КОНТИНЕНТАЛЬНЫЙ СОЮЗ - Алексей Рюриков

В Киркук и Иран, на подготовленные авиабазы, строительство которых, как упоминалось выше, было начато еще год назад, на случай подобного варианта, перелетели три эскадрильи самолетов "Бленхейм МК-4", четыре эскадрильи средних бомбардировщиков и три эскадрильи истребителей прикрытия.

РККА насчитывала 179 стрелковых, 8 горнострелковых и 5 мотострелковых дивизий, 22 кавдивизии, 8 танковых корпусов (еще два формировались), две истребительно-противотанковые бригады. Кроме того, имелись семь отдельных танковых дивизий, четыре тяжелых танковых бригады прорыва, три воздушно-десантные бригады. И Генштаб стягивал силы на границу с Германией.

В боевых действиях против Финляндии оставили 38 стрелковых, мотострелковая, кавалерийская и две танковые дивизии, тяжелая танковая бригада прорыва. Танковый корпус и две танковых бригады с фронта сняли, передав на западное направление, Карельский и Северный фронты объединились в один, Северный, под командованием генерал-полковника Рокоссовского.

На Дальневосточном фронте оставалось 23 стрелковых, мотострелковая, две кавалерийские и две танковые дивизии, Закавказский и Северо-Кавказский округа, объединенные в Закавказское направление под командованием генерал-лейтенанта Горячева насчитывали 11 стрелковых, 4 горнострелковые, 3 кавалерийские и танковую дивизии. Средне-Азиатский военный округ располагал стрелковой, горнострелковой и тремя кавалерийскими дивизиями. Все остальное шло на запад.

Командующий Западным направлением маршал Уборевич развернул четыре фронта и особую армию.

Северо-западный фронт генерал-полковника Каширина, формировался у границы Восточной Пруссии и Литвы, имея целью наступление в направлении Кенигсберга-Данцига и прикрытие немецко-литовской границы. Фронт получил указание "координировать действия с вооруженными силами Литвы, Латвии и Эстонии", что на практике означало включение в состав армии войск СССР расположенных на базах в этих странах, и подчинение фронту армий трех прибалтийских стран. В состав фронта включались два танковых корпуса, две тяжелых танковых бригады прорыва, 22 стрелковых дивизии.

Западный фронт, который возглавил генерал-полковник Апанасенко, занял позиции на северном фланге границы с Рейхом, и в начале войны наносил удар в направлении Варшава-Лодзь, для чего получил два танковых корпуса, 24 стрелковых и две кавалерийские дивизии.

Центральный фронт под командованием генерала армии Седякина сосредотачивался на границе с протекторатом Мазовия, в границах УССР, наступал на Краков и Радом, отрезая немев от Словакии, для чего имел два танковых корпуса, тяжелую танковую бригаду прорыва, 25 стрелковых, горнострелковую и четыре кавалерийских дивизии.

Юго-западный фронт принял генерал-полковник Тимошенко, развертывался на границе с Чехословакией и должен был занять Закарпатье, после чего продвигаться навстречу наступающим в Чехословакии немецким войскам, взаимодействуя с чехословацкой армией. Фронт включал танковый корпус, 11 стрелковых, горнострелковую и две кавалерийские дивизии.

Генерал-лейтенант Соколовский командовал Особой армией, прикрывавшей границу с Румынией, для чего должно было хватить 8 стрелковых, горнострелковой, пяти кавалерийских и одной танковой дивизий.

В резерве главного командования оставались 16 стрелковых, три мотострелковых и танковая дивизии, танковый корпус, три воздушно-десантные бригады.

Армии Латвии, Эстонии и Литвы сохранили свои штаты и структуру, хотя в каждом прибалтийском полку появились советские советники в качестве офицеров связи. Офицерам связи придавались спецгруппы "для охраны и в качестве посыльных", группы комплектовались сотрудниками НКГБ, и целью был контроль над войсками. Новые прибалтийские правительства начали постепенную чистку своих армий от настроенных прогермански, проанглийски или антисоветски офицеров, но шел этот процесс медленно.

