Нежный плут - Джоанна Линдсей

– Энтони обычно спрашивал своих противников, где им хотелось бы получить свои раны, – вставила Рослинн. – Подобного рода вопрос способен сбить понт с любого.

Реджина хихикнула.

– А у кого, по-вашему, он позаимствовал эту привычку?

– От Джеймса?

– От него самого.

Джорджина начала жалеть, что завела этот разговор.

– Но вы все еще не ответили на мой вопрос.

– Это непосредственно связано с ответом на ваш вопрос, моя дорогая. К тому времени, когда дядя Джеймс переехал в Лондон, он уже превратился в распутника, о котором ходила дурная слава. Но больше он уже не гонялся за юбками, потому что в этом не было необходимости. К этому времени они сами преследовали его, и большинство из тех женщин, бросавшихся на него, были замужем.

– Мне кажется, я начинаю понимать, – сказала Джорджина.

– Почти все вызовы ему на дуэль были вполне легитимны – они исходили от обманутых мужей. Ирония заключается в том, что Джеймс, возможно, брал то, что ему предлагалось, но никогда не целовал и не рассказывал. Те спятившие женщины настолько втюривались в него – ведь моложе он был чертовски симпатичным мужчиной, что даже хвастались, если он удостаивал их нежного взгляда. Поэтому неудивительно, что он не испытывал особого уважения к браку, видя воочию сплошные супружеские измены.

– Которым, кстати, тоже способствовал, – сказала Джорджина немного раздраженно.

– Этого нельзя отрицать, – Реджина усмехнулась. – В конце концов, он был в Лондоне самым скандально известным повесой. Он превзошел в этом даже Тони, а уж тот был знаменит в свое время скандалами.

– Я буду тебе благодарна, если ты не перейдешь на Энтони, – сказала Рослинн. – Этот повеса совершенно изменился.

– Ну, должна тебе сказать, что и мой Николас тоже теперь другой. Что же касается дяди Джеймса, то неудивительно, что, видя в течение многих лет лишь худшую сторону брака, он презирал лицемерные разговоры о нем и неверных жен в особенности, которыми изобилует свет. Он дал клятву, что никогда не женится, и мы все думали, что он не шутил.

– Я уверена в этом. В конце концов он даже не просил меня выйти за него замуж.

Реджина не спрашивала об этом. Ей уже рассказали, что Джеймс был вынужден жениться, и к тому же он сам ей сказал – до того, как это сделал Энтони. Но все же она поставила под сомнение слово «вынужден».

– Для меня, Джорджи, все это удивительно, – сказала она задумчиво. – Ты просто не знаешь моего дядю Джеймса.

– Но именно поэтому ты и рассказываешь мне о нем. Все-таки вряд ли я узнаю что-нибудь о нем от него самого. Нет ли еще чего-нибудь такого, что, по-твоему, я обязана знать?

– Ну, тот факт, что какое-то время семья не признавала его. Он уехал тогда из Англии примерно на десять лет. Конечно, сейчас он восстановлен в прежних правах. Вряд ли он рассказывал тебе об этом?

– Нет, не рассказывал.

– Ну тогда ты должна сама расспросить у него, поскольку это не мое дело.

– Что он был тем бесславным капитаном Хоком?

Глаза у Реджины вспыхнули.

– Так, значит, он все же рассказал тебе?

– Нет, он признался в этом моим братьям, после того как они узнали его. Я полагаю, что это было ужасное невезение, когда двое из них случайно столкнулись с Джеймсом в море еще до того, как он бросил пиратство.

Реджина ахнула.

– Ты хочешь сказать, что твои братья все знали? Господи, какая это удача, что они не повесили его!

– Вообще-то они хотели это сделать, особенно Уоррен, – сказала Джорджина с отвращением. – Джеймс во стольком признался в ту же ночь, что заслуживал веревки.

– И каким же образом… он остался в живых? – осторожно спросила Реджина.

– Он сбежал.

– С вашей помощью?

– Ну, я не могла позволить, чтобы Уоррен сделал по-своему, поскольку он зол на Джеймса из-за меня. Он – сам бабник, лицемер чертов.

– Ну что ж, как говорят, все хорошо, что хорошо кончается, – сказала Рослинн, на что Реджина фыркнула.

– На мой взгляд, не так уж хорошо, что дядя Джеймс восстановил против себя всю ее семью.

– Реджи, ты же не думаешь в самом деле, чтобы такая мелочь, как эта, беспокоила его? Особенно, когда он здесь, а они – за океаном. Когда он будет готов, уверена, что он помирится с ними ради Джорджи.

– Кто? Джеймс?

Явный скептицизм Реджины вызвал у Рослинн приступ смеха, который наполнил всю комнату.

– Возможно, что ты права. Он – мужчина, который не сойдет со своего, чтобы простить или забыть. Твой несчастный муж узнал это из первых рук, не так ли?

– Не напоминай мне об этом. И я уверена, что Николас сегодня вечером получит большое удовольствие обменяться колкостями, особенно если он услышит, что Джеймс женился при тех же обстоятельствах, что и Николас женился на мне. – Заметив вопросительный взгляд Джорджины, она добавила: – Твой муж был не единственным, кого подталкивали к алтарю. В случае Николаса это приняло форму небольшого шантажа, небольшого подкупа, и, конечно, Тони молился, чтобы тот не передумал, иначе он угрожал разрезать Николаса на мелкие кусочки.

– А Джеймс?

– О, он в этом не участвовал. Мы даже не знали, что он уже вернулся в Англию. Но, как случается, мой муж тоже однажды столкнулся с капитаном Хоком в море. Поэтому если они окажутся сегодня вечером смертельными врагами, не обращай на это внимания.

На это Джорджина разразилась смехом.

ГЛАВА XLII

Несмотря на то что это была не более чем семейная встреча, Джорджина обнаружила, что такие события были здесь достаточно официальными, когда Реджина принесла ей блестящее вечернее платье. Коричневый материал поблескивал и напоминал полированную бронзу, лиф у платья был сделан из тюля. Когда Джорджина надела это очаровательное платье, она вся заискрилась. Платье ей очень понравилось. Обреченная долгое время на пастельные цвета, она очень хотела одеться в более темные, более солидные цвета, которые ей теперь подобало носить. Фактически для своего гардероба, который она заказывала раньше, она выбирала только яркие, вибрирующие цвета.

Спустившись позднее вниз, они встретили в гостиной мужчин и увидели, что те выглядели очень элегантно. Энтони был немодно одет во все черное, за исключением идеальной белизны своего небрежно завязанного галстука. Джеймс по этому случаю надел сатиновый пиджак, но такого темно-изумрудного цвета, что его никак нельзя было назвать франтоватым. А какого цвета были при этом его глаза? Они напоминали драгоценные камни, в центре которых бушевал огонь. А Джереми, этот бездельник, выглядел как денди – в ярко-красном пиджаке и зеленовато-желтых бриджах. Как Реджина сказала Джорджине на ушко, этот наряд Джереми надевал только для того, чтобы позлить своего отца.