Народная история США: с 1492 года до наших дней - Говард Зинн

Лицемерие закона заключалось в предположении, что и рабочий, и железнодорожная компания вступали в договорные отношения, имея равные возможности по отстаиванию своих прав. Массачусетский судья решил, что покалеченный рабочий не заслужил компенсации, так как, подписав контракт, он соглашался взять на себя определенные риски. «Круг замкнулся, закон существовал лишь для того, чтобы утвердить те формы неравенства, которые порождала система рыночных отношений».

Это было время, когда закон даже не делал вида, что защищает трудящихся, — противное случится в следующем столетии. Законы, касающиеся здравоохранения и техники безопасности, или не существовали, или не соблюдались. Когда однажды зимой 1860 г. в Лоренсе (Массачусетс) рухнуло здание пембертоновской фабрики, там находилось 900 человек, в основном женщины. Восемьдесят восемь человек погибли, и, хотя были подтверждения того, что строение никогда не было рассчитано на размещенное в нем тяжелое оборудование и об этом было известно инженеру-строителю, жюри присяжных не усмотрело в деле «доказательств преступных намерений».

М. Хорвиц так обобщает происходившее в судах к началу Гражданской войны:

К середине XIX в. юридическая система была переоформлена в пользу коммерсантов и промышленников за счет фермеров, рабочих, потребителей и других гораздо менее могущественных групп общества.

… она активно продвигала идею законного перераспределения богатств, направленную против самых слабых социальных групп.

В старину диспропорция в распределении богатства достигалась путем простого использования силы. В период новой истории эксплуатация маскируется законами, которые выглядят как нейтральные и справедливые. Ко времени Гражданской войны в США вовсю шел процесс модернизации.

Когда война закончилась, необходимость в национальном единстве уменьшилась, и простые люди получили возможность вернуться к повседневной жизни, озаботиться своим выживанием. Распущенные по домам военные теперь оказались на улице, бывшие солдаты искали работу. В июне 1865 г. «Финчере трейдс ревью» писала: «Как и следовало ожидать, солдаты, вернувшиеся с фронта, уже запрудили улицы в поисках работы».

Города, в которые возвращались демобилизованные, были смертельными ловушками, где их поджидали тиф, туберкулез, голод и пожары. В Нью-Йорке 100 тыс. человек жили в подвалах трущоб; 12 тыс. женщин работали в публичных домах, чтобы не умереть с голоду; кучи уличного мусора 2 фута высотой кишели крысами. В Филадельфии, где богачи получали питьевую воду из реки Скулкилл, все остальные брали ее из реки Делавэр, в которую каждый день сбрасывали 13 млн галлонов нечистот. Во время Великого чикагского пожара[112] в 1871 г. многоквартирные дома падали один за другим так быстро, что свидетели говорили о том, что по раздававшимся звукам это напоминало землетрясение.

После войны в рабочей среде началось движение за 8-часовой рабочий день, чему способствовало создание первой общенациональной федерации профсоюзов — Национального рабочего союза (НРС). В результате продолжавшейся три месяца забастовки 100 тыс. рабочих Нью-Йорка добились установления 8-часового рабочего дня, и, отмечая свою победу в июне 1872 г., 150 тыс. человек маршем прошли по городу. «Нью-Йорк таймс» задавалась вопросом, какой процент бастующих составляли «чистокровные американцы».

Женщины, которых война привела на работу в промышленность, также организовывали профсоюзы: сигарщиц, портних, швей, работниц, делавших зонты, шляпниц, печатниц, прачек, обувщиц. Они создали союз «Дочери св. Криспина»[113], впервые добились приема женщин в Союз сигарщиков и в Национальный союз печатников. Гасси Льюис из Нью-Йорка стала секретарем-корреспондентом последнего. Но рабочие сигарных фабрик и типографий организовали лишь 2 из 30 с лишним общенациональных профсоюзов, и в целом женщин стремились исключить из этого движения.

В 1869 г. в Трое (Нью-Йорк) забастовали прачки, стиравшие воротнички, чья работа, по описанию современника, заключалась в стоянии «над корытом для стирки и перед гладильным столом в окружении печей и при температуре, в среднем достигавшей 100 градусов[114], при зарплате 2–3 долл. в неделю». Их лидером стала Кейт Маллейни, второй вице-президент НРС. На митинг в поддержку бастующих пришли 7 тыс. человек; женщины организовали кооперативную фабрику по производству воротничков и манжет, чтобы предоставлять бастующим работу и продолжать стачку. Но время шло, и внешняя поддержка истощалась. Работодатели запустили в производство бумажные воротнички, что сократило потребность в услугах прачек. Забастовка закончилась безуспешно.

