Фурия (СИ) - Вийя Шефф

очень слабый.

Парамедики приезжают очень быстро. Один из врачей подхватывает Тею на руки и бегом к машине скорой.

Я еду с ними.

Они делают ей надрез в области сердца и вставляют трубку, через неё идёт кровь.

— Это что? Разрыв лёгких? — испуганно спрашиваю у медиков.

— Нет, сердца! — отвечает мужчина, вкалывая моей дочери что-то. — Связывайся с больницей, пусть срочно готовят операционную, — передаёт другому медику.

О, Боже! Я не переживу, если с ней что-то случится!

Становится сложно дышать, из меня будто выкачали воздух. Я отчаянно пытаюсь сохранить сознание.

Ещё мне не хватало тут в обморок грохнуться. Перед глазами мутная пелена и в ушах шумит.

В госпитале мою дочь сразу же окружает бригада врачей, и увозят в операционную.

— Вам нужно заполнить документы, — подходит ко мне медсестра.

Я смотрю на нее, как на сумасшедшую. У меня дочь умирает, а она со своими бумажками!

— Можно позже? — стараюсь спросить спокойно.

— Хорошо… — понимает мои чувства и удаляется.

В кармане вибрирует телефон.

— Да?

— Где вы? — тревожно интересуется Алекс.

— Больница Святой Марии…

— Я скоро буду.

Он приезжает очень быстро.

— Ей делают операцию, — сразу выпаливаю, не дождавшись его вопроса. — У неё разрыв сердца.

Он прижимает меня к себе и гладит по плечам. Я плачу навзрыд. У меня истерика. Моя единственная долгожданная доченька на волоске от смерти. Если с ней что-то случится, я не переживу.

— Всё будет хорошо, Сэл, — успокаивает меня.

Но я слышу, как громко и часто бьётся его сердце. Он тоже в ужасе. У нас обоих страх потерять единственного ребёнка.

Следом приезжают Лима и Татьяна Сергеевна.

Кто-то из медперсонала проводит нас в комнату ожидания. В такой же я когда-то сходила с ума в Германии, во время Стаськиной операции.

Алекс остается заполнять документы. А я измеряю комнату шагами, пытаясь себя успокоить и набраться сил.

Хреново получается! Неизвестность давит.

Время, как назло, тянется бесконечно долго.

Я уже в полуобморочном состоянии схожу с ума.

Прошло часов шесть, когда к нам вышел хирург.

— Как она? — набрасываюсь на него.

— Состояние тяжёлое, — говорит честно. — У неё оказалась врождённая патология сердца, тонкая стенка правого желудочка. Она потеряла много крови. Нужно переливание. Но группа очень редкая — четвертая отрицательная.

Алекс вдруг резко сдавливает мне плечи, обнимая во время разговора.

— У нас нет такой в запасе…

— И что делать? — дико смотрю на него. — Найти никак? Я любые деньги заплачу!

— Возможно, среди вас или ваших родных есть такая? — взгляд доктора на Алекса.

Тот качает головой.

— У Тома такая группа крови, — говорит тихо Лима, отрывая руки от головы. — Он сам мне говорил, что она у него на вес золота.

— Нет! Мы найдём другого донора! У нас миллионы подписчиков в соцсетях, достаточно выложить пост, — процеживает злобно Алекс.

— Да, пошёл ты со своими постами! — отбираю у него телефон и кидаю на диван. — Если для спасения дочери мне придётся идти к самому дьяволу, то я сделаю это. Ключи! — протягиваю к нему руку.

Он колебался, но всё-таки вкладывает мне в ладонь брелок.

— Осторожнее!

Я уже просто лечу в сторону парковки. Пока еду до университета, нарушаю все возможные правила.

Теперь передо мной другая задача — найти на этой огромной территории одного человека.

Как назло сегодня никто не знает, где он, а телефон отключен.

Я мечусь из здания в здание в поисках его, но безрезультатно.

— Господи, ну где же он?! — молюсь.

Один из парней говорит, что видел в аудитории на лекции по гражданскому праву и показывает направление куда идти.

Я врываюсь в кабинет как фурия.

— Извините, — обращаюсь к ошарашенному преподавателю и забегаю по ступеням наверх, где сидит Том.

— Что ты делаешь? — удивляется он.

— Поехали со мной!

— Что? Зачем?

— Мне нужна твоя кровь!

По аудитории проходится шелест голосов.

— Кровь? Я не понимаю… Объясни для чего она…

— Тея! У неё разрыв сердца. Большая кровопотеря. Лима сказала у тебя такая же, четвертая отрицательная.

Том бледнеет и хлопает ресницами. Сгрёбает учебники в рюкзак.

— Пошли, — подхватывает меня за локоть и тащит за собой.

Мы бежим до машины, взявшись за руки, я боюсь от него отстать.

Он отбирает у меня ключи и сам садится за руль.

— Как это произошло? — смотрит испуганно, вдавливая педаль газа в пол.

— Она гуляла с няней, упала и поцарапала коленку. Расплакалась, а потом стала синеть.

— Фак! — стучит по рулю. — А операция?

— Сделали уже. Теперь нужна кровь. Она редкая…

— Я знаю! — выворачивает руль на повороте.

Я закрываю лицо руками и пытаюсь успокоиться, как вдруг…

— Нет! — громко, что у самой уши закладывает.

— Ты чего?

— Группа крови, разрыв сердца из-за патологии… Ты отец Теи! — осознание проходится по телу холодом. — Но этого не может быть!

— Может! Я тебе всё расскажу, но после, давай сначала я помогу дочери.

— Ты знал?

— Знал…

— Но откуда? — не понимаю.

— Твой муж просветил.

— Алекс? Он всё знает?

— Да! — кивает головой.

— О, Боже! — хватаюсь за лицо.

В больнице Тома быстро проводят в палату, где делают переливание крови.

А у меня крыша едет от правды, которую я узнала. И я хочу знать всю картину, так как для меня это шок.

Подхожу к мужу:

— И давно ты знаешь, что Тея не твоя дочь? — спрашиваю у Алекса.

— С её рождения… — отвечает без нервов.

— Но как?

— Сэл, я не дурак! Знаешь, сколько раз на меня пытались повесить чужих детей? — я пожимаю плечами. — Много! Таблицу наследования групп крови я знаю, как Отче наш. Не может у родителей с первой и второй группой крови быть ребёнок с четвёртой. Но я знаю, ты не виновата, — берёт меня за плечи.

— Откуда?

— А это пусть он тебе расскажет… — хмурится, глядя на меня.

Глава 64

Том неуверенно входит в комнату, опуская рукав. Рука замотана бинтом на локте.

Нас оставляют одних, чтобы мы могли поговорить.

— Ты видел её?

Он отрицательно качает головой.

— Нет…

Я глубоко и судорожно втягиваю воздух.

Хочется ворваться в реанимацию и прижать свою кровиночку к сердцу, зацеловать пухленькие щёчки.

Слёзы сами собой текут по щекам.

Том подходит сзади и обнимает за плечи.

— Всё будет хорошо… — прижимается лбом к моему затылку.

Я поворачиваюсь к нему и бью со всей силы по лицу несколько раз.

Он прикладывает руку к красной отметине на щеке. Из края рта течёт струйка крови, которую он слизывает.

Больше меня это не волнует. Я излечилась.

— Заслужил… — сжимает челюсти.

— Я тебя слушаю!

Полтора года назад

Стук в дверь.

Я открываю.

На