Последняя тайна храма - Пол Сассман

Сзади приблизился его телохранитель Ави.

– Что делать-то будем?

Хар-Зион поднял руку в перчатке и дотронулся пальцем до стекла, постепенно приходя в себя после приступа хохота.

– Да ничего, – ответил он. – Пока ничего. Подождем. Мы не должны показывать им, что знаем. Пока по крайней мере.

Ави покачал головой:

– Не могу поверить. Просто не могу в это поверить.

– Так все они говорили, Ави. Все, кого призывал Господь: Авраам, Моисей, Илия, Иона – все они на первых порах сомневались. Но это Его голос. Это Он открыл нам великую тайну. Он дал нам знак. Он бы не сделал этого, если бы мы не заслужили. Но наше время пришло, и мы увидим воссозданный Храм.

Он помассировал плечи и подошел еще ближе к стеклу. Кто бы мог предположить? Кто мог вообразить? Впрочем, сам Хар-Зион всегда знал, что он избранный, спаситель народа. Сейчас он будет ждать. Пускай Бен-Рой ищет, как ему и положено. А вот потом, когда найдет…

– Благодарю тебя. Господи, – зашептал он. – Я не подведу тебя. Клянусь, не подведу.

Луксор

– Так, с тебя пятнадцать фунтов. Еще партию?

Вместо ответа Халифа допил чай и, поднявшись, захлопнул ящик с нардами.

– Трус, – оскалившись, сказал Гингер и затянулся шишой.

– Всегда им был и буду, – ответил Халифа, открывая кошелек и отсчитывая проигрыш. – Да и к тому же я опаздываю к Зенаб. Она сегодня готовит ужин, и я обещал вернуться к восьми.

Его друг выпустил облако дыма с ароматом яблока и повертел большим пальцем, показывая, что Халифа под ногтем у жены. Сидевшие рядом мужчины встретили шутку низким гоготом. Привязанность следователя к супруге была широко известна и оставалась излюбленным поводом для насмешек.

– Ути-пути, инспектору пора домой! – выкрикнул один из них.

– Торопись к жене под каблук!

– Днем – полицейский ротвейлер, а ночью…

– …болонка жены, – хором загоготали посетители кафе.

Халифа тоже засмеялся. Он вообще спокойно относился к дружеским приколам, а сегодня даже радовался им, воспринимая как знак возвращения к нормальной жизни после потрясений двух последних недель. Он отдал Гингеру проигранные деньги (Халифа не мог припомнить, когда последний раз одерживал верх в нардах) и, пожелав всем захлебнуться в Ниле, вышел из кафе. Пока он шагал вниз по улице, до него доносились свист и улюлюканье, постепенно растворившиеся в жужжании вечернего города.

Настроение у Халифы было отменное. Пару часов назад он отдал шефу окончательный рапорт, переслал в Израиль все материалы о меноре (заниматься дальше или нет расследованием – уже их дело) и сейчас шел домой с путеводителями по Хургаде и подарками для детей. Была, впрочем, одна неприятная деталь: когда он попросил Хассани передать копию отчета Мафузу, начальник сказал, что старик скончался накануне ночью. Известие о смерти Мафуза огорчило Халифу, но все-таки не испортило окончательно ему настроение. По крайней мере, как сказал ему бывший шеф, полковник умер с сознанием того, что помогает восстановить справедливость.

Он зашел поздороваться к Мандуру – низкорослому одноглазому продавцу маек, который славился по всему городу неуемной манерой преследовать прохожих, рекламируя им свой товар, – затем двинулся дальше, размахивая пакетами с покупками и воображая песчаные пляжи, волны и, конечно, неподражаемую Зенаб в купальнике – ах, какое это будет зрелище! Погрузившись в сладкие мысли. Халифа не заметил, как приблизился к своему угрюмому серому панельному дому, одной из десятков шершавых «коробок» на северной окраине Луксора.

Докурив на улице, инспектор поднялся по бетонной лестнице на четвертый этаж и поскорее всунул ключ в замочную скважину. Но перед тем как открыть дверь, он снял ботинки, достал из пакета пару дешевых резиновых сандалий, маску для ныряния и трубку. Нацепив все это «обмундирование», он вошел в квартиру, с трудом удерживаясь от смеха при мысли о своей шутке.

– Зес то-нбудь? – Его голос причудливо звучал из-под трубки, искажая слова.

Он прошел в холл, удивляясь, почему никого не видно.

– Ау! Я дыдядшик из глубокого модя!

По-прежнему никто не откликался. Он просунул голову в кухню, однако и там никого не оказалось. Обошел фонтанчик на полу, тихонько направился в гостиную. Он засмеялся про себя от неожиданной мысли, что, возможно, они тоже решили над ним подшутить. Халифа поднял запотевшую маску и, проделывая забавные движения руками, «вплыл» в гостиную.

– Уау, каг дуд красиво и стоко рыб…

Он прервался на полуслове. На диване, побледневшие от страха, сидели Зенаб, Али и Ватах. Напротив них расположились двое в штатском. «Джихаз амн аль-Даула». Госбезопасность. Никаких сомнений.