Опасности, поджидавшие фабричных рабочих, подталкивали их к созданию организаций. Работа нередко была круглосуточной. В 1866 г. однажды ночью на фабрике в Провиденсе (Род-Айленд) вспыхнул пожар. Среди почти 600 работников, большей частью женщин, возникла паника, многие выбросились из окон верхних этажей и погибли.

В Фолл-Ривере (Массачусетс) ткачихи создали независимый от мужчин-ткачей профсоюз. Они отказались от 10-процентного сокращения заработной платы, на которое согласились ткачи, провели забастовки на трех фабриках, добившись поддержки среди мужчин, и остановили работу 3,5 тыс. ткацких и 156 тыс. прядильных станков. В целом в акциях приняли участие 3,2 тыс. работников. Однако их детей надо было кормить; рабочим пришлось вернуться на свои места, предварительно подписав так называемую «железную клятву» (позднее названную «контрактом желтой собаки») — обязательство не вступать в профсоюз.

В то же время чернокожие рабочие поняли, что НРС с неохотой принимает их в свои ряды. Тогда они создали собственные тред-юнионы и проводили свои забастовки — как, например, в 1867 г. рабочие пристани в Мобиле (Алабама), или грузчики-негры в Чарлстоне, или докеры в Саванне. Видимо, это оказало воздействие на НРС, на съезде которого в 1867 г. была принята резолюция о приеме женщин и чернокожих, провозглашавшая, что в «вопросе о правах трудящихся нет ни цвета кожи, ни половой принадлежности». Один журналист писал о замечательных проявлениях межрасовой солидарности на этом съезде:

Когда уроженец штата Миссисипи и бывший солдат Конфедерации, обращаясь к собравшимся, называет цветного делегата, который выступал перед ним, «джентльменом из штата Джорджия»… когда страстный сторонник Демократической партии из Нью-Йорка с сильным ирландским акцентом провозглашает, что, как мастеровой или гражданин, он не просит для себя каких-либо привилегий, которыми не готов поделиться с любым человеком, будь он белым или чернокожим… тогда и в самом деле можно с уверенностью утверждать, что время несет удивительные перемены…

Однако большинство профсоюзов все-таки не принимало черных американцев, или их просили создавать собственные местные отделения.

НРС начал уделять все больше внимания политическим вопросам, особенно реформе денежной политики, требуя выпустить в обращение бумажные купюры — гринбеки. По мере того как Союз все в меньшей степени становился организатором борьбы рабочих и все в большей — лобби в Конгрессе, озабоченным вопросами голосования, НРС утрачивал жизнеспособность. Внимательно следивший за развитием рабочего движения Фридрих Зорге писал в 1870 г. Карлу Марксу в Англию: «Национальный рабочий союз, который в начале своего развития имел столь блестящие перспективы, отравился гринбекизмом и медленно, но верно умирает».

Возможно, тред-юнионы не были способны увидеть ограниченность законодательных реформ во времена, когда такие реформаторские законы принимались впервые и на них возлагались большие надежды. В 1869 г. легислатура Пенсильвании приняла закон о безопасной эксплуатации шахт, предусматривавший «контроль за соблюдением техники безопасности и вентиляции на шахтах, а также защиту жизней горняков». Только спустя столетие нескончаемой череды аварий на этих шахтах станет ясно, насколько недостаточно было лишь этих слов, — их хватало разве что для успокоения негодующих шахтеров.

В 1873 г. страну опустошил очередной экономический кризис. Паника началась после закрытия банковского дома Джея Кука — банкира, который в период Гражданской войны только в качестве комиссионных от продажи государственных облигаций зарабатывал 3 млн долл. в год. Восемнадцатого сентября 1873 г., пока президент У. Грант мирно спал в филадельфийском особняке Кука, хозяин отправился в центр города, чтобы повесить замок на свой банк. Люди теперь были лишены возможности выплачивать по ипотечным кредитам: закрылось 5 тыс. компаний, а их работники оказались на улице.

Конечно, свою роль сыграл не только Джей Кук. Кризис был встроен в саму систему, имевшую хаотичную основу, и в ней спокойно себя чувствовали только богачи. Это была система, периодически подвергавшаяся кризисам в 1837, 1857, 1873 гг. (позднее они случались в 1893, 1907, 1919, 1929 гг.), которые уничтожали малый бизнес и приносили трудовому люду холод, голод и смерть, тогда как состояния Асторов, Вандербилтов, Рокфеллеров и Морганов продолжали расти в годы войны и в мирное время, в периоды кризиса и после его окончания. Во время кризиса 1873 г. Карнеги захватывал рынок стали, а Рокфеллер уничтожал своих конкурентов по нефтяному бизнесу.