Отрок. Внук сотника - Евгений Красницкий

– Мишаня, – мать протянула сыну матрешку. – Княжне Анне недавно шесть годков сравнялось, ее наверняка приведут на ваше представление посмотреть. Поднеси ей куколку, только сначала у княгини разрешения спроси.

– Сделаю, спасибо, мама. А как мне княгиню величать?

– А так и говори – «матушка-княгиня», она хоть и молода, а обращение такое ей нравится. Ну, а если вы княгине по душе придетесь, то и князь к вам ласков будет. И еще: когда будешь матрешку подносить, найди случай княжну красавицей назвать. Не бойся, врать не придется, – мать улыбнулась, – она и вправду на ангела похожа. И княжичу Михаилу – тезке твоему – предложи из самострела стрельнуть.

– А если он захочет самострел себе забрать?

– Не заберет. Мал еще и здоровьем слаб – только-только от тяжелой болезни оправился, ему и не поднять-то его, тебе помочь придется. А будет просить, предложи ему к нам в Ратное приехать, там, мол, по руке самострел и сделают. Ну-ка, давай попробуем, как ты поддерживать самострел будешь, когда он стрелять станет? – Мать взяла в руки Мишкин самострел, изображая из себя княжича. – Нет, так ему будет неудобно, снизу одной рукой держи и направляй, чтобы он в кого не попал ненароком. Вот так хорошо. И самое главное: не поворачивайся спиной к князю и княгине, а если с тобой заговорят, смотри прямо в глаза, не юли. Князь честный взор уважает!

«Да, сэр, как любил говорить один ваш знакомый в ХХ веке: «Женщина в умелых руках – страшная сила». Ну кто бы еще вам столько полезной информации выкатил?»

Двор княжеского терема был забит до отказа: пришли все, кто имел хоть какое-то право здесь находиться. Князь с княгиней сидели в креслах на верхней площадке крыльца, на ступеньках стояли наиболее приближенные, а остальные расположились, кто где смог. Работникам Никифора, расставлявшим барьер, даже пришлось немного потеснить толпу.

Привычка взяла свое, и с первыми звуками музыки нервное напряжение спало, представление покатилось по наезженной колее. На свое удивление, Мишка увидел в толпе зрителей довольно много знакомых лиц, даже и среди тех, кто стоял достаточно близко к княжеской чете. Это, впрочем, было на пользу. Те, кто видел представление не в первый раз, уже знали, в каких местах нужно аплодировать, и дружно отзывались на Мишкин крик «Слава православному воинству!».

Заминка случилась, когда Мишка начал показывать стрельбу вслепую. Он уже поразил две мишени, когда от княжеского крыльца раздался голос:

– Эй, парень, а повязка-то у тебя не просвечивает?

Мишка сорвал с головы повязку и протянул ее в сторону зрителей.

– Кто хочет проверить? Берите!

Пока повязка ходила по рукам, Мишка, подчеркнуто не интересуясь результатами проверки, разглядывал князя и княгиню. Князь Вячеслав был уже не молод – за сорок. Выглядел он неважно: почти совершенно седой, под глазами мешки, лоб в морщинах, плечи опущены. Не зная, можно было подумать, что князю Вячеславу под шестьдесят.

«Сын Владимира Мономаха и Гиты – дочери последнего короля саксов Гаральда II, погибшего при завоевании Британии Вильгельмом Нормандским, в битве при Гастингсе. Русский князь, а какой только крови в нем не намешано: варяжская, византийская, саксонская… Всего и не перечислишь. Смешно, конечно, но по материнской линии имеет права на английскую корону. Впрочем, почему же смешно? Из-за точно таких же прав на французскую корону началась Столетняя война.

А жена гораздо моложе, второй брак, что ли? Но брак, видимо, счастливый – вон как на жену поглядывает. И дочка действительно на ангела похожа, а вот княжич подкачал – худой, бледный, квелый какой-то. Даже и не понять, сколько ему лет – десять, одиннадцать?»

Наконец из толпы раздался голос:

– Не просвечивает! Все без обмана, княже!

Мишка поймал брошенную ему повязку, но прежде чем продолжить исполнение номера, громко спросил:

– Дозволишь продолжать, княже?

Получив в ответ кивок головой, натянул повязку на глаза и уже взял самострел наизготовку, как вдруг сзади, из толпы зрителей, раздался звон маленького колокольчика.

«Шутить изволите, господа? Ну ладно, и мы пошутим!»

Мишка резко развернулся и направил самострел в сторону зрителей. Послышались испуганные крики и шум, производимый людьми, шарахающимися с линии выстрела. Наконец наступила тишина и снова раздался звон колокольчика. Мишка нажал на спуск. Дружный выдох толпы, звяк наконечника болта по металлу и звук удара в стену терема. Мишка снова сорвал с головы повязку. На пустом пространстве стоял богато одетый человек откуда-то с Востока (то ли перс, то ли араб) и держал в вытянутой руке веревочку, на которой болтался покореженный попаданием колокольчик.

– Маладэс! Карош воин!

Мусульманин стянул с пальца массивный золотой перстень с камнем и швырнул Мишке. Мишка даже не шевельнулся, чтобы поймать награду, перстень упал ему под ноги.

– Дозволишь принять, княже?

Араб (или перс?) что-то зло выкрикнул по-своему. Князь Вячеслав пристукнул ладонью по подлокотнику кресла, а стоящий рядом с ним боярин выкрикнул:

– Почто гостя княжьего обижаешь? Головы лишиться захотел?

– Я твой подданный, а не сарацинский! – ответил Мишка, глядя на князя в упор. – Волкодав из чужих рук корм не берет!

– А ты волкодав? – теперь вопрос уже прозвучал из уст самого Вячеслава.

– Пока – нет! – Мишка нахмурился, сжал губы и, вскинув голову, подчеркнуто выпрямился. – Пока – нет, но буду!

Невербальный ряд, соответствующий эмоции «непреклонная решительность», в исполнении мальчишки должен был выглядеть смешно, и Мишка не ошибся – сработало!

Князь хмыкнул, покосился на мусульманина и произнес, вроде бы про себя, но так, что слышно было всем:

– А щенок-то – породистый.

Перстень остался лежать на земле, представление покатилось дальше. В конце, уже выведя под уздцы коня с гордо восседающим на нем дедом, Мишка махнул музыкантам, чтобы умокли, и громко спросил:

– Матушка-княгиня, дозволь красавице твоей Анне Вячеславовне подарок поднести? – и, не дожидаясь ответа, бросился сквозь толпу расступающихся зрителей к крыльцу. – Погляди, княжна, куколка-то с секретом!

Сидящая у княгини Ольги на коленях маленькая княжна расширенными от удивления глазами следила, как матрешки одна за другой появляются на свет, а когда опрокинутый Ванька-Встанька сам собой принял вертикальное положение, даже пискнула от восторга.

– Вот, Анна Вячеславна, ты здесь самая красивая, у тебя и игрушки должны быть самыми красивыми!

– Что ж ты… волкодав, – подал голос князь, с интересом, как заметил Мишка, наблюдавший за «размножением» матрешек, – сам даришь, а принять подарок гордишься?