Чудовища рая - Хермансон Мари

Затем он осознал, почему же ему ничего не удавалось разглядеть сквозь трещину и почему все снаружи казалось таким белым и безмолвным.

Абсолютно весь Химмельсталь был усыпан снегом! Безукоризненным мягким покрывалом он лежал на границе леса на верхушке Стены, на крышах деревенских домов и по берегам замерзшей речки.

Но что это за место? В замешательстве Даниэль уставился на черную ограду и покосившиеся каменные кресты, словно бы обрызганные взбитыми сливками.

— А вы везунчик, — тяжело дыша, проговорил охранник, устало привалившись к ограде. — Этот проход, поди, только на Страшный суд и открыли бы.

Даниэль обернулся. Из сугроба проглядывала обваленная перегородка, а за ней чернотой зиял вход в небольшой храм. Черт, да он же на кладбище для прокаженных! А это мавзолей. Он в прямом смысле слова восстал из могилы!

Два других охранника повели его к фургонам, припаркованным на обочине дороги.

— Постойте, а как же Том? Где он? — вспомнил вдруг Даниэль и снова обернулся к вскрытой гробнице.

— Том? — всполошились охранники. — Еще и он здесь?

И как раз в этот самый момент безумный резчик возник из тьмы собственной персоной. Обычно столь невозмутимые охранники так и ахнули от ужаса, когда он выскользнул из мавзолея — полуобнаженный, обритый наголо, с подозрением оглядывающийся по сторонам, словно улизнувший из ада призрак.

Впрочем, буквально через секунду охранники оправились от наваждения и с присущей им быстротой и расторопностью заковали Тома в наручники, набросили ему на голые плечи одеяло и повели к другому фургону.

Одновременно подкатил и третий. Не успела машина даже полностью остановиться, как с пассажирского сиденья выпрыгнула Коринна. Раскрасневшаяся, в меховой шапке, она бросилась через сугробы к Даниэлю. Крепко-крепко обняла его, а потом стала целовать ему щеки, губы, подбородок.

Наконец девушка отступила назад и оглядела его голову.

— Придется наложить несколько швов, — констатировала она.

Совсем недавно Даниэль даже представить себе не мог, что салон машины охранников может показаться таким уютным. Его и Коринну усадили в один фургон, Тома поместили в другой.

— Как же нам все-таки повезло, что удалось вызволить тебя из этой ужасной могилы, — произнесла девушка, когда завелся двигатель и машина тронулась по недавно расчищенной дороге.

Она сняла шапку, обняла Даниэля под одеялом и положила голову ему на плечо.

— Меня везут в клинику? — прошептал он. Во всяком случае, об этом он подумал, хотя и не был уверен, что произнес слова вслух. Сознание его то прояснялось, то замутнялось, словно радиоприемник с садящимися батарейками.

На краткий миг он ощутил, будто отделился от собственного тела и увидел фургон сверху, как он обегает по овалу узкую, усыпанную снегом долину. Круг за кругом, с короткой остановкой у медицинского центра, и снова по кругу. Как на карусели, неизменно возвращающей его в клинику. Где все начинается по новой. И выхода откуда нет. Может, мир за пределами долины и не существует. И никогда и не существовал.

— Только подлатать тебя, — ответила Коринна, нежно гладя его по щеке. — Я буду с тобой. Боже, как же я рада, что ты жив. Мы чуть с ума не сошли, пока искали тебя. Охранники ни за что не нашли бы тебя, если бы не заметили этот красный флажок на снегу.

— Флажок? — удивленно переспросил Даниэль. — А, так это кусок майки Тома в моей крови. Он привязал его к пруту и ухитрился просунуть в щель. Я решил, что он спятил.

— Ну конечно же спятил. Но он спас тебе жизнь, — ответила Коринна и, словно кошка, потерлась лицом ему о шею.

59

Наконец Даниэль и Коринна смогли растянуться на двуспальной кровати, в гостевом номере главного корпуса клиники.

— Ты уверена, что уже завтра мы сможем уехать? Вдвоем? — спросил Даниэль.

Коринна лежала, уткнувшись носом ему в плечо. Бархатные занавески не были задернуты, и за высокими окнами во тьме медленно кружили снежинки, большущие, словно пух.

