Когда он получает - Габриэль Сэндс

парка. Там полно туристов, гуляющих с собаками, и стариков, сгорбившихся над шахматными досками. Мы берем кофе в грузовике и прогуливаемся по извилистой дорожке.

— Я никогда не приводил сюда Блейк, — говорю я Рафу. — Пытался однажды — в тот день, когда мы получили пахана. Максим появился как раз в тот момент, когда мы собирались уходить, и на этом все закончилось.

Теперь у меня никогда не будет возможности прогуляться с ней. Мое горло сжимается.

— Расскажи мне, что произошло сегодня утром.

— Она чуть не умерла от пулевого ранения, Раф. Я заставил ее вступить в этот брак, в этот мир, и она чуть не умерла из-за этого. Поэтому я дал ей свободу сделать свой собственный выбор. — Я выдохнул. — Она предпочла вернуться к нормальной жизни, а не жить со мной.

Раф отпивает кофе. — Почему?

— Наверное, потому что она не хотела закончить жизнь, как моя мама. Убитой во время ужина.

— Она беспокоилась о своей безопасности?

— Она не сказала этого прямо. Она вообще ничего не говорила. Она просто сказала, что собирается уехать, а на следующий день — сегодня — ее уже не было.

Выражение лица Рафа остается нечитаемым, пока мы продолжаем идти, но я могу сказать, что он думает, анализирует. Он всегда был расчетливым, планирующим на десять шагов вперед. Вот почему он — дон, а я — всего лишь капо, утопающий в виски и сожалениях.

— Ты идиот, — наконец говорит он.

Я откидываю голову в сторону и смотрю на него. — Прости что?

— Ты меня слышал. Ты идиот. — Он делает еще один глоток. — Дать ей выбор остаться было правильным шагом, но отпускать ее, даже не попросив объясниться, было глупо.

Меня охватывает гнев. — Какое право я имел так поступать?

Раф прекращает идти и поворачивается ко мне лицом, его взгляд жесткий и непреклонный. — Ты не единственный, кто страдает после того дерьмового шоу, которое устроили паханы. Думаешь, твоя жена не переживает? Ты дал ей выбор, конечно. Но ты не задумывался о том, что она может не захотеть этого выбора? Что она не в том состоянии, чтобы так быстро принять важное решение?

Я хмурюсь, не зная, как ответить.

— Как ты вел себя рядом с ней после того, как она получила пулю? — спрашивает он.

— Я был заботлив, обеспокоен, может быть, немного властный. — Я сглатываю. — И… отстраненным.

— Почему?

— Потому что я чувствую себя виноватым!

— И поэтому ты оттолкнул ее, — говорит Раф, подходя ближе. — Ты оттолкнул ее преждевременно, на случай, если она решит уйти. Ты, наверное, думал, что так тебе будет легче справиться с болью — что, кстати, полная херня. Спроси меня, откуда я, черт возьми, знаю. — Он насмехается. — Когда она нуждалась в тебе больше всего, ты замкнулся и заставил ее почувствовать, что она одна в этом мире. Ты был нужен Блейк не для того, чтобы дать ей выход из этой жизни. Ей нужно было, чтобы ты был с ней в этой жизни. Чтобы встретить ее вместе.

Я сжимаю челюсти, слова задевают за живое. Возможно ли, что он прав?

— Я был там с ней. Я видел, как она боролась за свою жизнь после того, как получила пулю в живот. Если бы не я, ее бы никогда не подстрелили.

— Мы все ответственны за свои решения, Неро. Ты сказал мне, что она хотела пройти через заговор Джино. Она знала, чем это чревато.

Я покачал головой. — Правда?

— Не будь снисходителен. Конечно, знала. Она не идиотка. Какими бы ни были ее мотивы, она решила, что это того стоит.

Она хотела помочь мне, чтобы я больше не был лакеем Алессио. Она хотела вытащить меня из ситуации, в которую нормальный человек никогда бы не попал.

Мы садимся на скамейку. Мимо нас проходят обычные люди — люди, чья повседневная жизнь не определяется ставками «жизнь-смерть».

Я никогда не хотел быть одним из них.

До этого момента.

Что-то быстрое и беззвучное разрывает мою грудь. — Я больше не хочу быть гангстером.

На периферии я вижу, как Раф смотрит на меня.

Мои ладони прижимаются к скамейке, пальцы обхватывают ее край.

— Какой, блядь, в этом смысл? В чем смысл? Я всегда думал, что такая жизнь сделает меня правильным человеком. Человеком, который заслуживает уважения. Человека, который может обеспечить. Кто может защитить. Но ведь это неправда, правда? Это была фантазия, которую я создал для себя. Я просто не хотел стать таким, как мой отец — упрямо принципиальным и бесполезным.

— Ты упускаешь суть.

— Да?

— Дело не в том, мафиози ты или нет. Возможно, проблема в том, что ты романтизировал этот образ жизни, и теперь, когда ты любишь кого-то, ты наконец-то понимаешь, что это не все солнце и радуга. Есть компромиссы. И я с ними хорошо знаком.

Черт. Неужели Раф прав? Я романтизировал эту жизнь до сих пор? Возможно. И, возможно, я отмахнулся от страхов Блейк, вместо того чтобы придумать, как нам вместе справиться с ними. Она боялась, что пребывание в этом мире изменит ее, а я твердил ей, что она ошибается… но так ли это?

Разве я не заметил, как она изменилась? Здесь, в Нью-Йорке, она стала более осторожной. А также более смелой и отважной.

Вместо того чтобы отрицать реальность, я мог бы признать ее. И я мог бы успокоить ее, что, хотя она и приспосабливается к обстоятельствам, это не то, чего она должна бояться. Я мог бы сказать ей, что ничто и никогда не лишит ее врожденной доброты. Что в тени ее доброта сияет еще ярче.

Но ничто из этого не спасло бы ее от пули. Это случилось из-за меня, из-за того, кто я есть.

Я бросаю взгляд на Рафа. — Довольно большой компромисс, тебе не кажется? Давай хоть раз будем честными. Люди, которых мы любим? Они никогда не находятся в полной безопасности. У нас всегда есть мишень на спине, а значит, и у них.

— Ты бы бросился под пули, чтобы спасти Блейк?

— Конечно. Жаль, что у меня не было возможности сделать это, когда Екатерина стреляла в нее.

— Ты думаешь, у обычного человека есть кто-то, кто готов сделать это ради него? Я знаю, что эта жизнь тяжела, Неро, но не будь таким чертовски самонадеянным, чтобы думать, что у нас все хуже, чем у других. Конечно, у нас всегда есть мишень на спине, но у нас есть армии, чтобы защищать тех, кого мы любим. Мы двигаем горы, чтобы обеспечить их безопасность.

Я молчу,