Никакой магии - Андрей Уланов

А вот мужчина рядом с ним выглядел чужеродно весь — широкоскулое простое лицо, красное от ветра и в черных точках пороховых ожогов, широкие кисти рук, скованная поза. Да и неловко сидящий мундир был явно перешит с чуждого плеча.

— Однако, — сэр Невилл, скрипнув колесом, выкатился на середину кают-компании, — не будем все же забывать и о приличиях. Мисс Грин… позвольте представить вам сэра Виллема Сайка, помощника Третьего Лорда Адмиралтейства, — седой джентльмен, встав, чопорно поклонился, — и капитана Винкля из 7-го егерского полка. Остальных присутствующих, насколько мне известно, вы знаете.

Кое-как мне удалось сохранить показную невозмутимость, хотя оба эльфа наверняка могли заметить, как мои уши чуть не встали торчком. Капитан Винкль… тот самый?! Человек, заставивший егерей влюбиться в эльфийскую культуру, выглядит, как пять минут назад отложивший мотыгу крестьянин?

— Мисс Грин, — голос у капитана оказался хриплым и дрожал от волнения, но смотрел он прямо мне в глаза, не отводя взгляд, — лейтенант Хауст и его парни были моими… солдатами. Вы — единственная, кто может знать, что случилось там, и я… мне очень нужно знать, как они погибли.

— Все мы хотим знать, — проворчал Королевский Паук. — Именно для этого я и созвал, гм, заседание — чтобы не заставлять бедную девочку повторять свою историю по три раза всем заинтересованным сторонам. И то, — с сомнением добавил он, — возможно, нам следовало бы обождать с расспросами.

— Нет, — решительно сказала я, — все в порядке, я смогу. Лучше покончить с этим сейчас.

— Что ж, — сэр Невилл откатился назад и взмахом руки указал мне на пень-плетенку справа. Две подушечки ярко-желтого атласа по бокам сиденья в первый момент показались мне громадными шляпками ядовитых грибов.

— Мы готовы слушать вас, инспектор Грин.

И я начала рассказывать. Неожиданно тяжело — слова подбирались с трудом и падали в напряженную тишину, словно капли расплавленного свинца. Я запнулась — и тут Керуан протянул мне фиал с голубоватой жидкостью. Березовый сок явно содержал какую-то тонизирующую добавку, после первых же глотков я почувствовала, как яснеет голова и ускоряется кровоток. Как интересно, подумала я… ведь узрев эльфийскую деву в столь помятом виде, первым инстинктивным порывом у посольского стража наверняка было: «вырвать из грязных человеческих лап, закутать в плащ и унести под живительную сень родного Леса». А он вместо этого помогает людям тянуть из меня остатки сил — значит, на кон поставлено нечто большее, чем здоровье и даже жизнь одной Перворожденной.

…и снова продолжила выдирать из памяти намертво впечатанные картинки, пластуя их на четкие отрывистые фразы.

— …и больше ничего не помню, — закончила я и сама испугалась наступившей тишины. Лишь из распахнутого иллюминатора доносился шелест ветра и далекие, на самой грани слышимости, шумы ночного города.

— Никто и не требует большего, — медленно произнес Королевский Паук. — Главное, мы узнали, а подробности… — он устало вздохнул. — От имени Ее Величества благодарю вас, инспектор Грин. Вы… как и отряд лейтенанта Хауста, честно выполнили свой долг.

Последняя фраза явно предназначалась не для меня. Сэр Дарнли сформулировал официальное мнение, и капрал Малреннон может быть спокоен в своем вечном сне — для большинства живущих он так и останется простым павшим героем.

— Да уж, подробности, — Виллем Сайк взмахом ладони очертил «святой круг», — меня как морозом пробрало. Особенно эта, кхм, дитя с отрезанной головой. Сэр Молинари, — обернулся он к герцогу, — вы, как я понял, лечащий врач инспектора Грин? Скажите, возможно ли, что…

— Невозможно, к сожалению, — твердо произнес Молинари. — Для бредового видения юной эльфийки эта деталь совершенно противоестественна, заверяю вас, — он картинно приложил руку к вензелю на шинельном погоне, — со всей ответственностью. Это во-первых. А во-вторых, в ней нет ничего необычного для тех, кто помнит. Не так ли, арквен Керуан?

Страж Леса ответил герцогу ледяным взглядом, не возымевшим, разумеется, ни малейшего эффекта. Сайк поднял руку, словно собираясь подозвать официанта, огляделся и, досадливо поморщившись, направился к буфету из мореного дуба, черной глыбой в стиле позднего дварфокко уродовавшего собой дальнюю стену кают-компании.

— Кому-нибудь еще налить вина? — раздраженно спросил он.

— Сейчас я бы не отказался и от стакана грога, — командор снял фуражку и протер вспотевший лоб. — Проклятье… Кард, если бы я только мог представить… клянусь, я бы помог вам выкрутить руки Григсу.

— Если бы я мог представить, — сказал полковник, — то выкрутил бы ему руки даже без вашей поддержки. Увы, в тот момент я мог лишь гадать.

— Познакомьте меня с вашей гадалкой, полковник, — насмешливо произнес Виллем. — Я подыщу для нее отличную должность в Адмиралтействе.

Кард и сэр Невилл переглянулись, дружно пряча усмешки. Мгновением позже и я едва не рассмеялась, живо представив гениального безумца Рича в роли чопорного служащего. Три дня его «работы» могли бы нанести Адмиралтейству больший ущерб, чем пожар и наводнение.

— И, клянусь якорем и морем, я не шучу, — Виллем Сайк, прервавшись, отпил несколько жадных глотков, — я, чтоб мне живым провалиться на Вечный Лед, испуган. Артур Бентинк, потом бедный профессор Морделл… а ведь о том, что Джоэл выполняет работу по заказу Адмиралтейства, знали не больше пяти… восьми человек. — Он тяжело вздохнул. — И в довершение — эта жуткая история о ребенке, который играючи расправляется с нашими лучшими солдатами. — Капитан Винкль дернул щекой, но помолчал. — Право же, — добавил Сайк, залпом допивая бокал, — я начинаю сомневаться, имеет ли наш противник плоть и кровь.

Он играет, поняла я, как и почти все здесь — актеры или статисты в спектакле, где каждый сам придумывает себе роль. Игра Великих Домов, фехтование на призрачных клинках словесных кружев, и сейчас джентльмен в черном сюртуке выполнил обманный финт: смотрите, я растерян, я потерял равновесие, давайте, делайте ваш выпад.

— Наш противник способен ошибаться, — мягко-певуче произнес Керуан, — доказательство тому — живой свидетель — перед вами, сэр. Великий Враг, насколько я помню человеческую мифологию, не допускает подобных промахов.

— А в моем подвале, — ухмыльнувшись, добавил Молинари, — лежит свидетель мертвый. Доказательство, что хотя бы некоторые из наших противников — обычные смертные люди.