущества, последствием чего явилась порча или хищение имущества;
– за несдачу должностными лицами служб снабжения довольствующим органам тары от продовольствия, боеприпасов и подлежащей возврату народному хозяйству подвергать лишению свободы не ниже 5 лет с удержанием стоимости утраченного или испорченного имущества»[474].
Все дела, связанные с рассмотрением указанных преступлений, предусматривалось решать в течение трех дней. Для повышения ответственности тех лиц, которые доставляли или сопровождали груз, был разработан и утвержден специальный открытый лист. В приказе НКО № 0169 (п. 10) указывалось: «Сопровождающих, водителей и повозочных, предъявивших грузы в меньших количествах против показаний открытых листков, в случае отсутствия у них законных доказательств о недостачах, арестовывать и немедленно передавать суду Военного трибунала согласно объявленному постановлению ГКО»[475].
На открытом листе прямо указывалось: «За хищения, утрату грузов водитель, повозочный, сопровождающий подлежит немедленному аресту и суду Военным трибуналом по законам военного времени», что определяло меры, которые могут быть приняты к данному лицу, если оно допустит хищение или утрату грузов. Принятие столь жесткого постановления ГКО не было случайным. Рассчитывать на честность и порядочность всех без исключения лиц, перевозивших и охранявших продовольствие и товары в экстремальных условиях, было нельзя. Немало находилось тех, кто стремился извлечь выгоду из своего соприкосновения с продуктами. На Дороге жизни помощник начальника 7-й площадки перевалочной базы интендант 2-го ранга Кругловин В. Г. пытался похитить 2 ящика какао-концентрата. Военный интендант 3-го ранга Степанов М. Г. был задержан за хищение мешка ржаной муки, воентехник 2-го ранга 253-го ОЗАД Крамаренко М. Н. похитил мешок пшеничной муки. Военные водители 850-й автобазы Гайдук, Богомолов, Носарев и регулировщик 57-го дорожно-эксплуатационного батальона Федоров и другие расплачивались за ночлег и разные услуги украденным продовольствием – мукой и мясом. Расхитители продовольствия шли на разные ухищрения. Они прятали продукты в сиденьях машин, в инструментальных ящиках, под капотами двигателя, в запасных колесах, в снегу около дороги с целью перевоза их обратным рейсом и т. д.[476]. Таким образом, постановление ГКО и приказ НКО СССР строго указывали на меры ответственности, предъявляемые к лицам, которые допустили хищения или разбазаривание военного имущества, и установили рамки этих мер для военных трибуналов. Следовательно, страх перед наказанием (вплоть до расстрела) выступал как сдерживающий фактор в совершении указанных преступлений.
Другое обстоятельство, способствовавшее сокращению во 2-м и 3-м кварталах 1942 г. хищений военного имущества со складов и баз, заключалось в увеличении количества объектов, принятых под охрану, хотя это требовало значительных сил, но их не было. Некомплект личного состава в войсках охраны тыла фронта в апреле 1942 г. составлял почти 40 %, а в войсках, охраняющих промышленные предприятия, он достиг почти 50 %[477].
В числе других важных задач, которые определялись военным положением, выступала борьба с дезертирством, проявлениями бандитизма и хищениями имущества у граждан. 29 июля 1941 г. был издан приказ УНКВД ЛО № 00209 «Об усилении борьбы с дезертирством и проверки документов», которым предписывалось:
«1. Организовать систематическую проверку документов у граждан и у военнослужащих, чем-либо вызывающих к себе подозрения. Проверку производить не формально, а по существу, добиваясь устранения веских сомнений в личности проверяемого…
2. К проверке привлечь весь оперативный и строевой состав, включив постовых милиционеров»[478].
Одновременно прямо указывалось: «Не практиковать бесцельной задержки проверяемых и доставления их без надобности в отделения ЛГМ или Управление коменданта»[479].
В целях усиления систематической борьбы с дезертирством как одной из основных задач милиции в условиях военного времени в приказе предписывалось:
«а) начальнику ОУР Управления милиции совместно с представителями комендантского Управления организовать облавы в общественных местах с поголовной проверкой документов и задержание беспаспортных граждан и военнослужащих, не имеющих необходимых документов или имеющих просроченные;
б) в случае задержания дезертиров и уклоняющихся от призыва привлекать к уголовной ответственности наряду с ними и их укрывателей, а также управхозов, виновных в допущении их проживания, в зависимости от обстоятельства дела применяя к ним ст. 17 или ч. 1 и ч. 111 ст. 192-а УК»[480].
14 января 1942 г. своим приказом за № 0019 «Об организации борьбы с дезертирством по г. Ленинграду и Ленинградской области» начальник УНКВД потребовал от начальников отделов милиции наладить борьбу с дезертирством, для чего в наиболее крупных населенных пунктах необходимо было организовать заслоны, дозоры и патрулирование. При проверке документов у сомнительных лиц следовало обращать внимание на законность и время их выдачи в целях выявления лиц с подложными и просроченными документами[481].
Борьба с дезертирством во время войны и тем более на северо-западном направлении приобрела исключительно важное значение. Это было связано с тем, что весь этот регион не представлял глубокий тыл, а именно фронт и тыл были слиты воедино. Это касалось прежде всего Ленинградского, Карельского и Северного фронтов и наличия дезертиров здесь, тем более объединившихся в организованные преступные группы-банды, что серьезно влияло на безопасность тыла-фронта.
В связи с этим делалось все, чтобы не только выявить дезертиров, но и не дать им возможности сгруппироваться и вооружиться. Сотрудникам органов внутренних дел приходилось проявлять решительность в борьбе с дезертирами. Так, в Сланцевском районе вооруженная группа из семи человек в форме работников НКВД систематически совершала налеты на граждан, отбирала продукты и деньги. Умелыми действиями отряда ОББ она была уничтожена. 28 июля 1943 г. на Большеохтинском кладбище был задержан бывший командир взвода – дезертир Баштанов М.