– Папа! – Али спрыгнул с дивана и с плачем бросился к нему. – Они хотят тебя забрать, пап! Говорят, кто-то хочет с тобой поговорить. Они хотят тебя в тюрьму посадить!

Халифа снял маску и вынул трубку изо рта, посмотрев на испуганное выражение лица Зенаб.

– Что это значит? – спросил он, пытаясь сохранять спокойствие в присутствии семьи.

Сидевший человек, старший по возрасту и, очевидно, по званию, встал на ноги.

– Мальчик в принципе уже все сказал. С вами хотят поговорить. Вы сейчас отправитесь с нами. И никаких «но».

Он посмотрел на своего коллегу и улыбнулся.

– Хотя сначала можете снять свои шлепанцы. Не думаю, что они вам понадобятся.

На противоположной стороне улицы стоял черный, с затемненными окнами лимузин, который Халифа каким-то образом не заметил, когда подходил к дому. Инспектора посадили на заднее сиденье, рядом с ним сел младший из агентов, а старший разместился спереди. За рулем их ждал постриженный «под ежик» шофер в таком же строгом сером костюме. Еще не захлопнулись двери, как он включил двигатель, и машина с грацией крадущейся пантеры заскользила по неровной дороге.

Халифа пытался узнать, куда его везут и зачем, имеет ли это отношение к Питу Янсену и Фаруку аль-Хакиму, в чем он внутренне не сомневался. Однако агенты молчали, глядя вперед с холодным и бесстрастным выражением профессиональных палачей. Отчаявшись добиться ответа. Халифа закурил и стал проклинать себя за наивность, с которой он намеревался разоблачить такого влиятельного госчиновника, каким был аль-Хаким, не задумываясь о возможной расплате. А ведь «Джихаз» люто расправлялся с теми, кто выступал против их сотрудников. «О Боже, как можно было быть таким наивным?» – сокрушался Халифа, глядя в ночную мглу за окном, где, отражаясь в стекле, оранжевым огоньком мерцал кончик его «Клеопатры».

Сначала они двигались в сторону центра, и Хапифа решил, что его везут в одно из административных зданий. Но когда они проехали главный вокзал и свернули на шоссе в направлении аэропорта, волнение инспектора возросло еще больше. Снова он попробовал спросить, куда они едут, и снова агенты не произнесли ни слова в ответ; их молчание давило Халифу, стягивало грудь и легкие, как будто его связали толстой веревкой.

Шлагбаум при въезде в аэропорт моментально поднялся перед их машиной, и через боковые ворота они попали на взлетную территорию. Водитель вдавил педаль газа, и со скоростью сто пятьдесят километров в час они помчались по гладкому бетонному настилу в самый дальний угол аэропорта, где стоял реактивный самолет с уже включенными турбинами. Выйдя по команде из машины. Халифа в третий раз отчаянным голосом спросил, что с ним собираются делать, но спецагенты, твердо храня молчание, поднялись по трапу и жестом повелели следовать за ними и занять место в салоне.

Дверь захлопнулась, и самолет начал выруливать на взлетную полосу, замедлив перед стартом, как бы собирая силы. Затем лайнер помчался впереди, плавно оторвавшись от земли, стал набирать высоту. Халифа смотрел вниз, на освещенный параллелепипед аэропорта, пока он не исчез из виду, и откинулся на спинку сиденья. Сзади доносилось бормотание одного из агентов, переговаривавшегося по мобильному телефону.

Поразительно, но, едва самолет взлетел. Халифа, несмотря на стресс, моментально отключился. Он очнулся от толчка в плечо: открыв глаза, инспектор увидел стоявшего над ним агента, который скомандовал ему выходить. Он расстегнул ремень и, покачиваясь, пошел по кабине. Они уже были на земле. Поначалу Халифа подумал, что, может быть, полет ему лишь приснился, а на самом деле они все это время оставались в Луксоре. Однако, спускаясь с трапа, он увидел, что аэропорт меньше луксорского и по-другому спланирован, а воздух пропитан каким-то странным солоноватым запахом. Халифа не сразу догадался, что пахнет морем. Где же они могли быть? Он глянул на часы: прошло пятьдесят минут, как они вылетели из Луксора. Для Хургады слишком долго; тогда, может, Александрия? Или Порт-Саид? Халифа еще ни разу не проводил так много времени в полете. Так где же он все-таки? В Шарм-эль-Шейхе? Да, вполне вероятно. Или в Табе. Но какого черта их занесло на Синайский полуостров? Так или иначе, ясно было, что на этом путешествие не заканчивается: несколько в стороне от лайнера, на котором они прилетели, как огромный богомол расселся вертолет «Чинук ЦХ-47». Едва Халифа и его конвоиры залезли в узкое «брюхо» «вертушки», раздался гул двигателей, и меньше чем через минуту они снова были воздухе, разрезая ночную мглу.