Баронесса Настя - Иван Дроздов

На этой высокой ноте генерал выдохся, словно из него выпустили пар. Глаза его гневно сверкнули, лицо, словно мелом, покрылось бледностью. Он замолчал. Силы его после потрясения ещё не восстановились.

Как и накануне, генерала проводили в отведённую им с Пряхиным комнату рядом со спальней баронессы. Фрау Мозель приготовила тут две постели — одну на диване, другую на внесённой сюда раскладной кровати. Эту меньшую постель облюбовал Пряхин. Сегодня он подвинул кровать ближе к двери, которую оставил приоткрытой.

— Вам тут будет удобно, — говорила Кейда, осматривая все предметы обстановки.

Пряхин, уже успевший снять китель, взял Кейду за руку.

— Ночью вы тоже… не закрывайтесь.

— Я… Почему? — удивилась Кейда.

— Мало ли что… Анчар придёт ко мне, разбудит.

Она продолжала стоять возле Пряхина, виновато и ласково смотрела ему в глаза, чуть заметно улыбалась. Впервые за время их пребывания в Германии она видела его не в чужой, опостылевшей ей форме, а в шёлковой рубашке, — такой он вдруг снова превратился из Пауля Вебера в того старшего лейтенанта, её командира, и даже в того, будто бы не совсем ещё взрослого парня, которого она осматривала в медчасти эскадрильи. Он тогда стеснялся её и краснел, уверял, что здоров, — лишь бы она прекратила свой осмотр и свои вопросы.

— Спокойной ночи! Я пошла.

И, войдя к себе, не зажгла свет и, как всегда, не закрыла окно, а быстро разделась и нырнула под одеяло.

Она и сейчас, засыпая, думала о Пряхине, корила себя за то, что в хлопотах и тревогах новой жизни совсем позабыла о нём, бросила его на произвол судьбы, не принимала мер к его безопасности…

Настя и зимой спала при раскрытых окнах, теперь же, в середине марта, она распахивала настежь среднее окно, и воздух, сдобренный запахом пробуждающихся виноградных почек и влажной прохладой Боденского озера, заполнял её спальню, щекоча ноздри и слегка кружа голову.

Спала она крепко, чаще всего без сновидений, как спят здоровые, набегавшиеся в играх дети.

И эта ночь с вечера казалась безмятежной, но вот ей почудилось, что кто–то стаскивает с неё одеяло. Открыла глаза. Над самым ухом слышалось сопение пса, в ночи жёлтыми огоньками горели его глаза.

Тихо, почти шепотом выдохнула:

— Ты чего, Анчар?

Он резко потянул с неё одеяло — «вставай!» И она поднялась, пошла за ним к двери. Они разбудили Пряхина.

— Настя! Ты?

Она стояла перед ним в белой рубашке, как привидение. Он поднялся. Тёплый дух его тела обволакивал Настю. Она, опьянённая, склонилась к нему, и он мягко, ласково обнял девушку. Это была минута, когда весь мир для них перестал существовать… Она сладко зарылась лицом на его груди. Тихо заскулил пёс, потащил их обратно в Настину спальню. И там он, прижавшись животом к полу, пополз к растворённому окну и поднял морду к подоконнику. По стене к окну с другой стороны стал приближаться Пряхин. Краем глаза увидел стоявших на земле с задранными кверху лицами двух мужчин. Хорошенько присмотревшись, заметил прикреплённую к карнизу второго этажа веревочную лестницу и на ней — третьего человека. Пряхин стремительно схватил Настю за руку, втолкнул в комнату, где спал генерал. Через несколько секунд фон Линц, Пряхин и Кейда, вооружённые пистолетами, заняли свои места в засаде в спальне баронессы.

Над подоконником показались голова непрошенного гостя, плечи, а затем и рука с пистолетом. Пряхин, стоявший за портьерой, ударил незнакомца рукоятью парабеллума по голове, одновременно схватив его за руку с пистолетом, и бросил на ковёр. Генерал рванул на себе рубашку, связал ему руки, затем спеленал рот. Стоявшие на земле под окном, видимо, решив, что первый уже у цели, последовали за ним. Пряхин и фон Линц одного за другим приняли и их в свои объятья.

Ещё не веря, что с ними произошло, все они, лёжа на полу, ошалело таращили глаза, словно загипнотизированные. Фон Линц обезоружил их. Связав пленным руки, он приступил к допросу. Все трое плохо говорили по–немецки.

— Легионеры, значит? Швейцарцы? Ну–ну. Теперь выкладывайте, кто вас нанял и за какие деньги.

Легионеры молчали.

— Будете запираться — сдам в полицию, а расскажете всё начистоту — отпущу с миром.

Генерал стал звонить в полицейское управление, а Кейда, справедливо полагая, что её роль в драматическом эпизоде окончена, пошла в свободную комнату.

Измученная тревогой последних событий, она прилегла на диван, Нервное напряжение спадало. Она даже не пыталась представить, что произойдёт дальше и незаметно задремала. Сколько времени прошло, когда Кейда почувствовала, что Анчар потянул с неё одеяло, она не знала. Вскочив, как ужаленная, она кинулась к окну, но там… солнечный весенний день сиял над холмами. И на том месте, где вчера стояли ночные визитеры, усердно подметал дорожку дворник.

— Госпожа, — тихо позвала её фрау Мозель, — к вам гость.

Кейда подошла к зеркалу, поправила волосы, накинула на плечи халатик и хотела было сказать: «Сейчас приду», но гость уже стоял в дверях. Это был Роберт. В бежевых, красиво сшитых брюках, светлой рубашке с короткими рукавами, — улыбчивый, спортивный, счастливый.

Не поздоровавшись, сказал на русский манер:

— Сударыня, одевайтесь. У нас мало времени.

Он был спокоен и продолжал улыбаться.

— Генерал фон Линц и Пауль Вебер арестованы. С часу на час придут за вами.

— За мной? С какой стати?

— Вы убили человека, а это по законам военного времени…

— Я?.. Убила?!

— Да, убили. Своей маленькой очаровательной ручкой. Удар по голове оказался смертельным. Несчастный испустил дух, едва его привезли в участок. Последними его словами были: «Она… баронесса ударила». Так что поторопитесь. Я увезу вас в безопасное место.

Кейда ничего не понимала в происходящем. Что всё это значит? Но она молчала. Смущала синхронность ночного эпизода и появления вслед за ним Роберта. И всё–таки она покорно шла за Робертом, потому что никакой другой линии поведения в этих обстоятельствах для себя не видела.

Когда они подошли к длинному роскошному автомобилю, ей на грудь вскинул передние лапы Анчар и жалобно заскулил. В глазах его стояли слезы.

— Собаку не возьмём, — сказал Роберт, — прощайтесь с ней,

— Нет! — отрезала Кейда. — Анчар будет со мной, всегда со мной! — Она обхватила голову пса, прижала её к груди. Роберт нетерпеливо махнул рукой:

— A-а, ладно!..

Ехали знакомой дорогой, вьющейся по берегу Боденского озера, По обочине мелькали знаки с названием швейцарских деревень, посёлков, городков.

— Вам не интересно знать, куда и зачем мы едем?