Призвание миротворца - Павел Александров

— Стражи тропы должны охранять тропу, а не устраивать бойню ради глупого героизма! — выпалила Никта.

Марк вскипел.

— О, да, глупый героизм! Лучше не скажешь! Оказывается, я как дурачок забавлялся в благородство, спасая местных девушек от кровавых ритуалов!

— Что? От каких ритуалов? — глаза хранительницы сощурились в удивлении.

— От кровавых ритуалов! — нарочито уточнил Марк. — Для которых их и похитили лесные чародеи.

— Кто тебе такое сказал?

— Ну… мы с Сурком так решили… Это же очевидно: девчонок выбирали по возрасту. Каждой было от шестнадцати до двадцати, — быстро проговорил Марк, хотя сейчас впервые засомневался в предположениях, которые тогда казались очевидными.

— Так жители Лесных Ковылей тебе ничего не сказали?

— А что они должны были мне сказать?

Никта отвернулась, глядя в пол.

— От шестнадцати до двадцати — это возраст, когда девушки Спящей сельвы выходят замуж. По традициям края, в это время они считаются наиболее важными жительницами селения. Что-то вроде хранительниц рода. Именно это делает их самыми ценными заложницами.

— Заложницами? Для чего? Чародеи выкуп у нищих крестьян требовали что ли?

— Маркос, Маркос, ты полез в безрассудный бой, не зная причин и законов той войны, в которую ввязался, — уже без укора, скорее с сочувствием прошептала хранительница. — В Морфелоне многое изменилось после смерти старого короля. Наместник Кивей решил положить конец смутам в Спящей сельве: то есть, попросту очистить её от всех неугодных племён. Вот уже второй год морфелонские войска уничтожают поселения лесных чародеев и заселяют их более лояльными людьми. Чародеев выселяют из их родовых земель. Те платят той же монетой. Под угрозой уничтожения посёлка, они заставляют морфелонских подданных покинуть Спящую сельву. А в качестве залога, что жители не вернутся, чародеи забирают всех девушек-невест. Когда жители уходят и поселяются в другом месте, всех заложниц отпускают.

— Отпускают?.. — голос Марка упал. Он потёр ладонью своё лицо, покрытое давно небритой щетиной, ошарашенный словами хранительницы.

— Да, Маркос. Лесные Ковыли были не первыми. Я понимаю, почему жители тебе ничего не сказали. Переселение связано с большими убытками и неудобствами. Они рассчитывали, что ты вернёшь девушек, и они ничего не потеряют. Тебя обвели вокруг пальца, Маркос, воспользовавшись твоим благородством.

Марк приложил ладони к вискам. Как он оказался глуп! Почему его не насторожило то подозрительное перешёптывание старейшин Лесных Ковылей, их странные недомолвки? Хорошего же дурака он свалял ценой жизни простых наёмников! Сурок тоже хорош: сам доказывал, что чародеи не совершают жертвоприношений, и при этом сам же эту нелепицу подтвердил!

«Но постой: те парни из посёлка, которые пошли с нами… они ведь тоже верили, что пленницам грозит смертельная опасность!»

— Ясно, — прошептал он. — Старейшины договорились с лесными чародеями о заложницах, а жителям сказали, что девушки в смертельной опасности, и надо требовать от Дубового Листа освободить пленниц. Ловко! У меня и тени подозрений не возникло.

— В любом случае я тебя ни в чём не виню. Ты поступил по своей совести… Нет, я даже рада, что ты так поступил! — голос Никты стал теплее. — Если тебя решат выдать лесным чародеям, я этого не допущу! — заявила она твёрдо.

Марк бросил на хранительницу удивлённый, недоверчивый взгляд. В наступившей темноте была видна только её стройная фигура.

— О чём это ты? Выдать меня? Почему?

— Мир между Лесным Воинством и чародеями очень хрупок. Достаточно одного убийства, чтобы вспыхнула кровопролитная война между нашими племенами. Чародеи могут потребовать твоей выдачи.

— И Лесное Воинство может на это пойти? Только из-за того, что я освободил сельвеек?

— Нет. Старшие никогда на такое не пойдут, если на тебе нет вины.

— А я, по их мнению, виновен? В чём?

— В убийстве.

Марк похолодел. Если бы это сказала не хранительница, он бы иронично усмехнулся.

— Кого же я убил? Солимов?

— За солимов никого не судят. Ты убил человека.

— Я? Кого? — Марк шокированно прокрутил в памяти все события того дня: да, он бился с вольными охотниками, но никого из них не убил, это совершенно точно. — Это какая-то ошибка, Никта. Я никого не убивал.

— Тогда тебе нечего тревожиться. Если ты говоришь, что не убивал, я тебе верю. Важно, чтобы поверили другие, — хранительница бесшумно поднялась на ноги.

— Куда ты, постой! — Марк взволнованно зашевелился. — Я ещё многое хотел у тебя спросить.

— У нас будет ещё много дней для твоих вопросов.

— Много? Ты не понимаешь. Я не могу здесь долго оставаться. Я должен узнать свою миссию…

— Как раз в этом я и хочу тебе помочь, — прошептала Никта и так же беззвучно выскользнула из лесного жилища.

После этого Марк несколько дней её не видел. Сидел с молчаливым Береваном. Изредка ненадолго появлялась Лейна. Один раз его посетил лекарь Эльвиан, порадовавшись его выздоровлению и разрешив теперь принимать любую пищу.

Отведав жаркого из рябчика, Марк, наконец-то, почувствовал себя более-менее здоровым и впервые спустился со своего жилища на твёрдую землю. Пока что он ходил, опираясь на длинную палку, одетый в тёплые поножи и куртку лесных воинов. Его личная одежда осталась в жилище: Береван предупредил, что в одежде морфелонского наёмника в лесном городке лучше не расхаживать.

Днём было прохладно, по вечерам холодно. Стояла зима, но снега было мало — только в тех местах, где кроны титановых деревьев прилегали друг к другу неплотно. Благодаря этим «окнам» в лесном городке было светло. Основная же масса снега оставалась наверху. По ветвям и стволам сбегали струйки талой воды — всё-таки в древнем лесу было теплее, чем за его пределами.

И было много зелени, преимущественно там, где виднелись просветы. Зелёные ежевичные кусты, папоротники, травы — поистине небывалое явление для суровой морфелонской зимы.

Спустя несколько дней Марк снова увидел Никту. Она была одета в тёплую шерстяную мантию и выглядела уставшей.

— Где ты была?

— Пыталась разузнать о тебе и твоей миссии в Каллирое.

— И что узнала?

— Что теперь ты не единственный миротворец в Каллирое. Примерно тогда же, когда ты появился в Мутных озёрах, в Мелисе возник человек, который утверждает, что он новый миротворец. И многое указывает на то, что этот человек не шарлатан.

— Миротворец? Новый миротворец? Восьмой?

В голове пронёсся поток мыслей, породив в душе беспокойную смесь из тревоги, воодушевления и далёкой, неясной грусти.