Звездный лед - Аластер Рейнольдс

– Да. Откройся. Выпусти меня.

– Вы хотите, чтобы я спросила это снова в аналогичных обстоятельствах?

– Просто откройся!

– Пожалуйста, немного подождите. Учтите: любой изданный вами резкий отрывистый звук будет истолкован как желание отменить процедуру открытия. То есть, если вы не хотите отменить процедуру, воздержитесь от издания каких-либо резких звуков в течение следующих десяти секунд. Я открываюсь.

Перри отступил на шаг. Скафандр раскрылся неожиданным образом: спереди на кольце-креплении шлема появилась трещина, стала расширяться, удлиняться, достигла нагрудника, пошла вбок, на левую сторону нагрудника, нырнула под него, протянулась до паха. Верхние половинки разошлись и осели, асимметричная выпуклость нагрудника осталась справа. Чисхолм оказался нагим: ни внутреннего слоя одежды, ни наклеек с датчиками биомониторинга. Перри с Надис высвободили его руки из рукавов и выволокли из нижней части скафандра. Несмотря на то что тот плотно обтягивал тело, ноги выскользнули без труда. Тело Джима было бледным, совершенно безволосым – даже в области гениталий, – без каких-либо шрамов и пятен, неизбежных, когда проводишь большую часть жизни в космосе. Сплошь сухие мышцы, жира так мало, что кожа обтягивает ребра. Джим умер в возрасте пятидесяти двух лет, но это тело принадлежало двадцатилетнему юноше.

– Они хорошо поработали, – отметил Эксфорд с одобрением, когда Джима уложили в пассажирское кресло.

– С ним все будет в порядке? – спросила Света.

– Он был мертв, – объяснил Райан терпеливо. – Любое живое состояние – значительный прогресс по сравнению со смертью.

– Но ведь он только что разговаривал с нами – и вдруг опять…

– Остается уповать на удачу и надеяться, что он вернется, – ответил Эксфорд.

– Уповать на удачу и надеяться – это лучшее, что ты нам можешь предложить?

– Я сделаю все, что в моих силах, но если ты хочешь чуда – пожалуйста, ищи другого доктора.

Трижды в день, в конце каждой восьмичасовой вахты, Светлана получала на свой флекси доклады о состоянии Джима, посланные Эксфордом либо его дежурными медсестрами. По результатам предварительного обследования Райан заключил: Джим в глубокой коме, но без каких-либо признаков повреждений центральной нервной системы. Эксфорд поместил его на капельное питание, сочтя более агрессивное вмешательство в работу организма неразумным. Лихорадка постепенно отступала, хотя высокая температура пока не спадала. Сканы ничего особо не прояснили. Не обнаружилось признаков глиобластомы, но мозг кипел биохимической и электрической активностью, что не давало возможности оценить степень его повреждения.

Потому осталось лишь надеяться и уповать на удачу.

Минул день, другой, неделя. Лихорадка прошла. Эксфорд снова просканировал мозг и обнаружил, что бешеная активность тоже утихает, картинка проясняется, из хаоса проступают знакомые структуры. Глиобластома исчезла. И не просто исчезла – ее будто и не было никогда. Мозг выглядел абсолютно симметричным. Эксфорд сравнил новые сканы с прежними, хранившимися в архиве медотсека. Новые сканы показывали молодой мозг задолго до начала болезни. Никакой хирург по ним не догадался бы о чудовищной деформации, какую претерпел мозг Чисхолма в последние месяцы перед тем, как Джим стал «ледяным ангелом».

Эксфорд воздержался от соблазна гипотез и предположений о том, как именно инопланетяне исправили повреждение. По всему выглядело: они добавили недостающие мозговые ткани, как закладывают каменщики пролом в кирпичной стене. Хотя, возможно, они попросту вырастили новое тело, используя как образец замерзший труп, принесенный Светланой на корабль.

Что бы инопланетяне ни сделали, Светлана не сомневалась в одном: они вернули Джима Чисхолма. Но лицо человека, сидевшего напротив нее за столом в Поддырье, принадлежало не тому, кого она знала многие годы, а его младшему брату. А этого младшего брата Светлана Барсегян не знала совсем.

Глава 24

Джим Чисхолм вышел из комы на девятый день. Он открыл глаза и попросил дежурную медсестру – ею оказалась Джуди Сугимото – принести стакан воды. Сугимото разбудила Эксфорда. Тот еще протирал заспанные глаза, когда явились Светлана и Перри.

– Джим, как чувствуешь себя? – спросил Райан, после того как Сугимото помогла больному сесть в постели и промокнула ему губы.

– Отлично. Гораздо лучше, чем раньше, – ответил он, глядя на встревоженные лица собравшихся.

За девять дней питания через капельницу кожа уже не так туго обтягивала череп. Даже щетина проросла. Эксфорд брил его так, как всегда делал Чисхолм.

