Колесо судьбы. Канон равновесия (СИ) - Александра Плотникова

— Никогда прежде женщина не становилась Опорой Равновесия, — проговорил он. — Никогда с тех самых пор как были посажены Семена. Так говорит Колесо. Все множество личностей, что составляют Его разум и волю Вещего.

— Почему?

Усталость. Стихии, как же она давит на плечи. Как будто кто-то набросил на спину полупустой мешок с нарочно вшитыми внутрь свинцовыми болванками.

— Потому что считают, будто женщина не подходит на роль Хранителя. Будто она способна отказаться от служения ради страсти к мужчине или ребенку. Но десятки тысяч лет до меня считалось, что Хранитель не должен иметь вообще никаких привязанностей, даже к семье, в которой родился.

Я фыркнула в чашку.

— Похоже на бред.

— Традиция, — он сделал глоток, легонько клацнув черными глянцевыми когтями по фарфору. — Возможно изначально она имела смысл. Однако, я доказал ее ненужность самим собой. Ты шагнешь на следующую ступень.

Его тон не оставлял места сомнениям — мне придется это сделать, хочу я того или нет. Я не с отцом сейчас говорила, а с Владыкой Света. Который неизвестно почему решился бросить вызов Колесу и самому Вещему.

— Почему я?

— Так сложилась Судьба, сплелись вероятности. Признаюсь, не без моего вмешательства еще до твоего рождения.

Ему было больно говорить мне такое, я знала. Чуяла. Он ждал понимания и одновременно чувствовал себя виноватым.

— Понимаешь, вы, женщины, мыслите иначе, чем мы. Всякое бывало за время существования Колонн, но никогда еще чаши весов не перекашивались так сильно. То, что больше не может меняться — умирает и рассыпается в прах. Прости, что я собираюсь изменить Колесо тобой, дочка. Но разум Галактики слишком закоснел, погряз в ненужных традициях.

Я невольно прижала уши. Сердце испуганно заколотилось о ребра и я сильнее, чем следовало, стиснула чашку в пальцах. Тонкий фарфор жалобно хрустнул, пришлось допить чай одним глотком и поспешно поставить распадающиеся в руке половинки на блюдце.

— Это же прямое неповиновение воле Колеса… — прошептала я. — Оно тебя уничтожит!

— Да, — спокойно ответил отец. — Может. А может, и подавится. Но оставить все как есть я, в любом случае, не могу. Это грозит бедой всем обитаемым мирам, в особенности тем, которые даже не подозревают о нашем существовании и наблюдении.

Он умолк, давая мне время подумать, понять и принять услышанное. Справиться со страхом за него. Обыденная, каждодневная часть меня, привыкшая за последние годы учиться более политическим тонкостям, нежели делам недосягаемых высших сфер, скулила от страха. Вторая, которой в скором времени предстояло сделаться главой Круга Девяти, понимала, что должна научиться мыслить так же, как всемогущий Кетар эль Сарадин, чтобы занять его место. А он готов был пожертвовать собой и отказаться от всего ради восстановления Равновесия.

Я одним движением стекла с кресла и опустилась на колени возле отцовых ног, прильнула к нему, забившись под руку. Возможно, даже его собственные соратники — Дим, Янос, Рей, Рино и прочие, — назовут его безумцем. Он должен знать, что не одинок.

— Вы с Волком нужны мне, Илленн. Ваше чувство, ваш союз, ваша сила, ваше обоюдное желание делать все поперек мнений старших. Объединение начал было невозможно, пока Изначальные Силы находились только в мужских руках. А теперь ни одна сторона не будет больше подавлять другую. Ты поймешь.

…И ради Равновесия он будет выстраивать чужие жизни так, как необходимо ему.

Я пойму. Вот только устала очень.

— А как же мама? Ведь если она узнает…

Если величайшая из Хранительниц Жизни узнает, что ее муж, ее сердце, задумал такое, она сойдет с ума от горя.

— Для нее все должно остаться в порядке вещей, — вздохнул отец, через силу выталкивая слова. — Для нее я просто взойду на Колесо, чтобы стать следующим Вещим, а это немалая честь.

Свет свидетель, они любили друг друга так же безумно, как я и Даэнну. Или еще сильнее. Они не могли друг без друга жить. И чего отцу стоило решиться на такое…

— У вас еще должны быть дети, — внезапно для себя заявила я с пугающей уверенностью. — Двое. Мальчик и девочка.

— Откуда знаешь? — прищурился отец.

— Да уж, знаю, — буркнула я. — Не хочешь, не верь.

— Отчего же, — усмехнулся он, чуть показав верхние передние клыки. — В тебе проснулся дар Равновесия, ты видишь вероятности, хоть пока и не понимаешь, как именно. Придет время, я всему научу тебя. А пока тебе надо готовиться к Посвящению — без него ты не сможешь совладать с мощью Колонн. До этого мы будем сдерживать твою силу. В диком виде она скорее способна принести вред, чем пользу.

Я устало вздохнула и посмотрела в окно. За ним начинал заниматься рассвет, небо из черного сделалось темно-синим. Оно было рассечено на две равных половины стержнями Колонн. Мерцающих, зовущих ласково и нежно.

Отец поднялся, и я вместе с ним. Колени от долгого сидения на холодном полу зверски болели.

— Иди, тебя парни заждались поди. Проводить?

— Не нужно, сама дойду, — я притянула его к себе и чмокнула в рассеченную нитяным шрамом щеку. Гулкий мурлык был мне ответом. — Ты тоже иди отдыхать, а я… подумаю по дороге.

На том и расстались.

11. Шаг навстречу Смерти

На следующее утро я проснулась с больной головой. Лежа на самом краю собственной постели под боком у Ваэрдена. Тот, в свою очередь, старательно отодвигался от расползшегося по постели перепончатого крыла. А поперек обладателя оного крыла безмятежно спал братец-водяник, при этом наполовину сидя на полу. Видать, когда я ушла, Рею стало плохо, и младший брат то ли не сумел, то ли не захотел дотащить его до княжеских покоев. Пришлось мне по возвращении ютиться с краю, под лапой у Волка. Но отнюдь не его сиплое свистящее дыхание не дало мне проспать те пару часов, что оставались до окончательного рассвета. В голове беспрестанно скакали мысли, играли в чехарду, негодные. И веяло от них жутью.

Только заново переживая в уме весь разговор с отцом, я поняла, насколько ему было больно и страшно. Да, он великолепно владел собой. Но кто бы не испугался на его месте? Он бросил вызов Великому Вещему — единой и многоликой сути Колеса. И если проиграет — заплатит развоплощением…

Он не все сказал мне, совсем не все. Даже полсловом не обмолвился о том, например, что собирается взвалить на нас с Волком. И как избавиться от того будущего, которое явилось мне в видениях — тоже не сказал.

Неужели именно поэтому, предвидя возможность такого исхода, он всегда старался научить нас обходиться без него, всегда стремился исчезнуть, быть понезаметнее? Чтобы не привязывались излишне, не чувствовали боли?