К концу 1939 года под патронажем Москвы три прибалтийские республики заключили между собой оборонительный пакт, оговаривающий взаимопомощь при обороне от агрессии, при условии нейтралитета республик. Москва и Париж выступили гарантами пакта, реально границы Латвии, Эстонии и Литвы полностью открылись для советских войск и иных перевозок. СССР, правда, вел себя осторожно, просоветская пропаганда ограничивалась идеями Народного фронта, увеличения численности РККА в Прибалтике не произошло. Впрочем, связано это было не в последнюю очередь с отсутствием готовых баз и свободных войск.

В итоге к концу декабря на литовско-германской границе заняли оборону литовская армия из четырех дивизий и по дивизии из Латвии и Эстонии. Войска отбирались с участием советских советников, и части считались достаточно надежными, чего нельзя было сказать об остальной армии.

Командующим объединенной группы прикрытия границы стал дивизионный генерал литовской армии Виткаускас.

Участие прибалтийских войск в наступательных операциях не предполагалось, но на оборону их собственных границ в случае попытки немцев пройти через Прибалтику в ходе войны с СССР, Москва рассчитывала.

Собранная мощь вселяла уверенность, и потому к войне с Рейхом Жданов считал себя готовым. Главное, чтобы никто не помешал правильно применить эту мощь.

Ожидание войны на время сгладило противоречия внутри советской элиты. Жданов, возможно, при ином развитии событий, пошел бы на ликвидацию оппозиционной фракции вплоть до арестов или исключений из партии, делать резких движений не хотел, тем более что оппозицию после XIX съезда оттерли от основных руководящих позиций.

Профсоюзная группа, несмотря на разногласия, доводить до кризиса в такой момент тоже не собиралась, там все же собрались достаточно умеренные в сравнении с Троцким, Зиновьевым, Бухариным или даже Косиором личности, которые, к тому же, вполне положительно относились к войне с "нацистским режимом, как острием антисоветской империалистической реакции". Время для выступления со своей позицией и критикой Жданова выглядело явно не лучшим, тем более в условиях ожидающегося объявления военного положения, что грозило и ускоренным судопроизводством. Постышев на заседании политбюро поддержал курс ждановцев.

Противоречия, тем не менее, существовали, и всплыли неожиданно, там, где их никто из окружения председателя СНК не ждал, на заседании Верховного Совета. Недавние изменения конституции повысили роль законодательного органа, имелось мнение в дальнейшем сделать из Верховного Совета некую площадку для независимой конструктивной критики и дискуссий, дать возможность озвучивать претензии и предлагать варианты действий официально, с выходом на самый высокий уровень, но, одновременно, отстраненно от практических решений. Площадку, разумеется, не для широких масс, но лишь для "широкого руководства", чьи настроения Жданов вынужден был учитывать. Учитывать означало не только контролировать, но по возможности направлять и предоставлять возможность "выпуска пара", для чего Верховный Совет, при сохранении возможности установления генеральной линии в ЦК, по мнению разработчиков реформы предоставлял прекрасные возможности.

Вопросы войны и мира относились к ведению Верховного Совета. В принципе, вполне можно было обойтись заседанием его президиума, но поскольку ситуация сложилась непредсказуемая и ее развитие могло потребовать самых неожиданных действий, генеральный секретарь предпочел созвать внеочередную сессию. 29 декабря внеочередная сессия Верховного Совета открылась, совместное заседание обеих палат вел Калинин.

Именно там, на заседании, Постышев выступил с речью, изложив взгляды оппозиции на грядущие события. По мнению представителей "профсоюзного движения", война должна была, во-первых, стать революционной, поводом принести социализм в сопредельные страны, "так, как принесли мы его на Западные Украину и Белоруссию, хотя там и имеются пока задержки с окончательным внедрением всех преимуществ советского строя". Во-вторых, лишь первым шагом, разгромом нацистского острия реакции, с последующим поражением и остальных империалистов. Кроме того, Постышев, а следом Гринько и Антипов заявили и о необходимости "усиления диктатуры пролетариата в нынешних условиях", что означало сворачивание шагов Жданова по повышению внутреннего уровня жизни, ослаблению регулирования на низком уровне экономики, постепенному введению в присоединенных Западной Украине и Белоруссии колхозов, уравниванию в остальном СССР единоличников и колхозников в правах и возврат к жесткому государственному распределению. Оппозиция выступила и против великорусской линии последних лет, заявив о примате интернационализма в свете грядущих революционных боев.