Джим виновато улыбнулся:

– Простите, что всполошил всех.

– Ты нас нисколько не напугал. Джим, просто мы очень озабочены твоим состоянием, только и всего, – сказала Светлана. – Ты помнишь произошедшее в Поддырье?

Он вздохнул шумно.

– Ну да. Как вчера. Хотя оно, конечно, случилось не вчера. Кстати, а как давно?

– Девять дней назад.

– А ведь и не скажешь… Я помню, как падал с «неба», сидел за столом, спутал тебя с Беллой.

Он в крайнем смущении закусил губу:

– Мне так жаль. Но ты выглядела немного старше той Светланы, которая осталась в моей памяти. А вы ведь всегда были похожи с Беллой.

– Джим, все в порядке, – заверила Света, улыбаясь, чтобы показать: она не обиделась.

Так странно было говорить с ним. Настолько странно, что, честно говоря, вовсе не казалось приятным. Как относиться к этому знакомому незнакомцу? К его неловким речам, поведению, самому его невообразимому существованию? Чем дальше, тем растерянней себя чувствуешь.

– Как хорошо, что ты вернулся к нам, – проговорила она, надеясь, что слова прозвучали искренне.

– И вдвое лучше ощущать самому, что вернулся, – добавил Джим, кивая. – И снова ощутить себя здоровым. Вот уж не думал…

Рука со стаканом воды застыла на полпути ко рту. Чисхолм посмотрел на гладкую, безволосую кожу без единой морщинки или выпирающего сосуда. Светлане на мгновение показалось, что он содрогнулся от ужаса.

– Эти существа тебя починили, – сказала она.

– Я знаю. Они сообщили мне. И как-то поместили в меня знание о том, что делают, но понимать их знания я начал только сейчас. Я был бы благодарен за зеркало, хотя не сейчас, а попозже. Ведь они изменили мое лицо?

– Они всего лишь отвели стрелки назад. Ты по-прежнему выглядишь Джимом Чисхолмом.

Он осторожно потрогал чисто выбритый подбородок – так пробуют на ощупь стены, пробираясь в темноте. Затем коснулся щетины на темени.

– Что-то у меня появились сомнения насчет зеркала.

– Приятель, ты выглядишь здорово, – проинформировал Перри. – Круглеешь день ото дня. Ты всегда был симпатичнейшим засранцем. Жаль, они тебе не срезали малость харизмы.

– А-а, как говорят, стал крутой и тощий, – отозвался Джим, грустно улыбаясь. – Ну, это я как-нибудь переживу. Главное тут – что переживу, а уж как сделали, так сделали. Не хочу показаться неблагодарным.

– Нашей заслуги здесь уж точно нет, – добавил Перри.

– Но кто-то же отважился затащить меня в их корабль. Тут стальные нервы нужны. И кому выпала короткая соломина?

– Я принесла тебя, – ответила Света. – И не было никаких соломинок. Кто угодно на Янусе сделал бы то же самое.

– Света, но ведь сделала ты.

Она подумала, что Джим может и знать о случившемся с Крэйгом Шроупом. Возможно ли, что знание об этом как-то передалось в ходе операции?

– Ты заслужил, – ответила она. – Для меня нести тебя было привилегией… и честью. Во всяком случае, я не боялась чужого корабля. Я боялась того, что случится, если мы не сделаем ничего.

– Ну, ты поступила верно. И опять: извините меня за случившееся в Поддырье. Я не хотел пугать вас. Думаю, я еще полностью не проснулся. В смысле, я помню, что происходило и как, но ощущение такое, будто тогда с вами говорил не я.

– А сейчас?

– Сейчас все видится яснее. Намного. Будто воздух после грозы. Теперь все прошло.

– Нет, еще не прошло, – твердо сказал доктор Эксфорд. – По любым объективным критериям, ты пережил череду событий, приводящих к чрезвычайно сильному стрессу, – даже если ты и не помнишь их на сознательном уровне.

– Честно говоря, мне хотелось бы вспомнить их. Но только когда инопланетяне починили меня, появилась возможность хоть как-то запоминать.

Светлана вздохнула с облегчением, довольная тем, что Джим сам произнес слово «инопланетяне». Теперь, по крайней мере, не нужно опасаться этой темы, бояться, что он от шока снова провалится в кому.

– Ты их помнишь? – спросила она.

– От и до. Они дали знать о себе перед тем, как выпустили меня с корабля. Чтобы сэкономить вам время на вопросы, скажу то, что вы хотите от меня услышать больше всего: они дружелюбны. И не хотят нам вреда. Нам ничем не угрожают, а научить могут очень многому.

Светлана подумала, что его слова звучат искренне. Но ведь инопланетяне заново собрали его голову. Они могли запрограммировать его сказать что угодно, с какой угодно степенью искренности.