Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции - Кирилл Гусев

Действия кулацких банд отличались неслыханными зверствами. В Новоузенском, Пугачевском, Хвалынском, Камышинском и Петровском уездах Поволжья в течение 1921—1922 гг. ими было убито несколько тысяч рабочих и крестьян. В Ишимском округе во время западносибирского мятежа было искалечено и убито до 7 тыс. человек. С особым остервенением бандиты грабили и уничтожали кооперативы, совхозы, коммуны, сельхозартели. Так, «антоновцы» вырезали все население коммуны «Пчелка», включая стариков и детей834. Этот страшный перечень можно было бы продолжить.

Эсеро-кулацкий бандитизм нанес огромный ущерб народному хозяйству страны. Только за первую половину 1921 г. банды разграбили на железных дорогах и ссыпных пунктах около 21 млн. пудов хлеба. Они разрушали железные дороги, пускали под откос эшелоны с зерном. В феврале — марте 1921 г. в результате их действий на три недели была задержана поставка хлеба в Москву, Петроград, рабочим Центрального промышленного района. В 10 уездах Саратовской губернии бандиты в течение 1921 г. уничтожили более 1 тыс. лошадей, около 2,5 тыс. голов крупного рогатого скота, на 19 млн. рублей сельскохозяйственного инвентаря, разграбили 47 тыс. пудов семян. В Тамбовской губернии они уничтожили 58 колхозов в Борисоглебском уезде, разграбили 24 кооператива в Козловском, забрали из 60 совхозов 1,5 тыс. лошадей, 700 коров, 10 тыс. пудов хлеба.

В результате погромной деятельности эсеро-кулацких банд в ряде губерний создалось буквально катастрофическое положение. В Саратовской губернии в 1921 г. остались незасеянными 40% посевных площадей, в Тюменской они сократились на одну четверть. «Громадный недосев и уничтожение бандитскими полчищами посеянного, — вспоминал очевидец событий, — создали подлинный голод. В том районе, где разгуливал Антонов со своей бандитской ордой, весной 1922 г. люди мерли от голода, ели павшую скотину, собак, траву»835. В. И. Ленин прямо указывал на эсеров как на виновников углубления продовольственного кризиса836.

Кулацко-эсеровский бандитизм носил политический характер. Банды выступали со своими платформами, которые были сформулированы партией эсеров и выражали их социально-политические цели. В программу, принятую по предложению губкома эсеров «тамбовским губернским съездом трудового крестьянства», а также в программу, подготовленную эсерами для кулацких банд Поволжья, и в программу эсеровского «Сибирского крестьянского союза» были включены пункты, предусматривавшие ликвидацию диктатуры пролетариата и Коммунистической партии; установление впредь до созыва Учредительного собрания временной власти из представителей партий и союзов, участвующих в борьбе с большевиками; политическое равенство всех граждан независимо от классовой принадлежности; неприкосновенность частной собственности на средства производства и денационализацию промышленных предприятий; отмену продразверстки и свободу торговли; ликвидацию колхозов и совхозов и передачу земли тем, кто ее обрабатывает, на основе уравнительного землепользования837. В целом программа кулацких мятежей и «союза трудового крестьянства» была направлена на замену Советской власти и диктатуры пролетариата буржуазной республикой и эсеро-кулацкой диктатурой.

Таким образом, мелкобуржуазные партии, и в первую очередь эсеры, вновь встали во главе контрреволюции. После провала планов свержения диктатуры пролетариата силами интервентов и белых армий международный империализм и внутренняя контрреволюция все свои надежды опять возложили на них. Это обстоятельство неоднократно подчеркивал В. И. Ленин. «Вся буржуазия помогает теперь меньшевикам и социалистам-революционерам, — говорил он на III конгрессе Коминтерна. — Эсеры и меньшевики являются сейчас авангардом всей реакции. Нынешней весной мы имели случай ознакомиться с плодами этого контрреволюционного содружества»838.

