Ленинград сражающийся, 1941–1942 - Борис Петрович Белозеров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
16 января 1942 г. ГКО принял постановление № 1159с «О порядке передвижения военнообязанных в военное время и ответственности за уклонение от воинского учета». Наряду с этим постановлением был издан аналогичный приказ НКВД СССР от 24 января 1942 г. за № 00167. Начальник Управления НКВД по Ленинградской области, руководствуясь уже названными документами, в своем приказе от 2 февраля № 0049 «О борьбе с дезертирством и уклонением военнообязанных от воинского учета» предписывал:
«1. В целях выявления лиц, уклоняющихся от призыва и мобилизации, начальнику Управления милиции города и области совместными нарядами органов милиции и военных комендатур производить во всех населенных пунктах периодическую проверку воинских документов у граждан:
а) проживающих в гостиницах, общежитиях, Домах колхозников и заезжих дворах;
б) находящихся в ресторанах, столовых, кафе, закусочных, пивных, магазинах, парикмахерских и т. п. в часы наибольшего скопления посетителей;
в) на рынках, базарах и в других местах скопления граждан.
2. На железнодорожных вокзалах, станциях и пристанях водного транспорта проверку военных документов производить совместными нарядами милиции и военных комендантов три раза в сутки.
3. В соответствии с § 6 постановления ГКО за уклонение от воинского учета в военное время и содействие этому виновных привлекать к ответственности, как за уклонение (пособничество уклонению) от призыва по мобилизации по ст. 193 п. 10 УК РСФСР»[483].
Выявление дезертиров, а также и других лиц, нарушающих фронтовой режим, постоянно находилось под контролем Военного совета Ленинградского фронта. В приказе № 0030 по войскам от 18 мая 1942 г. устанавливался особый порядок выдачи всех командировочных и отпускных документов военнослужащим, прибывающим в город с передовой. Всем военнослужащим, командируемым в Ленинград, выдавалось удостоверение, в котором им разрешалось прибыть в гарнизон и находиться вне казарменного расположения в определенные часы. Удостоверение подписывали командир и военный комиссар. Рядом с угловым штампом части обязательно находилась виза, разрешающая пребывание военнослужащего в пределах срока данного документа, за подписью коменданта гарнизона.
На основании этого приказа начальник Управления милиции города своим циркуляром от 21 мая 1942 г. за № 2–225/с обязал всех начальников отделов при инструктаже постовых и патрульных сосредоточить особое внимание при проверке документов на условные обозначения, которые были строго секретными (например, определенные буквы по декадам и др.), а при их отсутствии подозрительных лиц задерживать и доставлять в комендатуру[484].
30 июня 1942 г. была утверждена «Инструкция о порядке проверки документов у граждан, военнослужащих и автотранспорта, передвигающихся по г. Ленинграду и направляющихся в пригороды и за зону заграждения». В Инструкции указывалось, на какие моменты следует обращать внимание при проверке паспортов. К ним относились: прописка и наличие ограничений на проживание в данной местности, состояние паспорта и крепление фотокарточки рельефным штампом милиции, исправления и др.
Указывалось на то, что все военнообязанные запаса должны иметь, кроме паспорта, военный билет, в котором обязательны: наличие штампа военно-учетного стола, отметка о переучете с особой оговоркой по ВУС. Граждане, освобожденные от всеобщей воинской обязанности, помимо документов, удостоверяющих личность, обязаны иметь свидетельство о болезни и свидетельство об освобождении их от воинской обязанности, выданное райвоенкоматом, с фотографической карточкой владельца[485].
Данная инструкция четко определяла требования к гражданам, а с введением военных билетов помогала сотрудникам милиции выявлять дезертиров и других нарушителей фронтового режима.
Все военнообязанные запаса рядового и начальствующего составов Ленинграда, Колпина и Кронштадта в период с 25 июля по 15 августа 1942 г. прошли перерегистрацию, что также способствовало выявлению уклоняющихся от службы в армии[486].
Борьба с дезертирством позволяла накопить соответствующий опыт и вооружить им всех сотрудников милиции. Главное управление милиции НКВД СССР в своем обзоре от 1 сентября 1942 г. привело ряд ухищрений дезертиров, как то: переодевание в женское платье, подделывание под нищих, калек, глухонемых, представление фиктивных документов, якобы удостоверяющих освобождение от службы по болезни. Дезертиры, как правило, скрывались в специальных сооружениях (блиндажах, траншеях, ямах) с замаскированными выходами, прятались в подполах домов и т. д.[487].
Значение борьбы с дезертирами в обстановке блокады становилось особо актуальным, если учесть, что они значительно усложняли продовольственную проблему и криминализировали общественный порядок.
Нельзя не отметить, что в первые месяцы войны наметилась тенденция к снижению преступности. Достаточно сказать, что к 1 сентября 1941 г. общее количество преступлений сократилось на 60 %, а таких опасных преступлений, как грабежи и разбои, – на 95,6 %, кражи «на рынок» и раздевание пьяных – на 78 %, хулиганство – на 53 %, другие виды преступлений – на 58 %[488]. Представляет также интерес и квалификация дел, рассмотренных военными трибуналами Северного фронта. По состоянию на 10 августа 1941 г. всего ими было осуждено 2148 человек (в том числе за опоздания, сон на посту, пререкания с командирами). 761 человеку наказание было заменено пребыванием в действующих частях, многие из них заслужили снятие судимости и даже были представлены к наградам. Характерно то, что за первые полтора месяца войны военные трибуналы привлекли к ответственности только 2148 человек, и это на огромном военном театре: от Кольского полуострова до Эстонии. Следует иметь в виду, что к производству военных трибуналов были отнесены не только воинские преступления, но и гражданские – злостная спекуляция, дерзкое хулиганство и др.[489].
Представляет интерес состояние преступности в Ленинграде с 1 июля 1941 г. по 1 июля 1943 г. За это время в городе военными трибуналами и народными судами по делам, расследованным прокуратурой, УНКГБ и органами милиции, было осуждено 49 882 человека, в том числе во 2-м полугодии 1941 г. – 12 634, 1-м полугодии 1942 г. – 16 635, во 2-м полугодии 1942 г. – 12 995 и в 1-м полугодии 1943 г. – 7618 человек[490]. Одновременно нарсудами за этот же период было осуждено: за прогулы и самовольный уход с предприятий – 40 595 человек, за дезертирство с предприятий военной промышленности – 750 человек, за мелкие кражи на производстве – 4023 человека. Таким образом, всего осуждено – 95 251 человек[491].
Однако по мере ухудшения ситуации на фронте и обострения проблем по снабжению Ленинграда продовольствием и топливом криминогенная обстановка начала меняться в худшую сторону. Если в первую блокадную зиму значительная часть преступлений, связанных с кражами продуктов, совершалась ранее не судимыми гражданами, действующими в одиночку, то в последующие годы подобные преступления организуют устойчивые, хорошо оснащенные и вооруженные преступные группы. Милиции пришлось столкнуться как с изменениями в преступной среде, так и с самой характеристикой преступлений. Они стали наиболее тяжкими и включали такие, как разбои, грабежи и убийства. Бандитские группы пополнялись в
