Попаданка за пять монет - Лидия Миленина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да перестаньте вы! Мне можно остаться здесь. У меня наследство.
– О! Он так позаботился о тебе! – Танри сложила руки в молитвенном жесте.
А мне в очередной раз захотелось реветь. Причем рядом была Мирка, реветь у которой на плече я бы не отказалась. Если бы не прилюдно.
Хлюпнула носом. И тут Мирка властно взглянула на Борьку с Мишкой.
– Доставайте! – велела она.
Близнецы переглянулись, Борька извлек из кармана… маленькую флягу. Потом Мишка достал небольшой стаканчик, похожий на пластиковый.
– В общем, у нас с собой было, когда мы в портал провалились, – объяснил Мишка. – Это коньяк, берегли на крайний случай. Сейчас он настал.
Коньяк, усмехнулось что-то внутри меня. Не знаю, как местный сок дриад, а коньяк – это дело. И пусть только кто-нибудь попробует меня осудить!
– Выпей, чтоб разжалось! – необычно грозно скомандовал Борька и протянул мне стаканчик с темно-янтарной жидкостью.
Я понюхала. И верно коньяк. Диво дивное для этого мира.
– Одна не буду!
Парни вздохнули, достали еще кучу стаканчиков и разлили по глотку всем желающим. А желающими были все, кроме Маргоши, которая с некоторых пор завязала со спиртным.
– Ну, за упокой… – Это был Борька.
– Тссс! Просто выпьем! – цыкнула на него Мирка.
– Не чокаясь… – снова хлюпнув носом, простонала я.
И одним движением, словно это была водка, опрокинула в себя коньяк.
Блаженное тепло растеклось в горле, спустилось ниже, пропитало ноги и руки. Нет, больше я пить не буду, но этот глоток мне был просто необходим.
Он словно переключил что-то внутри меня, я начала видеть ребят вокруг настоящими людьми, а не тенями, явившимися из иного мира.
– Ох, что-то мне не верится, что он погиб по-настоящему! – услышала я вдруг голос Мартинеля.
У него был совершенно пьяный взгляд: видимо, даже один глоток иномирового спиртного валит с ног эльфа, а гоблина разрывает на части.
– Я сама видела, – тихо сказала я.
– А ты, пьяница, иди давай отсюда! – накинулись на Мартинеля другие. – Не умеешь пить – не берись! Вот, закуси давай, алкоголик!
– Я, может, и не специалист, а так просто драконы не помирают! – не унимался Мартинель, но на него продолжили цыкать, отогнали подальше от меня: «Что ты Ане душу травишь! Не стыдно тебе?»
Я вздохнула. Если бы Марти был прав…Если бы только он был прав! А мои глаза, видевшие мертвого Гадора, мои руки, не нащупавшие сонную артерию на его шее, – не правы! Если бы только они врали!
Сейчас вышел бы Гадор из-за кустов, сказал бы, что это была инсценировка. И…
Я бы его убила.
Убивала бы долго и мучительно. До тех пор, пока не осознает степень своего грехопадения. Но потом простила бы. Потому что лучше, чтобы он был живым гадом, чем мертвым благородным спасителем мира. В смысле для меня это было бы лучше, не для мира, конечно.
Спустя полчаса пришли охранники и разогнали наше собрание. Но от всего этого во мне появилось что-то новое. Пустота теперь была пропитана смирением. А может, это коньяк так подействовал.
Глава 37
Ночью мне снился Гадор. Он вышел из-за занавески и целовал меня. Нега растекалась в теле, я притягивала к себе его голову с пышными жесткими волосами и шептала:
– Ах ты, гад, как же ты меня напугал…
А он был такой живой, здоровый, усмехался и смеялся над моими переживаниями.
Но проснулась я в пустой холодной постели. Видимо, успела привыкнуть, что рядом со мной всегда спит печка. И жестокая реальность накинулась на меня в полной мере.
Сегодня… я должна выстоять это. Похороны.
Потом и самой можно помереть. Или лежать, свернувшись клубком, пока мои хулиганистые друзья не вытащат из этого состояния. Что они не оставят в покое – не сомневалась.
Ох, какая же я дура, подумалось мне! Мне ведь остались от моего скоропалительного брака лишь мертвые, холодные деньги, какие-то дома, которые совсем не будут напоминать Гадора. А могло бы быть по-другому.
Зачем я пила эти проклятые таблетки?! Почему боялась зачать от Гадора? Сейчас я могла бы носить в себе его ребенка. Маленького дракончика или драконицу, в которых всегда видела бы его черты.
И плевать, что весь мир может погибнуть! Или что я могу уйти обратно в свой мир, если портал Эйнштейна откроется. Тогда я унесла бы с собой искорку Гадора. И вырастила бы первого в своем мире дракона. Которого назвала бы как отца.
Я жалко заплакала, уткнувшись в подушку. Потом резко, решительно вскочила, добралась до своей сумочки, нашла проклятые таблетки, скомкала и бросила их в мусорную корзину. Теперь они точно не понадобятся. И вообще – чтоб им пусто было!
В ответ на мою беготню пришла камеристка.
Молчаливая Галка, не знавшая, каких истерик от меня ожидать, подала заранее подготовленное черное платье. У них тут цвет траура – белый, но я следовала традициям своего мира.
Потом за мной пришли Дабор, Самдор и Лартуар.
– Сейчас Дабор будет вашей охраной, – сообщил Самдор. – И магистресса Лартуар изъявила желание быть рядом.
Пустое пространство в середине Академии при желании превращалось в площадь. За то время, что я горевала в особняке, здесь построили амфитеатр.
На «арене» был небольшой постамент, на котором разместили тело Гадора. Подле него стояли мы с Самдором, Дабором и еще несколькими «приближенными к императору».
Я лишь изредка смотрела на любимые черты. Потому что просто не могла…
Еще миг – и меня прорвет, я кинусь рыдать над его телом, как положено безутешной вдове. А я не должна. Жена ректора даже в такой скорбный миг должна оставаться полной достоинства.
На лице Гадора теперь был покой. И мне подумалось, что я хотела бы оказаться душой рядом с его душой. Обняться, вместе ощутить этот покой.
Когда-нибудь так и будет.
Из-за похорон ректора в Академии объявили выходной. В «амфитеатре» собрались все преподаватели и значительная часть студентов. Не очень далеко я видела всю свою «группу поддержки», ребята поглядывали на меня, кивали. Рядом с ними стояли Сэм с Махрыней и открыто рыдали.
А еще здесь было много драконов. Собратья прилетели проститься с Гадором. Должно быть, и злоумышленники здесь, подумалось мне. Если среди негодяев есть драконы.
Дальше все происходило словно отдельно от меня. А я смотрела сверху, как стою возле мертвого тела Гадора и… просто пытаюсь не упасть. Не дать горю подогнуть мои ноги.
Говорились речи. Самдор расписывал, каким отличным драконом был Гадор. Что-то говорил Дабор, многие проректоры и деканы факультетов.
– Мы любили его и всегда будем благодарны за все, что он сделал, – душевно сказала Лартуар.
А потом Самдор тихонько пихнул меня локтем:
– Что-нибудь скажете или вы не в силах, Анна? – заботливо спросил он.
Я набрала в грудь воздух.
– Он был лучшим! – громко произнесла я. – Лучшим ректором, лучшим драконом и… лучшим мужем! Лучшим