Дело заключалось в том, что контрреволюции для осуществления своей реставраторской программы было необходимо заручиться поддержкой какой-либо части масс, а для этого — выдвинуть определенные лозунги и выработать тактические приемы. В годы интервенции и гражданской войны враги Советской власти выступали либо под белогвардейско-монархическим флагом «единой и неделимой России», либо под прикрытием буржуазных лозунгов типа «Вся власть Учредительному собранию!». Теперь положение изменилось. Открыто выступать против Советской власти стало невозможно, а выставлять вслед за Деникиным и Колчаком контрреволюционно-монархические лозунги бессмысленно. Утратил доверие масс, в том числе крестьянства, и лозунг Учредительного собрания. «Учредилка у них ругательное слово, — говорил В. И. Ленин. — Не только у развитых коммунистов, но и у крестьян. Они знают из практической жизни, что Учредительное собрание и белая гвардия означают одно и то же, что вслед за первым неминуемо приходит вторая»839.

Поскольку лозунги, под которыми шло «белое движение», безнадежно утратили популярность, их приверженцам не приходилось рассчитывать на поддержку сколько-нибудь значительных групп населения. Оставались лозунги «чистой демократии», идеологами которой в России были меньшевики и эсеры. Поэтому и лозунг «Вся власть Учредительному собранию!» быстро исчезает из призывов контрреволюционных партий и платформ антисоветских мятежей.

Штаб, возглавлявший западносибирский кулацкий мятеж, на первый план выдвигал не созыв Учредительного собрания, а лозунг «Да здравствует народная Советская власть! Долой коммунистов!». Призыв «Долой коммунистов, да здравствуют Советы!» приняли даже остатки белогвардейских банд в Алтайском крае, вначале требовавшие созыва Учредительного собрания. Однако это не мешало ни тем ни другим разгонять Советы, отменять советские законы, заявлять, что «в организации власти должно быть восстановлено все, что действовало при Временном правительстве Керенского»840.

Наиболее наглядно проявилась «новая ориентировка» эсеров во время кронштадтского мятежа, который наряду с «антоновщиной» был наиболее крупной из контрреволюционных авантюр, организованных главной партией «демократической контрреволюции». Используя недовольство крестьян и части рабочих политикой «военного коммунизма», а также то обстоятельство, что состав Кронштадтского гарнизона и Балтийского флота значительно обновился за счет пополнения крестьянами и даже деклассированными элементами, заговорщики из числа эсеров, анархистов, меньшевиков и белогвардейцев подняли в городе-крепости мятеж.

Мятежники требовали разрешения деятельности «левых социалистических партий», свободы торговли, перевыборов Советов, упразднения института комиссаров. Однако, когда в Кронштадт прибыл представитель Чернова, его предложение о созыве Учредительного собрания было отвергнуто. Руководители мятежа в статье «За что мы боремся» повторяли старые контрреволюционные сентенции о неизбежности «третьей революции» в России, о борьбе на два фронта и необходимости свержения «диктатуры большевистской партии». Они заявляли, что «рабочие и крестьяне неудержимо идут вперед, оставляя за собой и Учредилку с ее буржуазным строем»841.

Общими для всех антисоветских и антисоциалистических сил стали лозунги «Свободные Советы», «Вся власть Советам, а не партиям», «Советы без коммунистов», требования децентрализации управления промышленностью, свободы торговли. Даже такие махровые националисты, как петлюровцы, после изгнания с Украины ратовали за «чистую демократию», «народовластие», «революционный социализм»842. Эти лозунги поддерживали и кадеты, так как они были формой обмана трудящихся с целью свержения диктатуры пролетариата и реставрации капитализма. «…Буржуазная контрреволюция и белогвардейцы во всех странах мира сразу выявили свою готовность принять лозунги даже советского строя, лишь бы свергнуть диктатуру пролетариата в России…»843 — подчеркивалось в резолюции X съезда РКП(б).

Лидеры буржуазии понимали, что «теперь в России на политической арене борьбы есть место только для социалистической партии» и, поскольку «эсеры и меньшевики… желают взять на себя труд борьбы с большевиками», постольку им — эсерам и меньшевикам — «честь и место»844. Опыт истории показал, что все выступления мелкобуржуазных партий начинались под лозунгами равенства, свободы, Учредительного собрания и каждый раз оказывались «мостиком для перехода к белогвардейской власти»845.

Милюков и другие политические руководители буржуазной реакции видели, что мелкобуржуазная демократия не способна удержать власть и явится лишь ступенькой к полновластию буржуазии. Поэтому они охотно уступали первенство меньшевикам и эсерам, были готовы поддержать их, лишь бы свергнуть большевиков, «лишь бы передвижка власти от большевиков, все равно, немного вправо или немного влево, а остальное приложится»846.