— Никто не посмеет удерживать нас в клинике, — ответила девушка. — Не имеют права. Доктор Пирс уже получил из Швеции все сведения о тебе, и делать тебе здесь совершенно нечего. Разве он сам не сказал тебе этого, когда ты разговаривал с ним?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Он сказал, что они начинают расследование деятельности доктора Фишера и скоро им нужно будет поговорить со мной. Коли так, им придется самим ехать ко мне, — заявил Даниэль, стукнув кулаком по матрацу. — Как только смоюсь из Химмельсталя, ноги моей здесь больше не будет. И я хочу убраться из клиники еще до того, как доставят Макса.

— Так и будет.

Коринна погладила его по щеке и виску, а потом по повязке на швах.

— Как же хорошо будет уехать отсюда, — прошептала она.

— Не понимаю, как ты вообще могла оставаться здесь по своей воле, — отозвался Даниэль. — Ну что тут такого привлекательного?

— Дело, наверно, в возбуждении от опасности. Как-никак мой отец был альпинистом. Это у меня в крови.

— А как насчет власти? Каково это — управлять чужим мозгом с пульта?

— Это было… увлекательно, — неуверенно произнесла девушка.

— Могу себе представить. Превращать плохого в хорошего. Играть в Бога.

— Да. Пожалуй, не без этого.

Она свернулась калачиком под его рукой, и какое-то время они лишь молча лежали, наблюдая за падающими за окном снежинками.

— Насколько близко ты знала Маттиаса Блока? — спросил затем Даниэль.

Он заметил, как Коринна напряглась при упоминании этого имени.

— Во время обучения я поладила с ним лучше, чем со всеми остальными. Мы стали хорошими друзьями, — ответила она тихо. Воспоминание, очевидно, причиняло ей боль.

— Только друзьями?

Девушка вздохнула.

— Ты же не собираешься ревновать меня к мертвому, правда? Мы влюбились друг в друга. Но отношения между сверчками настрого запрещены. И когда нас отправили в долину на выполнение задания, всякие контакты между нами стали невозможны. Никогда не прощу доктору Пирсу, что он назначил Маттиасу такого опасного типа, как Адриан Келлер. Этот орешек был ему не по зубам.

— А Макс? Уж этот-то пытался тебя соблазнить?

— Естественно.

— Но ты останавливала его своим браслетом?

— Да. Стоило ему оказаться слишком близко… Щелк!

Коринна прикоснулась указательным пальцем к запястью другой руки, словно бы нажимая на кнопку. Браслет она больше не носила.

— Он все твердил, будто это из-за моих веснушек. Мол, стоит ему их увидеть, и у него разом пропадает всякое желание.

— Забавно, наверно, так вот играть с мужчиной.

Девушка оперлась на локоть и поцеловала Даниэля.

— Это самая заветная мечта каждой женщины, — прошептала она, нежно ведя пальчиком вниз по его подбородку, а потом по шее и груди. — Быть желанной, но обладать возможностью в любой момент пресекать это желание. Ведь это так характерно для мужчин: если уж проявляешь интерес, то обязан довести дело до конца, верно? А все эти идиотские брелоки безопасности да баллончики, что сжимаешь в кармане по дороге домой поздно вечером… В глубине души ведь знаешь, что они не помогут. Но вот эта штука помогала.

— Только не со мной, — отозвался Даниэль. — Против меня ты оказалась беззащитна.

Он перевернул ее на спину, поцеловал и положил руку ей на живот.

— Еще слишком рано, чтобы чувствовать движение, — заметила Коринна.

Но он все равно не убрал руку, держа ее, словно защитный купол над жизнью, вопреки всему зародившейся в этом порочном месте.

Через пару минут ее размеренное дыхание убаюкало его, и он погрузился в самый глубокий и спокойный сон, что ему когда-либо выдавался в Химмельстале.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

60

В долине тихо падал снег.

Экскаваторы, что с началом зимнего сезона прекратили работу на стройке, снова принялись за дело, на этот раз в составе спасательной команды, откапывающей погребенных под завалами.

Обрушившаяся часть системы тоннелей оказалась огромным сюрпризом для главного инженера стройки, поскольку, согласно предоставленным ему планам, она не должна была тянуться столь далеко. К собственному ужасу, он обнаружил, что ходами был издырявлен, подобно кроличьему садку, весь склон горы. О чем, естественно, даже не догадывались взрывотехники.