Уроки любви - Людмила Бояджиева

Увидав сидящую в своем кресле начальницу, Барри вспыхнул от волнения и засунул в карманы брюк вспотевшие ладони.

— Мистер Грант, мне стало известно о вашем повышении. Диана смотрела прямо ему в глаза. Я даже нашла время для того, чтобы подписать ордер на ваше владение апартаментами в «Уолдорф». Кажется, это будет разумно.

— Диана! Барри едва удержался, чтобы не бросится к ее ногам. Я чуть не умер без тебя.

…Они отпраздновали примирение в «Бель Эйр». В разгар ужина на террасе появились два скрипача-близнеца, смуглые, большеглазые подростки.

— Я привезла их из Аргентины. Сплошное очарование! Этот дубина с саксофоном и в самом деле был слишком груб.

— Да, мальчики очень нежны, пробурчал Барри, чувствуя, как вместе с обидой в нем растет т небывалое возбуждение…

Барри не видел отца пять лет. Они не были в ссоре, ограничивая общение официальными поздравлениями. С матерью Барри частенько встречался в Неаполе, где она подолгу гостила у сестры.

— Отец гордится тобой, сын. Но у него теперь свои проблемы. Ты понимаешь, бизнес. «Сухой закон» не лучшее изобретение президента. Идет настоящая война. Никола не хочет, чтобы тень падала на твое имя. Говорила Розалия, любуясь сыном.

— Понимаю, мама. Я уже совсем взрослый мальчик, кивал Барри, не спрашивая ни о чем. Ему не хотелось даже мысленно прикасаться к той сфере, в которой сейчас царил его отец.

О мафии говорила вся Америка и, похоже, Никола Грант был не последним лицом в техасском клане. И вот Никола позвонил сыну сам. Он находился в Нью-Йорке и просил о встрече. Заехавший за Барри шофер на черном «шевроле» привез его в тихий загородный дом рабочего квартала.

Отец сидел при свечах. В тесной, затхлой комнате были наглухо закрыты ставни и почему-то не работало электричество. Они молча обнялись.

Барри осторожно присел на облезлый, покрытый черным дерматином диван. Здесь пахло старым еврейским жильем нищим, неопрятным. Над полысевшим черепом отца, расположившегося за круглым столом, висел темный абажур.

— Посмотри, здесь все правильно написано? Никола бросил через стол листы с печатным текстом.

Барри придвинул свечу. На десяти страницах излагался подробный отчет его взаимоотношений с Дианой Хейворт. Даты, числа встреч, размеры его гонораров и перечень служебных повышений.

— Правильно. Кивнул Барри, стараясь сообразить, куда клонит отец. Во рту у него пересохло.

— Супруг этой дамы серьезный человек, не понимает шуток. Он получил точно такие же бумаги от своего детектива и отдал распоряжение Барри Грант должен исчезнуть. Никола вздохнул. Тебя продали моему человеку. Считай. повезло, сынок.

— Я должен расстаться с ней?

— Хм… Медленно соображаешь. Ты должен умереть. Лицо Николы скорбно сморщилось, он стал похож на большую обиженную обезьяну. Мне придется что-то придумать, уж извини. Дело-то не совсем обычное: мир искусства такая роскошь! Да и женщина-то на самом виду!

…Через два дня шофер Дианы не справился с управлением, на крутом повороте загородного шоссе белый «линкольн» вырвался за ограждение и, пролетев вниз метров тридцать, взорвался. Трагический случай ошеломил общественность. Соратники и поклонницы Дианы Хейворт оплакивали свою неутомимую подругу и вдохновительницу. Детский хор пел на кладбище «Реквием» Моцарта.

Берримор Грант опубликовал в журнале «Музыка для нас» и в «Нью-Йорк таймс» величественный некролог и маленькое заявление о своей отставке. С этого дня он сосредоточил внимание на журналистской деятельности, получив вскоре репутацию проницательного и крайне принципиального критика. Но сочинять свои очаровательно-мелодичные, изящно-наивные композиции Барри уже не мог.

Глава 14

Джессика появилась на пути Гранта в тот момент, когда приступы неудовлетворенного тщеславия все чаще стали омрачать его природный оптимизм. Критическая отметка «возраст Христа» та самая жизненная точка, в которой принято призадуматься о смысле прожитого. Блестящему, процветающему, собирающему щедрые плоды популярности Гранту стало казаться, что время растрачено попусту: он сделал значительно меньше, чем было предназначено ему судьбой, разменял по мелочам недюжинный дар, пустил по ветру полученное от Бога достояние.

Временами, вернувшись с шумного банкета, Барри присаживался к «Стейнвею» и вспоминал свои старые песенки. Он скорбел о том, что не успел сделать, о той музыке, которую так и не смог написать. Но зачастую улыбка Барри сияла отнюдь не показной веселостью он с удовлетворением отмечал, как высоко взлетел, оставив позади своих сверстников, подававших некогда большие надежды. В такие минуты он честно признавался. что отнюдь не убил в себе зародыш гениальности, а скорее развил весьма заурядные организаторские и журналистские способности. «Ты пригоден лишь для домашнего музицирования, парень. Можешь пудрить мозги своим композиторским талантом кому угодно, только не самому Гранту. Ты король интриги, адмирал стратегии и тактики карьерных боев. Будь признателен Фортуне за то, что сумел урвать у нее сам», сказал себе Барри, подводя итоги тридцатитрехлетия.

Вскоре он услышал, как приблудная девчонка, стоя над ночным океаном, поет «Хабанеру». Барри долго колебался, прежде чем решился пустить в дело свалившееся с неба сокровище. Загадка Джессики смущала его. Но теперь, после концерта в «Карнеги-холл», Грант с опьяняющей радостью почувствовал, что вступил в новую жизненную полосу, ту, главную, для которой, быть может, родился.

Предложения фантастических ангажементов посыпались на «ученицу» Гранта со всех сторон. Он быстро сообразил, что должен «обезопасить» Джессику от чересчур пристального внимания своих коллег, отправив ее в длительное турне.

— Девочка, ты настоящее сокровище! Я благодарен звездам, сосватавшим нас, сказал он, сжимая холодные руки Джессики, когда овации отзвучали и погас свет в опустевшем зале.

Она стояла посреди своей грим-уборной, превратившейся в цветочный магазин с бесчисленными корзинами, венками и букетами, высокая, воздушная, белоснежная.

— Сосватала? Судьба сосватала нас? Джессика напряглась, готовая ринуться к нему. Но получила лишь заботливое приглашение присесть рядышком на диван для нравоучительной беседы.

— Твоя звезда только восходит, волшебница. Тебе предстоит очень, очень много работать, чтобы стать настоящей знаменитостью. А еще ты станешь богатой и свободной. Тебе будет принадлежать мир. Уж об этом я хорошенько позабочусь.

— Мне нужен ты.

— Разумеется, в качестве приложения ко всем благам ты получишь и Барри Гранта. Но ведь мы только в начале пути. Обещай, что будешь подчиняться, не обсуждая мои действия… Скажи «да», Джессика!..